20.10.2014 | Марина Войтенко

Нефтяные цены в зоне турбулентности

В начале текущего года Brent стоил дороже $107 за баррель, к середине июня подскочил до $115, но уже в первые дни октября ценовые качели прошли уровень $90. Далее и вовсе случился обвал: в четверг на минувшей неделе Brent падал до $82,77 за баррель (до минимума 2010 года), северотехасский сорт WTI – до $79,95 (минимальное значение с июня 2012 года). На следующий день картина, впрочем, несколько улучшилась – спотовые цены на Brent подросли до $86,41 за баррель (+0,90%), а декабрьский поставочный фьючерс до $87,27 (+1,69%).

Оптимизма ожиданиям аналитиков все это, тем не менее, не прибавило: классический ценовой отскок – это еще далеко не разворот доминирующей тенденции. Во вторник (14 октября) Международное энергетическое агентство (МЭА) снизило прогноз роста мирового среднесуточного спроса на сырую нефть в 2014 году почти вдвое – с 1,3 млн. баррелей до 700 тыс. баррелей. В пересчете на год в целом среднесуточное потребление в мире составит 92,4 млн. баррелей. Между тем, сентябрьское предложение на нефтяном рынке уже достигло 93,8 млн. баррелей в день (на 2,8 млн. баррелей выше, чем год назад).

Накопленный избыток предложения уже опустил цены (с середины текущего года) более чем на 20%. Казалось бы, самое время для коррекции. Тем более, что наблюдатели отмечают – мировое хозяйство уже «продиралось» сквозь частокол схожих обстоятельств в 2012 году. Тогда с 1 марта на конец июня Brent спикировал со $126,4 за баррель до $89. Правда, к началу осени наступила стабилизация на отметке $115. Решающую роль сыграли: корректировка уровня добычи Саудовской Аравией, решения саммитов Еврозоны о мерах по поддержке периферийных экономик и расширение ФРС США программы выкупа облигаций для поддержания ликвидности рынков («свежие» доллары разбудили интерес к бычьей игре с нефтяными фьючерсами).

«Международная панорама», наблюдаемая в настоящее время, выглядит много сложнее. Общемировой рост в целом замедляется[1] (особенно наглядно это проявляется в охлаждении деловой активности в Европе и Китае), Федрезерв вот-вот свернет свою программу «количественного смягчения», США наращивают, как следствие «сланцевой революции», внутреннюю нефтедобычу (в летние месяцы, как и у саудитов, она доходила до 11,5 млн. баррелей в сутки), существенно снижая импорт, ОПЕК же продолжает добывать в расширяющихся объемах, боясь потерять долю рынка[2].

В итоге эксперты не исключают, что нисходящий ценовой тренд на рынках crudeoil будет продолжаться еще некоторое время. Главные же вопросы – как долго это будет происходить и на каком новом равновесном уровне наступит стабилизация. 12 октября министр нефти Кувейта Али аль-Омаир сообщил, что сокращение добычи странами ОПЕК (чего многие наблюдатели ожидают по итогам заседания нефтяного картеля 27 ноября) не обязательно приведет к росту цен, поскольку этого не сделают другие нефтепроизводители, например, США и Россия[3]. Поэтому стоит делать ставку на естественный ход событий: цены развернутся, когда достигнут «дна» в $76-77 за баррель … и вмешиваться в их движение до этой поры не стоит.

Такую позицию стран Персидского залива (прежде всего, Саудовской Аравии, Кувейта, ОАЭ и Ирана) эксперты квалифицируют как готовность к продолжению «ценовой войны». Естественно, возникло и немало конспирологических версий о том, против кого она направлена. Одна исходит из предположения новой редакции «сговора 80-х прошлого века» между США и Саудовской Аравией против СССР.

Другая строится на якобы намерениях нефтяных шейхов добиться от США признания необходимости установления новых условий функционирования мирового рынка (своего рода его раздела). При этом каждая из стран залива стремится разменять сокращение добычи на поддержку США в реализации своих стратегических интересов в регионах Ближнего и Среднего Востока.

Немалое число других точек зрения ставят во главу угла розыгрыш нефтеценовой карты в отношениях между Ираном и США; Ираном и Саудовской Аравией, Катаром, США и опять же Эр-Риядом. Плюс к тому борьба за влияние в Сирии и Ираке, складывание коалиций против боевиков «исламского государства», сшибки политических кланов внутри Ирана, курдский вопрос и т.д., и т.п.

Даже из перечисленного понятно, что геополитические реалии в этой части мира в немалой степени влияют на ценовую конъюнктуру, заставляя основных игроков либо искать действительные решения, либо хотя бы демонстрировать стремление к этому. В то же время, на скорость балансирования политико-стратегических интересов во все возрастающей степени влияют собственно экономика и финансы.

С одной стороны, согласно оценкам, при цене $80 за баррель нерентабельными становятся около 3% мировой нефтедобычи (примерно 2,6 млн. баррелей в сутки, в том числе 1,05 млн. баррелей на глубоководных проектах). За счет низкой себестоимости ряд стран Залива вполне могли бы теоретически держать этот уровень даже в течение двух-трех лет без необходимости увеличивать инвестиции. Извлечение американской сланцевой нефти, напротив, требует постоянной подпитки капиталовложениями (хотя бы в виде регулярных затрат на проведение работ по многократным гидроразрывам пласта, сервисы по горизонтальному бурению и т.п.).

