04.08.2014 | Татьяна Становая

Гаагский репутационный приговор

28 июля газета «Коммерсант» обнародовала информацию о том, что 18 июля Гаагский третейский суд принял решение по иску Group Menatep Limited (GML), признав Россию виновной в нарушении Энергетической хартии и обязав ее выплатить бывшим акционерам ЮКОСа $50 млрд. – беспрецедентная сумма за всю историю международного арбитража. Россия заявила о намерении обжаловать это решение, а МИД и Минфин заверили, что никаких компенсаций акционерам ЮКОСа выплачено не будет. Тем временем, 31 июля Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) присудил бывшим акционерам компании ЮКОС 1,86 млрд. евро в качестве компенсации по их жалобе против России, рассмотренной еще в 2011 году.

Гаагский арбитраж был одним из самых серьезных рисков для Кремля с самого начала «дела ЮКОСа», и «Роснефть», получившая в итоге основные активы компании, тщательно готовилась к возможному проигрышу. GML обвинил Россию в нарушении Энергетической хартии, договор к которой был подписан 1994 году. У России была возможность сослаться на тот факт, что договор так и не был ратифицирован, однако она не стала этого делать (Москва окончательно объявила об отказе от ратификации лишь в 2009 году). По мнению бывшего юриста ЮКОСа Дмитрия Гололобова, это было сделано «в надежде продемонстрировать свою «непредвзятость» в деле ЮКОСа и решить проблему с его назойливыми акционерами правовыми способами», - написал он в своей колонке в русском Forbes.

Иными словами, в 2005 году, когда GML подала свой иск, Россия рассчитывала легитимировать «дело ЮКОСа», раз и навсегда закрыв эту тему. В суде Россия доказывала, что Энергетическая хартия применялась «на временной основе», то есть только в частях, которые не противоречат Конституции РФ и другим российским законам. «Но ни один аргумент российской стороны тогда услышан не был», - рассказал источник «Коммерсанта». Юристы указывают, что в этом и была ключевая ошибка России, не захотевшей доказывать, что нератифицированный документ не накладывает на нее обязательств по его исполнению. Расчет, вероятно, строился на том, что суд не сможет не признать справедливость налоговых претензий к компании ЮКОС. Это подтверждает и Михаил Ходорковский: в интервью русскому Forbes, он заявил, что в 2004 году у российских властей еще была уверенность в их правоте, однако в 2009 году пришло понимание, что дело проиграно. Спустя некоторое время Россия начала откровенный саботаж судебного процесса.

Гаагский арбитраж, с одной стороны, действительно признал факты «незаконного использования ЮКОСом налоговой системы отдельных регионов» (тем самым, легитимируя первое уголовное дело). Однако суд интерпретировал налоговые претензии государства к компании не как намерение получить неуплаченные суммы, а как целенаправленную экспроприацию активов. Суд признал действия властей РФ «полномасштабной атакой на ЮКОС и его владельцев с целью обанкротить компанию», говорится в решении суда. GML требовали компенсацию в размере $114 млрд, однако суд остановился на сумме в $50 млрд., где 40 млрд – стоимость самого ЮКОСа на момент «конфискации», а 10 млрд – невыплаченные дивиденды. Сумма будет расти за счет начисляемых процентов за неуплату долга после 15 января 2015 года.

Решение Гаагского трибунала было принято 18 июля – на следующий день после крушения самолета Boeing-777, и российская сторона просила сохранять информацию в тайне в течение 10 дней. Однако почти точное совпадение этого решения с введением новых санкций и трагедией сбитого пассажирского лайнера создает мощнейший кумулятивный эффект, связанный с крупными геополитическими репутационными потерями России.

Проигрыш в Гаагском суде – это не только беспрецедентные финансовые требования, но и удар по российской власти, которая в решении суда прямо называется инициатором и куратором схем по конфискации активов частного предпринимателя путем манипуляций с налоговым и уголовным законодательством. Слабостью российской стороны был и тот факт, что сторона обвинения привлекала множество свидетелей (а Россия обходилась практически без них), которые охотно рассказывали про совещания в Кремле с судьями, рассматривающими дела ЮКОСа, про созданную администрацией президента специальную группу следователей в Генпрокуратуре, которым было поручено фабриковать уголовные дела (об этом говорил Андрей Илларионов), про вовлеченную в процессе передачи «ЮНГ» «Роснефти» компанию «Сургутнефтегаз», стоявшую за загадочной «Байкал Финанс Групп», выигравшей аукцион по покупке главного добывающего актива ЮКОСа и т.д. Истцы ссылались на показания Михаила Касьянова, данные им в рамках судебного процесса, проходившего в ЕСПЧ, где бывший премьер называл главной причиной преследования Ходорковского финансирование им политической оппозиции. А Невзлин цитировал предупреждения Романа Абрамовича: Путин якобы ему сказал, что «хочет увидеть задницу Ходорковского на нарах».

