01.04.2014 | Татьяна Становая

Контуры компромисса по Украине

После незапланированной встречи госсекретаря США Джона Керри и министра иностранных дел России Сергея Лаврова в Париже появилась надежда, как минимум, на смягчение напряженности вокруг украинского дипломатического кризиса. Признав в очередной раз разногласия, оба главы внешнеполитических ведомств России и США сделали пока символические, но важные шаги навстречу друг другу. Вряд ли в нынешних условиях речь может идти о достижении компромисса, разногласия остаются слишком существенными. Однако о ряде принципиально значимых уступок, которые позволили бы разрядить обстановку вокруг Украины, говорить возможно. Те, шаги, которые Россия и США сделали навстречу друг другу, можно расценивать как жесты доброй воли, указывающие на готовность обеих сторон уйти от сложившейся обоюдно неприятной конфронтации.

Итак, декларируемый предмет диалога (или для США это скорее лишь повод) – московский план урегулирования украинского кризиса. Для Москвы этот план - безусловно завышенная планка, за которой открывается широкое поле для дипломатического торга. Россия требует проведения конституционной реформы до президентских выборов, федерализации Украины, придания русскому языку статуса второго государственного, гарантии прав русскоязычных, разоружения радикалов, ну и, конечно, нейтрального политического статуса – закрепления невступления Украины в НАТО. Ключевой «загвоздкой» тут является, безусловно, федерализация, которую Москва ставит на сегодня во главу угла своих требований к украинской власти. И это одно из самых трудновыполнимых требований: Джон Керри указывает, что вопрос должен решаться исключительно украинцами, а они, во всяком случае, революционные победители, категорически против федерализации. Надо сказать, что и на Востоке страны к федерализации отношение неоднозначное. Например, вчера Донецкий областной совет принял обращение, в котором содержится требование срочного проведения конституционной реформы, предусматривающей «децентрализацию власти путем расширения полномочий и ответственности местного самоуправления за состояние дел в регионе». Слово «федерализация» не используется вообще. Зато кандидат от Партии регионов Михаил Добкин называет федерализацию в числе своих ключевых обещаний как кандидата в президенты.

Для России проблема продвижения идеи федерализации Украины упирается в недоверие со стороны и украинской элиты, и Запада, небезосновательно считающих, что за этим скрывается попытка Москвы обеспечить себя инструментом для более активной внутриукраинской игры. Складывается устойчивое представление (и оно не далеко от истины), что Кремль через федерализацию хочет облегчить себе влияние на Киев через русифицированный Восток. При этом даже если представить, что Россия будет поддерживать Добкина на президентских выборах, ей при этом придется тогда и признать сами выборы, после чего продвижение идеи о федерализации будет практически нереальным.

Таким образом, действительный предмет торга совсем другой: речь идет о цене признания Москвой новой украинской власти. Вопрос стоит очень просто: на каких условиях Кремль согласится садиться за стол переговоров с избранным 25 мая президентом Украины? В большей степени это нужно самой Украине и Западу (финансирующему, по сути, последствия российских «санкций» в отношении Киева). Федерализация в такой ситуации может оказаться лишь торговой позицией, которая будет «разменяна» на не менее важные для Москвы «нейтральный статус Украины и госстатус для русского языка при децентрализации полномочий внутри украинского государства в пользу регионов. США, в свою очередь, осторожно дают понять, что подобная игра принята и начинается обсуждение модели возможного будущего компромисса: Джон Керри впервые произнес слово «федерализация» после встречи с Лавровым. Москва тут же ответила, что сигнал прочитан верно: начался отвод российских войск от украинской границы.

Однако стратегической ошибкой России может стать общий выбранный подход: решать судьбу Украины без нее самой. Создается впечатление, что за спиной у Киева Москва пытается сговориться с Вашингтоном о «разделе» Украины на сферы влияния: вот вам Запад, мы себе берем Восток, где будет выращиваться «пророссийская» элита, имеющая «право вето» на общеукраинском уровне в государственно значимых вопросах (НАТО, русский язык и т.д.). Вашингтон эту логику разделять не хочет, постоянно обращая внимание на то, что формат переговоров должен быть трехсторонним, с участием украинских властей. Россия же опасается, что в таком случае она, во-первых, тут же легитимирует украинскую революцию (сев с ее представителями за общий стол), а во-вторых, окажется в меньшинстве, так как США будет намного легче прикрывать свои «геополитические интересы» позициями украинских властей.

При этом Москва, вероятно, и вовсе не рассматривает Украину как полноценное государство и самостоятельный субъект для взаимодействия, исходя из ориентированности украинской элиты на Запад. В такой ситуации создается впечатление, что Россия пытается впрыгнуть в последний вагон уходящего поезда, перебарщивая с угрозами в адрес машиниста. Однако время идет, и до президентских выборов добиться конституционного закрепления российских требований, даже без учета федерализации, кажется труднореализуемой задачей. А после выборов пойти на попятный будет очень нелегко, да и сама Украина со своей Конституцией, видимо, разберется без внешних советников. Может быть, в такой ситуации и имело бы смысл найти возможность привлечь условного «украинского посланника» к диалогу, пока еще поле конституционной реформы не вспахано окончательно.

Версия для печати