30.09.2014 | Николай Пахомов

Без огонька

Итак, Дэвид Кэмерон сообщил, что королева довольно проурчала, узнав, что Шотландия никуда не выходит из Соединённого Королевства, страсти вокруг шотландского референдума успокаиваются, а журналисты теряют интерес к соревнованию прогнозов того, где в Европе состоится следующий похожий плебисцит. Другими словами, настаёт момент спокойно осмыслить произошедшее и понять, что референдум получился вполне западным.

Эмоции, действительно, угасают. При спокойном размышлении театральность шотландского волеизъявления была очевидна с самого начала. Конечно, в мире хватало фантазёров, живописавших, как Шотландия вступит в ШОС, Таможенный Союз или разместит у себя военные базы Северной Кореи, но ясно было, что по большому счёту ничего бы не изменилось, если бы шотландцы высказались за независимость. То есть, их собственная жизнь могла несколько измениться, но мировая политика обошлась бы без тектонических сдвигов. Появилась бы ещё одна маленькая европейская страна, но разве имеют для международных отношений какое-нибудь значение различия между, скажем, Швецией и Норвегией, Нидерландами и Бельгией, Австрией и Швейцарией?

Разве только снизилось бы значение Великобритании… Однако велико ли это значение сегодня? Соединённое Королевство, с Шотландией или без, давно и надёжно превратилась в американский сателлит без особого права голоса. Пожалуй, единственный геополитический смысл, который имел референдум, заключался в демократическом протесте шотландцев, недовольных тем, что за них решают всё чиновники даже не в Лондоне, а в Брюсселе или Вашингтоне. Однако протест этот вышел в не очень громкий свисток, взволновавшимся было мечтателям о демократии в Европе можно спокойно расходиться по домам…

Боле того, даже если бы сторонники шотландской независимости победили или победят в обозримой перспективе какие-нибудь сепаратисты в любой другой европейской стране (например, каталонцы), нет никаких оснований прогнозировать, что брюссельские бюрократы и их коллеги в прочих европейских столицах начнут что-то делать по-другому, откажутся от интеграции ради интеграции и прислушаются к народном гласу. Разве же поменял что-то отказ жителей сразу нескольких европейских стран, включая Францию, поддержать европейскую конституцию?

Немногое бы поменялось в случае победы сторонников независимости и в повседневной жизни простых шотландцев. Возможно, у независимой Шотландии было бы меньше шансов на установление шариата, но и в оставшемся Соединённым Королевстве сегодня о полезности шариата задумались – всё-таки у главного палача «Исламского государства» британский акцент…

Другими словами, список перемен, которых и не могло случиться при любом итоге шотландского референдума, получается обширный. В чём же тогда главный итог плебисцита? Рискнём предположить, что итог этот состоит в подтвердившимся ещё раз отсутствии «огонька» в европейской политике. Где-то примерно с середины девятнадцатого века, а, возможно, и раньше, если вспомнить романтизм с его критикой окружающей действительности, многие наблюдатели за европейской действительностью стали замечать, что для большого и растущего числа европейцев озабоченность решением бытовых проблем, зачастую совсем мелких, заменяет большие проекты и большие страсти. Примеров такой критики с тех пор накопилось множество. Для российского читателя напомним Герцена, пытавшегося в своём изгнании быть таким европейским европейцем, каких и в самой Европе немного. Однако постепенно изгнанник заметил, что окружавшие его жители Старого Света «мелковаты», что мещанства в них больше, чем смелости реализовать большие идеи, когда-то определившие глобальное доминирование Запада.

Накануне шотландского референдума дружный хор шотландских и прочих бизнесменов, едва ли читавших Герцена, пугал шотландцев многочисленными экономическими и бытовыми проблемами в случае независимости. На таком фоне, даже если бы Мэл Гибсон со своим «Храбрым сердцем» получил больше, чем пять «Оскаров», шотландцы едва ли бы вдохновились идеей обрести своё государство и всё равно бы проголосовали против независимости. Как сказал бы Маркс, «базис» опять определил «надстройку».

Иной наблюдатель благосклонно отметит такое желание шотландцев быть «нормальными» европейцами, предпочитающими спокойную и сытую жизнь амбициозному и рискованному пути национального строительства. Однако проблема состоит в том, что шотландцы и другие «нормальные» европейцы обитают не в безвоздушном пространстве, а на планете, подавляющее большинство населения которой в своей политике имеют тот самый «огонёк», отсутствующий в Европе. Именно эта энергия, желание жертвовать многим для осуществления больших проектов движут этим большинством. Даже если эти большие проекты сводятся к желанию жить также сыто и спокойно, как люди на Западе, реализация этих проектов рано или поздно войдёт (или уже вошла) в противоречие с интересами Запада. И тут у шотландцев, британцев и всех прочих европейцев не получится обойтись без борьбы. Не говоря уже о том катастрофическом случае, когда «большой» проект, как это происходит на современном Ближнем Востоке, сводится к простому «убийству неверных» - тут уже начавшаяся борьба будет всё более жестокой.

Шотландский референдум продемонстрировал, что энергии для борьбы за место под солнцем в Западной Европе становится всё меньше. С одной стороны, можно было наблюдать, как лидеры шотландских националистов в теории столетиями выступавшие за независимость на практике не удосужились толком продумать шаги по экономической независимости. Вспомним, что подготовка к референдуму началась ещё в 2007 году, и с тех пор сторонники независимости так и не обзавелись вменяемой экономической программой, что во многом и определило исход голосования. С другой стороны, подавляющее большинство англичан безразлично взирало на северное кипение страстей – утрата не только баз для подводных лодок, оснащённых ядерным оружием, но и прибылей от месторождений Северного моря не особо волновало бывших «хозяев мира». Что и говорить – энтузиазма у китайских предпринимателей, бойцов «Исламского государства», африканских иммигрантов и прочих желающих «подвинуть» Запад явно побольше…

Николай Пахомов – политический обозреватель

Версия для печати