12.03.2014 | Алексей Токарев

Крым: полуостров, остров, эксклав

Российское общество раскололось опять. Мы не знаем, каким хотим видеть Крым: украинским полуостровом, суверенным государством, российским эксклавом? Ещё хуже то, что мы не представляем, какой из этой истории должна выйти Россия: собирательницей земель или соблюдающей международное право, защищающей своих граждан или оккупирующей чужую территорию, частью европейской цивилизации или новопостроенной крепостью.

Если в публичном дискурсе политической элиты никаких расколов нет, то мнение масс разделилось. Одна из групп демонстрирует небольшую дальновидность. Вопрос «зачем Крым нам нужен?» вводит их в ступор. В крайнем случае, сомневающегося обвиняют в сдаче земель и повергают победоносно-бессмысленным вопросом: «Ты хочешь, чтобы вместо русских баз там были американские?»

«В Крым нужны визы?», «в Крыму говорят не по-русски?», «в Крым сложно въехать?», «в Крыму притесняют русских?», «так чем Крым плох в составе Украины?» - эти вопросы тоже остаются без ответов. Эта группа соотечественников наиболее многочисленна. Они не размышляют на тему международных последствий вхождения Крыма в состав России или цены, которую заплатит российская экономика. Стремление к рефлекторной, а не рефлексивной экспансии – часть их коллективного бессознательного: если Россия расширяется – это хорошо. Их можно назвать собирателями земель или агрессивными имперцами – эпитеты зависят от точки зрения наблюдателя.

Малая часть национально ориентированной элиты в отношении Крыма думает также, но, во-первых, понимает последствия шага по изменению границ, во-вторых, чётко артикулирует причины, по которым Россия должна принять Крым. Собственно, причина одна, и она – самая важная: если наши граждане хотят жить в России, Россия должна сделать всё, чтобы исполнить их волю. Сомнений в том, что Крым не российский, но точно преимущественно русский, нет. Воссоединение народа – исторический шаг, ради которого имиджевой конъюнктурой можно поступиться.

Интеллигенция, думающая по определению больше и глубже народа, скорее, против изменения границ. Не потому что не хочет возвращения крымчан в дохрущёвский статус, а потому что адекватно осознаёт последствия. Попытки обвалить не диверсифицированный российский экспорт (как уже было в 1986 году, когда цены на нефть резко упали), либо найти новых поставщиков углеводородов для ЕС. Заморозка счетов, прекращение переговоров по облегчению визового режима с Европой, расширение «стоп-листа» для российских политиков. Обидные имиджевые потери вроде срыва саммита G-8 в Сочи или ЧМ по футболу-2018 (для того ли наши волонтёры и международная команда Эрнста-Чернышенко создавали потрясающую атмосферу «Жарких. Зимних. Наших», чтобы теперь Россия в сознании западного обывателя вновь ощетинилась пушками?). Международная изоляция, бьющая даже не столько по кошельку элиты, сколько по самомнению, вхождение России в условный пул непопулярных держав вроде Ирана, Кубы и КНДР. В перспективе – окончательное расхождение русской цивилизации с европейской со всеми её высокими технологиями и стандартами жизни. Изменение отношения к нам ближайших партнёров по СНГ, которые крайне внимательно наблюдают сейчас за действиями неустановленных военных на территории суверенного государства, на которой не закрыли ни одной русской школы, не ликвидировали ни одной русской газеты, не выключили в прямом эфире ни один русскоязычный канал, никому не запретили говорить по-русски, а убивали вне зависимости от национальности – где и повода для боевых действий нет.

Наконец, узнав цифру, которая потребуется на обживание русского Крыма в российском пространстве, отдельные сограждане справедливо смекнули, что не вся территория нашей, не самой маленькой в мире страны, обустроена. Стоит ли организовывать новые приобретения, когда и тысячу лет спустя «земля наша велика, но порядка в ней нет»?

С выходом Крыма из состава Украины изменятся границы на российских картах. Водоводы, ирригационные каналы, газопроводы, ЛЭП, вышки сотовой связи останутся на месте. Во всех этих отношениях Крым никак не является независимым от Украины.