Таким образом, судебное решение в Гааге стало международным признанием всех тех претензий, которые ЮКОС предъявлял российской власти на протяжении последних лет. Это решение воспринимается бывшими акционерами ЮКОСа как существенная поправка к принятому в 2011 году решению ЕСПЧ. Тогда суд признал процессуальные нарушения со стороны российских судов в деле ЮКОСа, но указал, что не имеет достаточных доказательств для признания уголовного преследования акционеров ЮКОСа «политическим мотивированным». Кремль тогда рассматривал это как своего рода победу. Сами акционеры ЮКОСа решение ЕСПЧ поражением не считали, так как суд не рассматривал дело по существу, на что неоднократно указывал Ходорковский. Однако 31 июля ЕСПЧ объявил о сумме компенсации по этому делу, присудив России еще одну беспрецедентную сумму по меркам этого суда – 1,9 млрд евро. Источник «Коммерсанта», знакомый с ходом процесса, не исключил, что РФ может выплатить компенсацию по решению ЕСПЧ: «это разные вещи с иском GML в Гаагском суде. Статус ЕСПЧ гораздо выше, в его объективности сомневаться тяжело».

Отдельный аспект ситуации – это риски для НК «Роснефть». Гаагский суд признал, что основной целью налоговых претензий к ЮКОСу была исключительно «конфискация» активов компании и контролируемая передача их указанному государством лицу — ОАО «Роснефть». Однако в какой степени «Роснефть» подвергается рискам, попробуют ли акционеры ЮКОСа выставить ей требования по уплате компенсации, пока неясно - тут юристы расходятся во мнении. Сама «Роснефть» сразу заявила, что никакого отношения к решению в Гааге она не имеет, а активы ЮКОСа получила в рамках прозрачного и законного аукциона. Компания также ссылается на решение ЕСПЧ, где говориться что государство в продаже «ЮНГ» действовало «в пределах своих полномочий». Но GML занимают совсем иную позицию. По словам Тима Осборна, если Россия откажется выплачивать им компенсацию, акционеры ЮКОСа попытаются отсудить ее у «Роснефти» и ее акционеров. При этом «Роснефть», по словам адвоката ЮКОСа Эммануэля Гайяра, «Роснефть» является «alter ego государства» и ЮКОС был доведен до банкротства именно в интересах «Роснефти» и «Газпрома».

В целом же, судя по комментариям акционеров ЮКОСа и их адвокатов, основная атака фокусируется все-таки не на российском государстве, а именно на «Роснефти». Как заявил Михаил Ходорковский русскому Forbes, «в ситуации, когда на тебе висит такой иск, причем ты впрямую указан в решении арбитража как выгодополучатель от этого дела, рынки капитала для тебя, скорее всего, закрыты. Нефтью торговать и получать за это деньги «Роснефть» наверняка сможет, хотя и схемы при этом должны быть крайне хитрые, чтобы, так сказать, не прихватили по пути. А вот делать что-то, требующее большей транспарентности – это вряд ли».

Дело в том, что хотя формально должником GML выступает Российская Федерация, арестовать имущество России за рубежом – крайне сложное дело. Судебные приставы могут требовать ареста только имущества, принадлежащего РФ, но не исполняющего государственных функций, пояснял «Коммерсанту» юрист из фирмы, работавшей с одной из сторон дела ЮКОСа. Кроме того, по этому принципу могут быть арестованы средства на иностранных счетах, военные и гражданские самолеты и корабли, участвующие в коммерческом обороте. Например, швейцарская фирма Noga, выигравшая суд против России и российскими активами по всему миру, добивалась ареста и коллекций картин, и самолетов на авиасалоне в Ле-Бурже, и даже счетов ЦБ, но все они были потом признаны незаконными, и добиться выплат компенсаций фирме не удалось (впрочем, это происходило в куда более политически благоприятной ситуации для России, чем сейчас).

Для того, чтобы арестовывать имущество «Роснефти», истцам придется доказывать в национальных судах, что компания выступала инструментом государства. Некоторые юристы убеждены, что это реальная задача, и с учетом Гаагского решения, у акционеров ЮКОСа хорошие шансы на благоприятный исход. Однако, по мнению Дмитрия Гололобова, «поскольку «Роснефть» является не госкорпорацией, а акционерным обществом с десятками тысяч миноритарных акционеров, сделать это будет очень непросто», писал он в своей колонке на «Слоне».

