23.09.2014 | Валерий Выжутович

Активная гражданская пассивность

Социологи зафиксировали рекорд: более 90 процентов россиян не проявляли в последние два года никакой политической или гражданской активности. А именно - 95 процентов опрошенных не состояли в партиях и не собирали подписи в поддержку какого-либо политика, 94 процента не агитировали за или против какой-нибудь законодательной инициативы и чуть более 90 процентов не были ни наблюдателями на выборах, ни добровольцами или волонтерами, не участвовали ни в деятельности НКО, ни в каких-либо массовых акциях. Гражданская активность (ее лучше назвать общественной) проявляется только при решении бытовых проблем по месту жительства.

Так, на вопрос, готовы ли вы принять участие в очистке от мусора соседней лесопарковой зоны положительно ответили 88 процентов респондентов. Как выяснилось, люди ощущают ответственность за происходящее в зависимости от социальной дистанции, отделяющей их от объекта. Чем длиннее дистанция, тем ответственность ниже. Например, 77 процентов опрошенных чувствуют ответственность за происходящее на ближней социальной дистанции - в своем доме, дворе. За происходящее на средней социальной дистанции - в родном городе, селе - чувствуют ответственность около половины россиян, а за происходящее в стране - 41 процент. Таковы результаты опроса, проведенного фондом «Общественное мнение».

«Рассерженные горожане», вдруг заявившие о себе в декабре 2011 года, еще какое-то время были щедры на выдумку. Белые ленточки, воздушные шарики с надписью «Меня надули», прочие веселые аксессуары шествий и митингов как бы взывали к толпе: «Надо выработать эстетику протеста. Это должна быть эстетика студенческих бунтов во Франции 60-х годов, эстетика грузинской «Кмары»... Давайте наполним слово «хипстер» драйвом вольнодумства, музыкой сопротивления!». Тогдашние зимние выступления на Болотной и на проспекте Сахарова, майские прогулки по бульварам были полны карнавала. Думалось, театрализация протеста - верный способ привлечь к нему сочувственное внимание российского большинства. Оказалось - нет. Говоря языком Болотной и Чистых прудов, это все слишком «креативно», чтобы быть притягательным для широких трудящихся масс, не приученных воспринимать политику в эстетизированных формах.

«Рассерженные горожане» выступали за честные выборы, либерализацию политической жизни. Если и дальше будут расти тарифы ЖКХ, обесцениваться пенсии, продолжится замедление роста реальных доходов - тогда на улицу выйдут уже другие люди. А пока география протеста не выходит за пределы Садового кольца. Выступления «рассерженных горожан» не встречают понимания в широких массах. Почти треть граждан приветствуют запрещение уличных митингов и шествий, если те «мешают окружающим или ведут к беспорядкам». Что протестные акции создают неудобства тем, кто в них не участвует, - в этом убеждены 35 процентов жителей средних городов и 40 процентов обитателей мегаполисов. Состав сторонников запрета на пикеты и демонстрации примерно таков: руководители частных компаний и государственных учреждений (39 процентов), домохозяйки (38), работники правоохранительной сферы (47).

Само право на протест большинством опрошенных не подвергается сомнению. Более 55 процентов респондентов считают, что митинги и манифестации - «это нормальные демократические средства достижения гражданами своих целей, и власти не вправе их запрещать». Правда, право на митинги, забастовки, прочие изъявления гражданского недовольства - это только у европейцев реальный инструмент общественного давления на власть, государство, а для российского большинства - лишь гарантированная Конституцией возможность, воспользоваться которой охотников мало. Много их не было и в иные времена. Как никогда не было в массовом сознании и четко запечатленных целей протеста. Хрестоматийный русский бунт, он в первую очередь «бессмысленный», а уж потом «беспощадный».

Опросы не обманывают: несмотря ни на что, народ в большинстве своем жизнью доволен. Рейтинг Путина достиг 86 процентов. Более половины респондентов уверены, что «страна развивается в правильном направлении, наводится должный порядок, демократическим завоеваниям ничего не грозит». Ровно столько же опрошенных полагают, что «страна нуждается в стабильности, реформах эволюционного характера». Число сторонников «быстрых, кардинальных реформ в экономической и политической сферах» сократилось с 39 до 29 процентов.

Отсутствие массовых протестных настроений проще всего объяснить общественной апатией. Но дело не только в этом. Дело еще в том, что способностью к протестной самоорганизации, свойственной, например, французскому обществу, российское общество не обладает. Плюс ко всему граждане не очень-то доверяют политическим зазывалам. Протестные настроения не поддаются кабинетному конструированию. Выражение «вывести на улицу» в смысле организовать массовую акцию вошло в обиход после середины 90-х, когда обнаружилось, что народ сам уже не выходит, надо выводить. А сегодня вообще сошли на нет масштабные проявления недовольства. Народ уверен, что Путин и все, что с ним связано, - это еще надолго, и значит надо приспосабливаться к режиму, нравится он или нет. Кроме того, лояльность к власти (неважно, искренняя или показная) - свидетельство политической респектабельности, встроенности в систему. Тогда как любые наскоки на власть - верный знак маргинальности. Раньше других это поняла политическая элита. Но по-своему этим прониклось и население. Поэтому улица как пространство протеста не становится шире.

Версия для печати