19.03.2014 | Александр Караваев

Практическая реализация мюнхенской речи

Крымский конфликт, вызванный украинской революцией, буквально в считанные дни перерос масштаб хорошо просчитываемой в последствиях постсоветской этно- территориальной проблемы и вышел на уровень глобальной конфронтации России и Запада. Теперь большинство аналитиков воспринимает его не иначе, как зачинающий аккорд вязкой и долгой холодной войны. Фазу технологически «простых» решений, ожидаемых компромиссов мы уже миновали, теперь любая вспышка может произвести горячий взрыв.

Одна из центральных дискуссий украинского кризиса связана с мотивировкой решений Владимира Путина, проблемой верной интерпретации внутренней дискуссии в окружении российского президента. Условно говоря, отстаивались две позиции.

Согласно первой, Путин принимает решения исходя из конъюнктурной выгоды, в каждой отдельной ситуации по-разному. В этой системе интерпретации мотив идеологии отступает на задний план. Для некоторых наблюдателей, скажем для Станислава Белковского, путинская идеология не видна вовсе. В рамках данной стратегии жесткость реагирования Путина на украинские события должна была находиться в рамках реакции на прочие постсоветские конфликты. Выход за пределы международного права был бы временным маневром с последующей попыткой уладить последствия в рамках общепринятых правил. Очень близко к тому, что мы имели в августе-сентябре 2008 года, без столь радикального обострения с Западом. Сторонники этого подхода подчеркивают, что Путин обычно очень неплохо рассчитывает ходы в оперативном диапазоне нескольких дней. Отсюда известные паузы перед началом реакции, а затем, комплексное и быстротечное реагирование. Причем сразу, по всем политическим фронтам, по ходу дела решая и другие задачи. Напомним, что в марте в Госдуме в первом чтении были приняты три «антитеррористических» закона (о запрете анонимных пожертвований в «интернет-кошельки» свыше 5 тысяч рублей, о фактической премодерацию всего интернета, и третий – расширяющий полномочия ФСБ, усиливая наказания для террористов и «телефонных минеров»).

В рамках данной системы интерпретации Путин должен был рассматривать украинскую ситуацию в качестве финального акта постсоветского распада, как развязывание «последнего узла». Торг мог вестись жестко и по максимуму, но соблюдая принцип территориальной целостности постсоветской Украины. При этом оптимальным горизонтом планирования реакции для Путина, сторонники такого подхода, обычно называют неделю.

Как теперь уже понятно, данная интерпретация с каждым днем обрушивалась под давлением фактов.

Вторая позиция исходила из идеологических оснований, по крайней мере, понимания Путиным собственной миссии в отношении России и ближнего зарубежья. Реперными точками здесь являются два выступления. Речь на конференции по безопасности в Мюнхене в феврале 2007 года и апрельское выступление на саммите Россия-НАТО в Бухаресте 2008 года. Давайте вспомним пункты «мюнхенской речи». Первый – вред однополярной системы, «система доминирования права США перешагнула все пределы». Второй – навязывается американская модель глобализации в экономике, политике и культуре, место и роль других стран второстепенно. Третий - НАТО двигается к границам России, не соизмеряясь с интересами России даже в отношении территории бывшего СССР. Четвертый - Россия будет проводить свою внешнюю политику независимо от Запада, соотносясь с интересами своей тысячелетней истории.

Читается весьма актуально. Собственно речь Путина в Послании Федеральному Собранию по Крыму продолжает эту линию. Семь лет назад, эти тезисы были вписаны в контекст проблемы развития системы ПРО. Однако, их острота была относительно нивелирована спустя два месяца, подписанием Россией соглашения с НАТО о транзита сил и средств в Афганистан.

Речь Путина в Бухаресте имела более продолжительный эффект, острием естественно на расширение НАТО, и главное против активности Альянса в отношении Киева.

Большой фрагмент его выступления был посвящен теме генезиса Украины как постсоветского государства с нерешенными проблемами русского социо-культурного компонента, не справедливо (волюнтаристски) нарезанными границами в рамках СССР. Однако, и это не восприняли глубоко. Опытный политик Путин заканчивает на оптимистичной для Запада волне – «Но с учетом дискуссии, мы приняли решение не только продолжить сотрудничество по Афганистану, но и расширить его, в том числе и за счет предоставления транзита военных грузов для всей организации. Мы и по другим направлениям будем также работать, скажем, на Средиземном море и так далее».

Если у Путина в феврале 2013 года и были сомнения относительно того, как поступать с Крымом, то точно не в пользу уступок. Смысл его последних выступлений перед аудиторией журналистов по вопросу Украины и Федеральным Собранием по Крыму сводился к тому, что Запад должен понять корневые интересы России. И коль скоро Евросоюз и США решает «увести» ее от России, придется считаться с серьезной реакцией Москвы. Россия не банановая республика, а ядерная держава на своей исторической территории, по воле судьбы разделенной на два государства. Путина не смущает, что про него могут говорить как о диктаторе, и «нехорошем парне». Посыл Путина таков – любая фигура на посту президента России (если это, конечно, не отчаянный либерал и западник) не сможет спокойно смотреть на потерю Украины. Тоже, рефреном повторяет внутри страны «коллективный Путин», в лице так называемого политического класса. Регулярные визиты Путина в Севастополь доказывают, что украинский Севастополь воспринимается Путиным как сущее недоразумение, за которое еще приходится платить почти $125 млн. в год.

Таким образом, последние события доказывают вывод о том, что последние годы Путин сознательно двигался к пересмотру допустимого влияния России в Украине по итогам распада СССР. Но специфика текущей украинской ситуации неожиданно довела до прямых военно-политических действий.

Наконец, нужно учитывать главную драму – роль Украины в евразийской интеграции Путина. Вся «философия» этого процесса оказалась под ударом в связи с крахом Януковича. Пробуем реконструировать ход мыслей Путина. С 20 ноября 2013 года до 20 февраля 2014 года его евразийская стратегия в отношении Украины прошла путь от практически законченной победы до полного краха. Почти двухлетняя обработка Виктора Януковича, с финалом в виде предложения 15 миллиардов долларов, фактически повергли Киев в транс. Вероятно, в середине ноября в Кремле была уверенность, что Украина если не «в кармане», то уже полностью в фарватере России. 21 ноября Янукович, до селе публично придерживавшийся необходимости ассоциации с ЕС, слишком резко для украинского общества, разворачивается в другую сторону. Возникает первый Майдан. Желание Януковича въехать в историю в качестве «евроинтегратора» споткнулось о евразийскую стратегию Путина.

Непримиримость украинской оппозиции в отношении Януковича породила парадокс - победа Путина над Януковичем привела к революции («путчу», по выражению Путина) и краху стратегии российского президента в отношении Украины. В середине февраля стало ясно, что крах украинского плана Путина равносилен изменению архитектуры безопасности на западной границе России. Проигрыш ключевой, и как казалось весьма хитроумной интриги вокруг украинского президента, перерос в крах всего направления.

Пауза, которая возникла в публичной реакции Путина, видимо была в связи с этим ударом. Судите сами, в ноябре 2013 года ситуация воспринималась как триумфальная, а спустя три месяца потеряна практически вся Украина, едва ли не навсегда.

Представим, что Крыма нет, выведем его за скобки. Стоит задастся вопросом - с кем в Украине Путин может выстраивать заново евразийскую интеграционную интригу? С Медведчуком? С Тигипко? С новой, опомнившейся после удара, партией Регионов? При всей пестроте и разнообразии политической картины Украины, там не осталось не одной значительной силы, которая не хотела бы на Запад в принципе. Слишком сильная ставка на Януковича, при отсутствии работы с его конкурентами на том же востоке и юге, работы с альтернативными пророссийскими лидерами, лишила Москву даже не текущих, а будущих украинских лидеров, готовых системно работать с Россией. Украина уходит в сторону ЕС, и возможно в НАТО. В Киеве не осталось политика-собеседника с которым можно строить перспективы. Некие намеки Путина (как полагает Алексей Венедиктов) на возможность диалога с Тимошенко, также, видимо, направлены в пустоту. Тотальное бегство рассыпавшейся вертикали Януковича, увиденное воочию российскими губернаторами и другими посланниками Путина на съезде партии Регионов в Харькове, ознаменовало потерю Украины на ближайшие годы, с перспективой денонсации соглашения по базе в Севастополе.