Интернет приходит в Крым не из России, равно как и стационарная телефонная связь. Электроэнергию автономная республика получает по четырём веткам ЛЭП пропускной способностью в 1250 мегаватт, идущих с территории «материковой» Украины: три – через Перекопский перешеек, одна – через полуостров Чонгар. Новый министр энергетики и угольной промышленности Украины Юрий Продан оценил собственную генерацию электроэнергии Крыма в 150 МВт, потребление полуострова – в 1000 МВт и анонсировал попытки присоединения автономных газовых агрегатов для производства электроэнергии мощностью ещё 440 МВт. Республиканский комитет АРК по топливу, энергетике и инновационной политике даёт цифру в 118 МВт генерации на четырёх крымских ТЭЦ. Кроме того в Крыму есть 4 солнечных электростанции и семь ветряных по 228 и 68 МВт, соответственно. Однако, их прямая зависимость от погодных условий не позволяет считать эти источники генерации стабильными: выработка электроэнергии при помощи крымского солнца составила в 2012 году всего лишь 5% от общего ее потребления.

Таким образом, всепогодный максимум, который в самом прямом смысле светит Крыму – 590 МВт при потребляемом показателе в 1000-1200 МВт. Это означает, что примерно половину электроэнергии Крым вынужден будет покупать у Украины – на прокладку кабеля из России, с которой в энергетическом смысле полуостров не связан, потребуется 2-3 года. Не пойдёт ли украинское правительство, считающее, что у него аннексировали территорию, на принцип, не желая продавать, - вопрос.

В 1963 году Никита Хрущёв открыл Северо-Крымский канал имени комсомола Украины от Днепра, продлённый в 1971 году до Керчи, сейчас на 85 % удовлетворяющий потребности полуострова в пресной воде (и в питьевом, и в ирригационном, и в промышленном смысле), включая крупнейшие города. Вряд ли правительство Украины пойдёт на сознательные диверсии в отношении одной из крупнейших гидросистем Европы. Но кто помешает ей использовать в качестве инструмента торга с Россией, например, внезапные перебои с энергоснабжением любой из четырёх крупных насосных станций, поднимающих воду в канале на 137 м по сравнению с уровнем Днепра? Только то, что все четыре находятся на территории Крыма?Ситуация с газоснабжением лучше. На две трети Крым обеспечивается собственной газодобычей – государственным АО «Черноморнефтегаз», 100% акций которого принадлежат государству, т.е. Украине. Одна треть необходимого газа поступает на полуостров по системе «Харьковтрансгаз». Что Украина будет делать с этой инфраструктурой – вопрос.

3 млрд. долларов в год мы будем вынуждены платить за приведение социальных стандартов крымчан в соответствие с нашими. Даже вычитая 100 млн. долларов арендной платы за объекты ЧФ РФ, которые платить будет больше некому, сумма всё равно крайне солидная. Плюс единовременное выделение ещё 3 млрд. долларов на строительство мостового перехода между Керчью и Таманским полуостровом. Впрочем, об этом президенты Медведев и Янукович договорились ещё в 2010 году, да и сама идея перезрела: переправа порт Керчь – порт Кавказ объединяла не только сообщением, но и нервозностью – людей, простоявших в многочасовых пробках в очереди на маленький паром.

Вероятно, большинство россиян (и тех, кто хочет наделить Владимира Путина «антихрущёвскими» лаврами, и противников этого) деньги считают в последнюю очередь. В конце концов, и воссоединение народа, и потеря международного имиджа – сферы, в которых считать у русских не принято. В этих условиях всеобщей неопределённости непонятно не только будущее Крыма, но и будущее России. «Русские на войне своих не бросают» и «хотят ли русские войны?» делят нас ещё сильнее, чем евромайдан прежнюю и нынешнюю Украины.

Алексей Токарев - к.п.н., научный сотрудник Центра глобальных проблем Института международных исследований МГИМО (У) МИД РФ

Версия для печати