12.05.2014 | Николай Пахомов

Ближневосточные шансы России

Бурные события украинского кризиса заставляют мировые СМИ сосредотачиваться непосредственно на происходящем на Украине, при этом кризис этот имеет куда более глобальные последствия, которые зачастую остаются на периферии информационного поля. Например, почти незамеченным в конце апреля остался визит принца Бахрейна Сальмана Аль Халифа в Москву. Правда, визит не остался без внимания Госдепартамента США, потребовавшего от ближневосточного королевства отказаться от идей сотрудничества с Россией.

В Вашингтоне, вероятно, существует намерение превратить Россию в страну-изгой. Выполнимость этого намерения – вопрос другой. Кое в чём администрация Обамы может преуспеть: например, хорошие шансы на успех имеет кампания Белого Дома с целью вынудить руководителей американского бизнеса отказаться от участия в Петербургском экономическом форуме под угрозой записать желающих съездить в Санкт-Петербург в национал-предатели. Однако уже в отношениях с европейскими союзниками по вопросу экономического сотрудничества с Россией начинаются разногласия – Америке легко отказаться от экономического сотрудничества с Россией в связи с ограниченностью такого партнёрства, Европе сделать это куда сложнее.

Ещё более интересно посмотреть как дело обстоит в других регионах, где и влияние Вашингтона меньше, и сотрудничество с Россией пока не имеет значительного объёма. Хотя с окончательными выводами по поводу перспектив укрепления российских позиций в этих регионах на фоне обострения отношений с Западом торопиться пока не стоит, визит бахрейнского принца даёт определённую пищу для размышлений на эту тему.

Ограниченность российского экономического сотрудничества с Бахрейном факт, признанный даже президентом Путиным во время переговоров с высоким гостем. При этом нужно отметить, что Бахрейн государство интересное: в отличие от своих более крупных соседей по региону запасы нефти и газа королевства куда скромнее, однако именно этот факт заставил бахрейских правителей достичь определённых успехов в деле диверсификации экономики, в результате чего серьёзным, как минимум, в региональном масштабе стал сектор услуг, прежде всего, финансовых.

Это (а также многолетние традиции дипломатического маневрирования) позволяет королевству пользоваться заметным международным авторитетом. При этом правителям Бахрейна необходимо обеспечивать безопасность собственного государства в неспокойном регионе: с 2011 года страну сотрясают беспорядки – шиитское большинство населения недовольно правящими суннитами.Именно это сочетание экономического веса и потребности в серьёзных международных партнёрах делает Бахрейн привлекательным союзником для России. Особенно обратим внимание на последнее – Бахрейн своеобразный «барометр» региона, с конца 18-го века он сознательно и добровольно перешёл под опеку Великобритании, в 20-ом, когда Лондон после Второй мировой войны оставил регион в пользу Вашингтона, Бахрейн записался в союзники Соединённых Штатов. Сегодня очевидно, что это союзничество кажется королевству всё менее надёжным. Как реагировать на события «арабской весны»? Что будет с Сирией и Египтом? Есть ли будущее у ближневосточного урегулирования? Получит ли Иран собственное ядерное оружие? Крепок ли союз Турции и Саудовской Аравии с Америкой?

Все эти вопросы беспокоят не только Бахрейн, но и все ближневосточные государства. Из Вашингтона не сообщают ничего обнадёживающего: дипломаты всё больше заняты обновлением твиттера Госдепа, президент объясняет, почему очередное пересечение обозначенной им «красной линии» осталось без последствий. Москва же, напротив, в своих шагах последовательна и предсказуема. Помимо всего прочего у Москвы налажен рабочий диалог с Ираном – если бахрейнские шииты будут доставлять королевской семье всё больше проблем, диалог по этому вопросу с Тегераном проще будет устанавливать именно через Москву.

Такая расстановка сил в регионе легко позволяет понять и почему Бахрейн заявляет о готовности сотрудничать с Россией даже в условиях роста российско-западных противоречий, и раздражённую реакцию Вашингтона на эту готовность. Следующий вопрос, также типичный для отношений России со странами региона – во что выльется эта готовность сотрудничать, особенно в экономической плоскости? Пока подписан лишь меморандум о совместных инвестициях между Российским фондом прямых инвестиций и суверенным инвестфондом Бахрейна. Учитывая международное финансовое значение королевства, договорённость существенная. Если российско-бахрейнское сотрудничество будет набирать обороты, это партнёрство заставит задуматься о расширении связей с Россией и другие государства региона. С этой точки зрения особенно важна ситуация в мировой энергетики в условиях роста конфронтационной риторики между Россией и Западом.

Уже сегодня хватает сторонников у версии о существовании неформальных и твёрдых договорённостей между Россией и Катаром, согласно которым Катар не проводит политику, направленную на вытеснение российского газа с европейских рынков в обмен на будущие преференции при инвестировании в российский газовый сектор, в особенности в наращивание мощностей по сжижению газа. О том, насколько эта версия соответствует действительности, можно будет судить по действиям Катара в нынешней ситуации, на которую оказывает влияние украинский кризис.

Если же такие договорённости действительно имеют место, то развитие сотрудничества и с Бахрейном на фоне большей умеренности саудовской политики из-за неудач в Сирии и разногласий с Вашингтоном может привести к очень серьёзному укреплению российских позиций в регионе. С этой точки зрения понятен и неудивителен окрик Госдепартамента в сторону Бахрейна после визита бахрейнского принца в Москву. Однако одним таким вербальным воздействием чего-то достигнуть можно едва ли, американские же действия в регионе в последнее время заставляют неприятно удивляться даже вернейших союзников США. Насколько представившимися возможностями сумеет воспользоваться Россия, станет понятно в ближайшее время.

Николай Пахомов – политический обозреватель

Версия для печати