На этом фоне нельзя не упомянуть принятое 30 июля решение арбитражного суда Самарской области: он запретил принадлежащему «Роснефти» «Самаранефтегазу» исполнять решение суда США о выплате в пользу Yukos Capital $185,9 млн, сославшись на разъяснения МИДа РФ. Последний назвал решение американского суда «нарушающим суверенитет России», - писал «Коммерсант». Юристы заявили изданию, что это первый случай, когда суд в разъяснениях дал оценку иностранному решению, к тому же со ссылками на МИД. По их словам, если суды и советуются по определенным делам с МИДом, то его ответы не описываются в официальных актах, поэтому данное определение отражает не просто мнение суда, а публичную позицию государства. Таким образом, российская судебная система будет максимально привлекаться за защиты интересов «Роснефти» от претензий бывших акционеров ЮКОСа.

Так каковы же у России тогда опции в контексте принятого в Гааге решения? На сегодня пока можно лишь точно констатировать, что Россия отказывается выплачивать компенсацию. Это было бы признанием политизированности всех уголовных процессов в деле ЮКОСа и открывало бы ящик Пандоры, последствия чего предсказать никто не берется. И Минфин России, и МИД назвали решение гаагского арбитража политически мотивированным.

Единственным вариантом действия для России остается подача апелляции. Однако сделать это можно, мотивируя необходимость отмены решения нарушениями процессуального свойства, а также его противоречием «публичному порядку». Теперь судьбу иска может решать уже государственный суд Королевства Нидерланды, куда Россия обратится за обжалованием решения гаагского арбитража. Правда, там Москве придется учитывать тот факт, что граждане именно этой страны по большей части погибли в катастрофе над Донецкой областью, и ответственность за это Запад возлагает на Россию.Проблема этого сценария состоит в том, что даже если и удастся России «замотать» судебный процесс на годы вперед, акционеры ЮКОСа уже сейчас имеют право истребовать свои компенсации, и преследования российских активов или активов «Роснефти» России, вероятно, уже не избежать. Представители GML убеждены, что не заплатить России не удастся, и у Кремля просто нет никакого выбора.

Леонид Невзлин, который проживает в Израиле, заявил русскому Forbes, что Путину предлагается компромисс. «Если предположить, что апелляция [поданная Россией] ничего не изменит, мы переходим к операции возвращения средств. {…} Группа начнет розыск активов и их арест с целью получения и отчуждения денежных средств. {…} Вариант второй — переговоры и снижение оплаты за какие-то другие вещи, которые мы могли бы достичь в рамках закона», — сказал Невзлин в интервью Forbes: «Нужно закрыть все незаконно открытые дела {…} в отношении меня, других акционеров ЮКОСа {…} и снизить размер ущерба». По его словам, должен быть освобожден бывший начальник службы внутренней экономической безопасности ЮКОСа Алексей Пичугин, пожизненно осужденный за убийство и покушение на убийство. «Ни в коем случае не воспринимайте, что группа возьмет не $50 млрд, а $40 млрд, если вы отпустите Пичугина. Это не выкуп. Это возвращение дела в законное русло», - сказал Невзлин, добавив: «Я хочу сказать: вот, Владимир Владимирович, возникла денежная ситуация. Давайте сделаем, чтобы ущерб был минимальным, но правосудие настоящим. {…} Появился такой рычаг, давайте его используем». Однако компромисс с бывшими акционерами ЮКОСа на сегодня представляется полностью исключенным: речь идет о престиже российской власти. Против этого варианта, кстати, публично и весьма резко выступил Игорь Сечин.

Дмитрий Гололобов не исключает и негативного сценария, при котором Путин может инициировать третье дело ЮКОСа, также пустив в ход давление на остающихся в России Платона Лебедева (он пока не имеет право покинуть Россию, несмотря на досрочное освобождение), а также Алексея Пичугина, оказавшихся «заложниками». Однако и такой вариант далеко не гарантирует безопасности российских активов за рубежом – скорее, напротив.

Россия готовилась к поражению в Гаагском суде, и теперь предстоит долгий процесс обжалования и борьбы с попытками акционеров ЮКОСа арестовать активы РФ и компании «Роснефть» за границей. Но трудно было допустить, что суд примет столь беспрецедентное решение по сумме компенсации, а само решение будет озвучено на фоне критично негативного внешнеполитического фона, что играет роль мультипликатора поражения в суде. Гаагское решение может иметь глубокие внутриполитические последствия, которые будут толкать страну на самоизоляцию и частичное выпадение из международного правового поля.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати