01.04.2014 | Сергей Минасян

Крымский прецедент и «финляндизация» Армении

27 марта на заседании Генеральной Ассамблеи ООН Армения проголосовала против резолюции, поддерживающей территориальную целостность Украины и признающей незаконным референдум в Крыму. Армения оказалась одной из 11 стран, высказавшихся против данной резолюции, наряду с такими странами, как Северная Корея, Зимбабве, Сирия, Венесуэла и др. За резолюцию против референдума в Крыму проголосовали 100 стран–членов ООН, против – 11, воздержались 58 стран. Еще 24 страны не приняли участия в голосовании и тем самым также не подержали направленную против России резолюцию.

Естественно, что внутри Армении часть общественности не вполне одобрила тот факт, что, как утверждали некоторые гражданские активисты, страна оказалась «в одной компании с Северной Кореей». Однако реакция политических сил Армении в целом оказалась скорее позитивной, чем негативной. Позицию Армении в ООН среди армянских парламентских партий не поддержали лишь оппозиционные «Процветающая Армения» и «Наследие». Удивительно, но почти все остальные политические силы, в том числе и оппозиционные, даже те силы, которые являлись радикальной оппозицией, например, Армянский национальный конгресс или же партия «Дашнакцутюн», одобрили результаты голосования и посчитали, что Армения правильно поступила, открыто поддержав позицию России.

Такой разброс мнений между частью общественности и большинством политических сил объясняется очень просто. В общественном восприятии, особенно среди студенчества и активистов НПО, в силу особенности их прозападного политического позиционирования, голосование в ГА ООН было воспринято достаточно негативно, поскольку им казалось, что Армения фактически выступила против западных стран и на стороне России. С другой стороны, армянские властные структуры и политические силы объясняют свою позицию в ходе голосования тем, что перед Арменией в реальности не стоял выбор между Россией и Западом. Просто сама постановка вопроса, текст резолюции содержали такие положения, которые могли бы негативно повлиять на позиции Армении в карабахском вопросе, в частности, тот пункт, в котором говорилось, что прошедший в Крыму референдум неправомочен и «не был санкционирован в Украине». При этом надо отметить, что Армения сознательно приняла политическое решение о поддержке позиции России в ходе голосования в ООН, а не решила воздержаться или же вообще не принимать участия в голосование, ибо в таком случае ее позиции в карабахском конфликте были бы более уязвимыми.

В данном случае заметна прямая связь с референдумом о независимости, который прошел в 1991 году в Нагорном Карабахе, и с тем переговорным документом, который разработан странами-сопредседателями Минской группы ОБСЕ (США, Францией и Россией) и является единственным переговорным документом по конфликтному урегулированию (т.н. Мадридские принципы). Напомним, что в Мадридских принципах проведение референдума в Нагорном Карабахе рассматривается как ключевой механизм окончательного урегулирования конфликта. Соответственно, правящие силы в Армении объясняют свою позицию в ходе голосования по крымской резолюции как вполне логичную и исходящую из приоритетов политической целесообразности и национальной безопасности страны.

Вместе с тем, внутриполитическая консолидация по резолюции в ООН скорее была ситуационной и отражала консенсус, существующий в армянском обществе по общим параметрам урегулирования карабахского конфликта, каким оно видится в Армении, в Нагорном Карабахе или в армянской диаспоре. Однако вряд ли это единение будет каким-то долговременным процессом, и буквально в ближайшие дни по определенным социальным вопросам, по некоторым аспектам внутренней политики произойдет возврат оппозиционных сил Армении к прежней критике власти.

В реальности, образно говоря, по результатам украинских событий Армения оказалась в компании не с Северном Кореей, а с Финляндией. В марте 2014 г. фактически окончательно произошла «финляндизация» Армении – в соответствии с распространенным термином периода холодной войны. Армения традиционно больше двух десятилетий пыталась сохранять баланс в своей внешней политике между Россией и Западом и в этом плане отчасти отличалась от многих своих коллег по постсоветскому пространству. Если некоторые посткоммунистические страны в своей внешней политике в 1990-2000-х гг. сделали упор на противостоянии с Россией при поддержке западных стран (ряд стран Восточной Европы и Балтии, Украина в период президентства Ющенко и Грузия при Саакашвили), то Армения избрала иной путь: пытаться совместить взаимно противоречащие интересы западных стран, России и даже Ирана.

В этом плане армянская внешняя политика концептуально имеет много общего с внешней политикой Финляндии в годы холодной войны. Финская внешнеполитическая концепция, известная также как «линия Паасикиви – Кеконнена», эффективно использовалась официальным Хельсинки примерно с конца 50-х годов ХХ в. вплоть до распада коммунистического блока и СССР, позволив путем балансирования между НАТО и ОВД не только сохранить независимость и суверенитет, но и получить значительные экономические дивиденды. При этом Финляндия, избежавшая и «советизации», и втягивания в противостояние двух антагонистских блоков, смогла даже сыграть особую роль в европейской политике во многом именно благодаря особым доверительным отношениям одновременно с СССР и странами НАТО.

Однако «финляндизация», как некий тип проведения внешней политики, абсолютно не означает сохранения математически выверенного баланса между своими внешнеполитическими партнерами – наоборот, в зависимости от политической целесообразности она также подразумевает возможность четкой демонстрации своих политических пристрастий и поддержки одному из полюсов в тот или иной период, исходя из собственных интересов. Именно так и поступила Армения в марте 2014 г., когда стала открыто проявляться «финляндизация» ее внешней политики. Кроме всего прочего, позиционирование Армении по Крыму объяснялось не только необходимостью маневрирования между Россией и Западом, но и другими соображениями.

Например, украинский кризис и проведение референдума в Крыму окончательно лишили сакральности идею нерушимости границ постсоветских государств. Иными словами, действия России в Крыму забили последний гвоздь в «крышку гроба» принципа территориальной целостности государств постсоветского пространства. Возник глубокий кризис современного международного права. После Крыма, как минимум на постсоветском пространстве, будет явный перекос в приоритетности принципа самоопределения над неприкосновенностью административных границ бывших советских республик, после распада СССР ставших межгосударственными. Очевидно, что наличие еще одного политического прецедента на постсоветском пространстве, вне зависимости от реакции на него остальной части мирового сообщества, будет включено в аргументацию армянской стороны.

Естественно, «финляндизация» Армении не является самым идеальным и выгодным вариантом, но, как минимум, будет наиболее безопасным. Как и Финляндия в годы холодной войны (вынужденная под давлением СССР отказаться от участия в поствоенном «плане Маршалла»), нынешняя Армения в экономических и военно-политических отношениях с западными странами будет вынуждена больше считаться с мнением Москвы и наоборот – в определенных случаях сталкиваться с более резкой реакцией России при попытках активизации своего сотрудничества с США и ЕС.

Наконец, надо отметить, что в реальности консолидация мнений власти и оппозиции в Армении относительно резолюции в ООН практически не связана с самой Украиной или Крымом. Хотя надо признать, что еще со времен карабахской войны первой половины 1990-х гг. (как и в последующие периоды) Украина являлась одним из ключевых поставщиков вооружений Азербайджану и сама еще в марте 2008 г. первой в качестве члена ГУАМ выдвинула антиармянскую резолюцию по Карабаху на трибуну Генеральной Ассамблеи ООН. Однако нынешняя позиция Армении не была обусловлена «старыми обидами»: в конце концов, исторически Армения и Украина всегда были близки, и в настоящее время в Украине живет одна из самых больших армянских общин в мире, насчитывающая порядка 300 тыс. человек. Так что, как говорится, «ничего личного».

На фоне тех глобальных процессов, которые происходят на постсоветском пространстве и на Южном Кавказе, в частности, когда заметно существенное военно-политическое усиление России, голосование официального Еревана в ООН было обусловлено скорее инстинктом самосохранения, чем каким-то односторонним политическим позиционированием в сторону России. Как, вероятно, рассчитывает армянское руководство, Армения, будучи военно-стратегическим партнером России, за счет своего голосования сможет надеяться на увеличение политической поддержки со стороны Москвы как в карабахском вопросе, так и в других направлениях. Например, официальная Москва уже резко высказалась по поводу нападения спонсируемых Турцией исламских групп против населенного армянами Кесаба на севере Сирии, что повлекло массовую депортацию этой небольшой общины потомков армянских беженцев из Турции, предки которых подверглись геноциду в годы Первой мировой войны со стороны Османской Турции.

Что же касается отношения Запада ко всему этому, то, как, видимо, и надеются власти Армении, рано или поздно он «все поймет и простит»: в конце концов, это не «горячее дыхание» Запада, в политическом смысле, в данный момент чувствуют за своей спиной постсоветские страны.

Сергей Минасян, доктор политических наук, заместитель директора Института Кавказа

Версия для печати