При этом, с другой стороны, во враждебной «антипутинской» Украине находится «русский мир». На юге, юго-востоке, с центром гуманитарно-исторического притяжения в Крыму. Если его оставить, то это не просто потеря рейтинга, лица сильного лидера в мире, это просто личный позор. О чем собственно и весь смысл Послания. Был ли другой выход из этой проблемы? Единственная возможность «сорвать победу» провести военно-политическую мобилизацию. Да, эти действия некрасивы, они не найдут сторонников за пределами страны, но внутри будет безусловная поддержка, потому, что речь о живом национальном мифе, речь о Крыме. В этой позиции, конечно много от безвыходности. Вряд ли Путин мечтал в начале 2000-х, особенно после терактов 11 сентября, что ему придется осуществлять такой антизападный поворот.

Есть, конечно, и положительная сторона, задача идеологической консолидации, о которой писали в лучшем случае как о политтехнологии Кремля, вдруг обретает законченную форму. Идеи Путина совпадают с той частью элиты, которая ставит необходимость собирать «русский мир» выше примата ценностей потребительского общества и номенклатурно-олигархических договоренностей. Причем, несмотря, на все финансовые и даже мировоззренческие издержки. В этом смысле, в сознании Путина побеждает условный «Изборский клуб». Но при этом двери на Запад не закрываются. Даже в ситуации нарастания холодной войны, потребуется творческое переосмысление, переработка в новых обстоятельствах идеи сближения интеграционных альянсов ЕС и российской Евразии. Проанализировав ситуацию, необходимо провести поиск новых платформ взаимодействия, на фоне сворачивания отдельных направлений сотрудничества. Несмотря на текущую ситуацию, не располагающей к подобной стратегии, имеет смысл продолжить деятельность рабочей группы проекта «Строительство Большой Европы: необходимые меры до 2030 года» во главе с Игорем Юргенсом, Русланом Гринбергом, Алексеем Громыко и Игорем Ивановым.

По мере того, как Россия будет сосредотачиваться в военном и экономическом отношении на собственных силах, необходимо не забывать о необходимости как минимум не растерять традиционных российских союзников. Попросту говоря, российская политическая элита не должна «пугать» Казахстан и Белоруссию ненужными намеками, нужно с пониманием отнестись к их молчаливому несогласию с российским решением крымской проблемы. Ведь мы строим с ними единое пространство на годы вперед, выходя за пределы каденции Назарбаева и Лукашенко. Значит, нужно понимать и разговаривать с их новыми растущими элитами, упреждая в них антироссийские настроения. У этого диалога много направлений. При этом российские патриоты могут не опасаться, что Москва станет сдавать или забывать интересы русских в этих странах.

Путин будет внимательно изучать реакцию Запада, и, видимо, психологически готов к разнообразной конфронтации, рассчитанной на большой временной период. Готов к переходу на второй и третий уровень санкций. В отдаленной перспективе маячит обрушение цен на нефть и сворачивание газового рынка в ЕС. С другой стороны, замораживание счетов, расширение списка «не въездных и не рукопожатных» на определенном периоде сыграет в пользу укрепления патриотического духа элиты.

Вне зависимости от того, как оформится ближайшая по времени реакция Украины, она становится для России дугой напряжения и нестабильности. Приграничные области от Харькова-Луганска, через Донецк, Херсон, Одессу, вплоть до Приднестровья станут ареной постоянных общественных выступлений и возможно диверсий. «Работа с населением» будет вестись разными инструментами из арсенала НПО и спецслужб, как из Киева, так и из Москвы. На мой взгляд, дальнейшее нарастание конфликта в этой линии неизбежно, даже если к лету-осени этого года стороны найдут политический компромисс.

Таким образом ситуация в «разгаре». Мы не знаем на чем остановится Москва и Запад в своем танце. Жесткое противостояние, по сути, еще и начиналось. Промежуточный итог далек от того, чтобы считаться блестящим. Но Россия получила Крым. Будет ли это началом нового этапа глобального усиления России, о котором так часто пишет в твиттере вице-премьер Рогозин, или началом витка очередного российского спада, покажет будущий учебник истории. Есть факт - украинская проблема связывает руки Москве по другим направлениям. Это конечно хуже, чем Москва получала 21 ноября 2013 года, но в любом случае лучше, чем она получила бы после 21 февраля 2014 в случае отсутствия тех шагов, которые в итоге были сделаны. Киев уходит в Евросоюз (в данном случае не важен сам статус страны, речь о векторе) и, возможно, в НАТО. Но он уходит с теми территориями и в тех границах, которые и так стали бы занозой в Евразийском Союзе.

Александр Караваев - научный сотрудник Института Экономики РАН

Версия для печати