На первый взгляд американская нефтянка просто принуждена нести потери. Между тем, по расчетам Министерства энергетики США, 75% добычи в стране рентабельны при цене в $70 за баррель[4]. Да, придется останавливать ряд месторождений, скажем, в наименее производительных районах Северной Дакоты формации Bakken. Но, это выпадение может компенсировать Техас на EagleFord и так называемом Пермском бассейне, где разработки пласта прибыльны при $53 за баррель. К тому же только с 2012 года себестоимость сланцевой нефти сократилась на $30 и колеблется у ведущих компаний в диапазоне $34-67 за баррель.

И, вот здесь-то на мировую нефтегазовую сцену властно вступают бюджетные риски. У США, конечно, положение, хотя и улучшающееся, но вовсе не благостное. Впрочем, есть один нюанс – какие-либо пороговые значения цены на нефть не являются суперкритичными, пока доллар выполняет функцию мировой резервной валюты. У классических нефтедобывающих стран ситуация много жестче. Министр нефти Кувейта обозначил ценовое «дно», исходя из параметров, при которых бюджет государства является бездефицитным. Но даже в ОПЕК – это счастливый и по сути уникальный случай. У той же Саудовской Аравии бюджет-2014 балансируется при $88-89 за баррель, а бюджет-2015 при среднегодовой цене в $98 за баррель. У Ирана – при $120-130 за баррель, у ряда других лидеров нефтедобычи на «тегеранской планке» и даже выше. Хуже всего в Венесуэле, где безответственная расходная политика задрала порог балансирования бюджета свыше $150 за баррель. Заметим, что именно эта страна недавно ставила вопрос и созыве срочного внеочередного заседания ОПЕК, голос ее, однако, никто не услышал.

Нарастающие риски финансовой нестабильности у большей части развивающихся ресурсных экономик становятся, таким образом, главным фундаментальным фактором вероятного разворота нефтеценового тренда. Многие международные эксперты уверены, что потенциал падения цен с текущих уровней уже заметно ограничен. К тому же средняя годовая цена $100 за баррель оказывается некой точкой равновесия для ОПЕК в целом. Следует учитывать и сезонный фактор – начало отопительного сезона во многих странах потребителях. Кроме того, наблюдатели предупреждают: любые намеки о подготовке всерьез к наземной операции против исламистов в Ираке могут поменять знак спекулятивной игры на рынке – быки оттеснят медведей.

Поэтому все чаще начинают звучать умеренно-осторожные прогнозы: цены на нефть к концу 2014 года стабилизируются на уровне выше $90 за баррель и начнут выходить в новый комфортный коридор. Оценки его границ как минимум на 2015 год – $90-100 и $95-105 за баррель – распределяются примерно поровну.

Что означает текущая нефтеценовая турбулентность для России? Прежде всего, конечно, потери – $2,1 млрд. нефтегазовых доходов на каждый $1 снижения котировок (в годовом выражении – уже $40-42 млрд.). По большей части они пока перекрываются эффектом от ослабления курса рубля. Но при этом все более рельефно проступает оборотная сторона медали – риски высокой инфляции (до 9%) в 2014 году и еще большей в первой половине следующего года.

Бюджет-2015 балансируется при среднегодовой цене в $96 за баррель. Но его устойчивость не гарантирует уверенного экономического роста: даже с ценой в $100 за баррель в среднем на годовом треке (при условии сохранения санкций) ВВП, согласно, например, одному из сценариев Банка России, вырастет не более чем на 0,5%. Курс рубля при таком ценовом подскоке, правда, мог бы уже к концу текущего года выйти на равновесный уровень в 38,5 руб./$.

Напомним, что с начала века Россия пережила два нефтяных бума, заработав при этом: в 2004-2008 годах – $1,53 трлн., в 2012-2013 годах – $1,96 трлн. Результаты различаются – средние темпы роста ВВП составили 7,1% и 3,4% соответственно, среднегодовое расширение инвестиций – 15,6% и 5,4%, а совокупный чистый отток капитала – $11,3 млрд. и $232 млрд.[5] Как видим, «урожайность» нефтедолларовых дождей для экономики неуклонно истощается. Из этого следует, что ускорение перехода (на основе структурных реформ) к новой экономической модели, давно уже перешедшее в разряд безальтернативных, становится главным политико-стратегическим приоритетом. Фигуры высшего пилотажа, которые уже показывают нефтяные цены, чем дальше, тем больше будут не просто еще одним поводом задуматься на этот счет, а по сути, последним предупреждением, которое уже нельзя проигнорировать.

^[1] Прогноз МЭА – рост потребления нефти в мире в 2015 году на 1,1 млн. баррелей в сутки. Это на 0,3 млн. баррелей ниже уже сложившегося на мировом нефтяном рынке избытка предложения.

^[2] Коммерческие запасы нефти в США находятся на 5-летнем максимуме. В то же время, экспортные поставки из Саудовской Аравии вышли на двухлетний минимум. Существенное сокращение импорта Соединенными Штатами вынудило Эр-Риад предоставлять летом и в начале осени текущего года скидки покупателям (прежде всего, азиатским странам) до $90 за баррель.

^[3] По оценке МЭА, из текущего объема добычи в 93,8 млн. баррелей в сутки на долю ОПЕК приходится 30,66 млн. баррелей, из них больше одной трети – вклад Саудовской Аравии.

^[4] В то же время, уже при уровне ниже $70 за баррель нерентабельными становятся: разработки канадских нефтеносных песков («битумная нефть»), наземная добыча в Китае, офшорные проекты на мелководном шельфе Великобритании, Малайзии, Нигерии, работы на ряде традиционных месторождений США и России, а также более 90% глубоководных проектов.

^[5] См. полробно: Кирилл Рогов, «Ресурсный национализм – от ЮКОСа до Крыма», Ведомости, 15 октября 2014 года.

Версия для печати