09.03.2014 | Николай Пахомов

Право и реальность

Нынешний украинский кризис имеет множество аспектов. В последние дни всё более очевидным становится один из них, который можно назвать «международно-правовым». Администрация президента Обамы, вознамерившаяся создать и возглавить единый международный фронт против российской позиции по Украине, усердно жонглирует обвинениями в адрес Москвы по поводу якобы имеющих место многочисленных нарушений Россией международного права. Даже не вдаваясь в суть этих обвинений, ясно, что «нарушения международного права» категория весьма условная.

Совершенно очевидно, что существует, как минимум, два аспекта международного права. По поводу одного специалистами-правоведами написаны тома, вторым оперируют лидеры государств и отдельные политики для описания происходящего в международных отношениях. Пожалуй, наиболее эти два понятия сближаются по поводу того, что международное право не может быть эффективным без серьёзной силы, которая будет наказывать нарушителей международно-правовых норм настолько строго, чтобы эти нормы продолжали существовать.

Однако, с другой стороны, появлению такой системы, предусматривающей наказание нарушителей, должен предшествовать консенсус участников системы по поводу самих этих норм, за нарушение которых предусмотрено наказание. Такая постановка вопроса сразу заставляет задуматься о том, насколько в современном мире вообще возможна такая система. Ясно, что в прошлом возникновение такой системы было более вероятно. Скажем, дипломатическая история девятнадцатого века вообще прошла в череде многочисленных конвенций, конференций, на которых определялись судьбы мира. Существовал ограниченный, весьма небольшой по сравнению с нынешним положением, круг государств, мнение которых определяло ход международных отношений, будь то европейские события или, например, судьба Африки. Ясно, что в этих условиях эти державы могли договориться до чего-то конкретного, а также определить какие наказания ждут тех, кто отступит от достигнутых договорённостей.

В двадцатом веке ситуация усложнилась, количество влиятельных государств увеличилось, однако эффективные международно-правовые договорённости были всё ещё возможны, особенно тогда, когда они решали какие-либо конкретные вопросы. Даже после катастрофы Второй мировой войны державам-победительницам удалось достичь некоторых договорённостей. Появилась ООН, Устав которой в значительной степени определил структуру международного публичного права, появились организации системы ООН, занятые конкретными вопросами, включая международно-правовое регулирование этих вопросов. В конце концов, под эгидой организации бы выработано множество важных договоров и конвенций, регулирующих отдельные аспекты международной жизни.

Однако как же обстояло дело с основополагающими принципами международных отношений? Насколько их регулировала общепринятая система международного публичного права? Начнём с того, что ООН задумывалась с конкретной целью – предотвратить возможные будущие реваншистские попытки Германии, учтя ошибки, допущенные после Первой мировой войны. Ключевыми для решения этой задачи должно было стать сотрудничество государств-победителей. Однако уже в конце войны стало понятно, что «концерта» держав-победительниц ждать не стоит. Соответственно, договорились о наименьших общих знаменателях, стараясь по возможности избежать лишних, совершенно бессмысленных споров о деталях. Примерно по такому же сценарию развивалось всё международное право на протяжении холодной войны: там, где можно было договориться, договаривались. Во всех остальных случаях реальный расклад сил в международных отношениях оказывался важнее абстрактных правовых норм. Тем более, что появился фактор, гарантировавший мир гораздо надёжнее, чем любые договоры: наличие ядерных арсеналов и гарантированное взаимное уничтожения работали гораздо эффективнее любых правовых норм.

Следовательно, примерно с шестидесятых годов прошлого века куда более важными для судеб человечества стало регулирование этих арсеналов, соответствующие переговоры и договорённости между Москвой и Вашингтоном. Общие же принципы международного публичного права признавались важными, однако существовали где-то на периферии. В результате к концу двадцатого века на завершающем этапе холодной войны могли спокойно существовать такие взаимоисключающие принципы, как право на национальное самоопределение и признание территориальной неприкосновенности государств. Конечно, правоведы могли исписывать бесчисленные тома о том, как эти два принципа соотносятся в теории, однако на практике было ясно, что неприкосновенность того или иного государства зависит от существующего в конкретный момент времени конкретного соотношения сил.

Другими словами, международное право было правом сильного, таковых во время холодной войны было двое – СССР и США. Соответственно они и договаривались о принципах международных отношений, которым затем следовали другие страны мира, не имея альтернатив. Холодная война закончилась, Советский Союз распался, у США появилась возможность совместить приятное с полезным, наводнив международно-правовой дискурс демократической риторикой, соответствующей американской идеологии и пропаганде. В этом была приятная часть. Полезная же по-прежнему заключалась в том, что Вашингтон мог решать свои задачи по праву сильного. Именно в этих действиях нужно искать истоки обвинений в адрес Америки в «двойных стандартах». Однако до недавних пор эти двойные стандарты худо-бедно, но работали. Либо разрыв в них был незначительным, либо не было достаточно мощной силы, которая могла бы ясно указать на существующий разрыв.

Сегодня ситуация вокруг Украины полностью ломает эту стратегию. Российские действия и события в Крыму не только создают проблемы для американской внешней политики на одном конкретном региональном направлении, но наносят серьёзнейший удар по американской системе «двойных стандартов». Понятно, что в Вашингтоне это создаёт дискомфорт: одно дело самим сочинять правила для всего мира, претендуя на высший авторитет в международном праве, совсем другое видеть, что у другого государства есть собственные соображения по поводу этих стандартов.

Как будет действовать Вашингтон? Едва ли американские лидеры и дипломаты будут углубляться в правоведческие дебри, пытаясь доказать, чем, например, Косово отличается от Крыма. Соединённым Штатам сегодня нельзя не признать, что мир опять изменился, а то, что называется международным публичным правом, вновь, как это и было на протяжении большей истории человечества, зависит от реального расклада сил на мировой арене.

Николай Пахомов – политический обозреватель

Версия для печати