24.03.2014 | Татьяна Становая

Внешнеполитический вираж

18 марта президент России Владимир Путин выступил с обращением к парламентариям, темой которого стала подготовка к принятию республики Крым и города Севастополь в состав России. Сразу после этого прошла церемония подписания международных договоров о присоединении двух территориальных образований к РФ в качестве новых субъектов федерации. Значимость этого события выходит за рамки решения конкретной территориальной проблемы - Россия пересматривает ключевые принципы своей внешней политики…

Выступление Владимира Путина в его историческом контексте может иметь как актуальное значение для текущего момента, так и менее очевидное, долгосрочное. Причем последнее может в итоге оказывать самостоятельное влияние на саму российскую элиту.

Еще в начале своей речи Путин фактически выстроил мотивы поведения России таким образом, что на первый план вышли исторические права страны на Крым. Делая экскурс в историю, российский президент оперировал такими понятиями как «справедливость», «обстоятельства», «правда». Осудив передачу Никитой Хрущевым Крыма Украине в 1954 году, президент квалифицировал эти действия как «антиконституционные». По сути, Путин дал понять, что теперь у России при некоторых обстоятельствах появилось право и возможность исправить некогда допущенную советскими властями ошибку, что на практике также означает и присваивание нынешней российской властью права пересмотра границ исходя из квалификации принятых в прежние исторические периоды решений по критериям исторической справедливости и конституционности.

Анализ речи Владимира Путина позволяет выделить два ключевых мотива, которые дали ему основание присвоить себе это право. Первое – это слабость России в период распада СССР (невозможность защитить свои «законные» в его понимании интересы) и право частичного реванша. Говоря о разрушении Советского Союза, президент указал, что «наша страна находилась тогда в таком тяжёлом состоянии, что просто не могла реально защитить свои интересы. Но люди не могли смириться с вопиющей исторической несправедливостью. Все эти годы и граждане, и многие общественные деятели неоднократно поднимали эту тему, говорили, что Крым – это исконно русская земля, а Севастополь – русский город». Второе – непризнание легитимности февральской революции в Украине. «Главными исполнителями переворота» Путин назвал «националистов, неонацистов, русофобов и антисемитов», указал на отсутствие легитимной исполнительной власти. Россия пока не видит для себя партнера для переговоров среди победителей «революции», названных «самозванцами».

Однако дело не только в истории и текущей политике. Путин напомнил, что Россия признавала Крым частью Украины, но при условии, что между двумя странами установлены «хорошие отношения», и «они не должны быть заложником тупиковых территориальных споров». В долгосрочной перспективе подобная логика открывает широкие возможности для обоснования прав на те или иные территории, что кардинальным образом меняет роль России в мировой политике. Если до присоединения Крыма Россия вела преимущественно внешнюю политику, опираясь на защиту своих уже обозначенных внешнеполитических приоритетов и национальных интересов от посягательств со стороны иных игроков, то теперь внешнеполитический курс приобрел элементы экстенсивности. Москва впервые после падения СССР позволила себе выйти далеко за рамки своих собственных внешнеполитических установок. Причем произошло это не в результате стратегически выверенного курса, заранее продуманного и прописанного, а в рамках спонтанно развивающегося процесса, в котором политические решения принимались Кремлем по ходу развития событий. Решение о присоединении Крыма было принято за две недели до референдума, и обосновано практической простой реализацией данного сценария при невозможности ни Украины, ни мирового сообщества реально помешать России.

Значимость присоединения Крыма в данной ситуации выходит за рамки решения конкретной территориальной проблемы - Россия пересматривает ключевые принципы своей внешней политики. В первую очередь, это принцип территориальной целостности, который Россия при Владимире Путине особенно жестко отстаивала, а теперь ставит в подчиненное положение по отношению к праву наций на самоопределение. Путин признает соответствующим международному праву объявление независимости только на основании Устава Организации Объединённых Наций, «в котором говорится о праве нации на самоопределение».

Однако, согласно Декларации о принципах международного права, принятой Генеральной ассамблеей ООН в 1970 году, в действиях государств «ничто не должно истолковываться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, соблюдающих в своих действиях принцип равноправия и самоопределения народов». Участие же России в «крымском сюжете» было определяющим. Заметим, что убедить мировое сообщество в опасности для русскоязычных в Крыму, России не удалось. Примечательно, что слова президента о том, что русский народ – самый разделенный народ в мире, можно трактовать в самом широком смысле, в том числе и как сигнал русским общинам активнее защищать свои национальные права.

Пересматривается также и принцип невмешательства в дела других государств: это касается и оценки революции в Украине, и требований к новой украинской власти. В речи Путина этого не было (подобные слова в устах президента в данном контексте выглядели бы ультиматумом). Однако МИД России (вначале на переговорах с госсекретарем США Джоном Керри, а затем в официальном обращении, обнародованном 17 марта) выдвинул условия для начала международного реагирования кризиса: федерализация Украины (более похожая на конфедерацию), государственный статус русского языка, нейтральный статус Украины, гарантии прав национальных меньшинств, нейтральный военно-политический статус, а также набор традиционных демократических требований – свобода слова, верховенство закона и т.д.

Для того, чтобы оправдать действия России в отношении Крыма, а также сами крымские решения, Москва пошла и на фактический отказ от своей позиции по Косово, указывая на косовский прецедент как на достаточное основание для решения Крыма об отделении от Украины (хотя при обсуждении в Международном суде российский представитель отстаивал прямо противоположное мнение и отрицал право народа Косово на самоопределение). Отметим, что косовский прецедент был признан уникальным случаем, где общий контекст был задан этническими чистками и длительным периодом нахождения территории под администрацией ООН. Путин также сослался на письменный меморандум США от 17 апреля 2009 года, представленный в Международный Суд в связи со слушаниями по Косово. «Декларации о независимости могут, и часто так и происходит, нарушать внутреннее законодательство.

Однако это не означает, что происходит нарушение международного права», - процитировал Путин, тут же подвергнув критике Запад: «Сами написали, раструбили на весь мир, нагнули всех, а теперь возмущаются. Чему? Ведь действия крымчан чётко вписываются в эту, собственно говоря, инструкцию. Почему-то то, что можно албанцам в Косово (а мы относимся к ним с уважением), запрещается русским, украинцам и крымским татарам в Крыму. Опять возникает вопрос: почему?»

Тут рождается еще одно противоречие. С одной стороны, российский президент осуждает Запад за прежнюю практику, с другой стороны, подобной практикой объясняет собственные действия. Это означает, что Путин подверг ревизии российскую позицию, которая существовала ранее в отношении действий США в Югославии, а также в отношении косовского прецедента. Однако публично сформулировать новую позицию оказывается невозможно, так как она в этом случае оказывается в той или иной степени идентична позиции США и Запада в отношении Косово. Представляется, что Россия переходит в таких вопросах к ситуативному реагированию. Так как, с ее точки зрения, никто в мире больше не придерживается универсалистских принципов в международной политике, то и она не считает нужным быть исключением. Поэтому признания Косово Россией не произойдет.

В выступлении Путина просвечивается и еще один мотив, который определял политику России в отношении Крыма: это понимание, что ценность отношений с Западом резко упала, и потенциал на взаимодействие на доверительной основе приближается к минимальным значениям. В отношениях между Россией и Западом не осталось ничего, ради чего стоило бы остановиться в крымской кампании. Путин пришел к выводу, что на сегодня западный мир не готов принять Россию как часть своего мира, с едиными угрозами и ценностями. А значит, Россия может позволить себе иногда и сыграть по своим правилам. Растущая ценностная дистанция, а также заметная эволюция самого Путина, который в последние годы глубоко разочаровался в готовности Запада выстраивать с Россией какие бы то ни было единые системы, отвечающие совместным стратегическим интересам (сколько было попыток предложить и совместную ПРО, и проект европейской безопасности), - все это стало для Путина достаточными аргументами, чтобы «выйти из игры» по тем правилам, которые определялись часто в симбиозе международного права и интересов крупнейших западных держав.

«Нас раз за разом обманывали, принимали решения за нашей спиной, ставили перед свершившимся фактом. Так было и с расширением НАТО на восток, с размещением военной инфраструктуры у наших границ», - заявил Путин, давая понять, что теперь ценность отношений с Западом для России заметно девальвирована, хотя при этом и не подменена стремлением к конфликту (отсюда апелляция Путина к немецкому и американскому народам через «голову» элит). «Сегодня необходимо прекратить истерику, отказаться от риторики «холодной войны» и признать очевидную вещь: Россия – самостоятельный, активный участник международной жизни, у неё, как и у других стран, есть национальные интересы, которые нужно учитывать и уважать», - призвал российский президент, убеждая, что Россия не намерена переходить черту от дружелюбности к враждебности. Критично важными стали заверения президента в отсутствии у России намерений способствовать отделению других регионов Украины.

И тут появляется другая, системная проблема новой риторики главы российского государства после присоединения Крыма. С одной стороны, это решение получило огромную поддержку внутри страны. Рейтинг одобрения работы президента достиг максимума за последние пять лет на фоне ситуации на Украине, референдума в Крыму и триумфального выступления российской паралимпийской сборной, отмечают социологи ВЦИОМ, проанализировав данные опросов. По данным исследования, проведенного 15-16 марта, рейтинг одобрения Путина составил 75,7%. Неделю назад, во время аналогичного опроса 8-9 марта, этот показатель был на уровне 71,6%. С другой стороны, имеет место девальвации доверия к российскому руководству со стороны международного сообщества. Причем это касается не столько геополитических интересов России, сколько непредсказуемости и усугубляющегося ценностного противопоставления. Еще в 2012 году, казалось, что пусть и с рядом важных оговорок, но Россия идет одной дорогой с Западом, даже при ее стремлении сохранить «культурно-исторический колорит» своей демократии. Теперь для международного сообщества направление движения России выглядит как минимум неопределенным, а как максимум – угрожающим.

Внешняя политика России после Крыма выглядит туманно не только потому, что ее трудно сформулировать, но и потому, что Россия позволила себе выйти из той системы координат, которая была более или менее прозрачна, понятна ее западным партнерам. Новая система координат не создана и вряд ли может быть оформлена: ведь только 4 марта Владимир Путин заявил, что Россия не намерена присоединять к себе Крым. Через несколько дней позиция была пересмотрена на противоположную: фактор непредсказуемости российской власти становится для Запада определяющим и угрожающим.

Что же касается украинского кризиса, то окончание юридического оформления присоединения Крыма к России дало Москве возможность подвести черту под «спецоперацией» и завершить, по сути, «игру на повышение ставок». Получив Крым, Россия может позволить себе несколько смягчить позицию и в отношении новой украинской власти, и в отношении роли Запада в украинских событиях. Неслучайно несколько реверансов было сделано в отношении «братской» Украины. Однако теперь, прежде всего, со стороны самой Украины, где Верховная рада признала действия России «оккупационными», возможности по нормализации отношений минимизировались, запрограммировав длительный период конфронтационных отношений и напряжённого негативного эмоционального поля.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати