28.11.2014 | Олег Громов

Эрдоган в пустыне

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган снова попытался противопоставить себя «великим державам», своим союзникам по блоку НАТО и экономическим партнерам в Европе. На этот раз турецкий лидер раскритиковал «замкнутость» постоянных членов Совета Безопасности ООН, не могущих согласовать единое и эффективное мнение по ключевым вопросам мировой политики и конфликтным проблемам, в частности. Об этом он заявил на открытии 30-го заседания постоянного комитета по торговле Организации исламского сотрудничества (ОИС) в Стамбуле.

Позиция Эрдогана в целом проста. Новый турецкий президент, избранный после многолетнего нахождения в кресле премьера, пытается проявить себя как региональный, и даже – глобальный лидер. Для этого он использует имеющиеся региональные и межрегиональные площадки типа ОИС, чтобы ретранслировать свою позицию зависимым государствам и странам-партнерам. Так он хочет сплоить вокруг себя «несогласных», которые в будущем могут стать «ледоколом» мировой политики – ядром реформации ООН и системы международных отношений, или же стать новым «движением неприсоединения» - некоей «третьей силой» или балансирующим звеном мировой политики.

Однако ресурсов и веса у турецкого премьера пока мало. Не стоит забывать, что его репутация была «подмочена». Во-первых, это касается жесткого подавления социального, молодежного и национального протеста в этом и прошлом году. Во-вторых, с громкими коррупционными скандалами вокруг членов правительства и окружения тогда еще премьера Эрдогана. В-третьих, с «остыванием» арабского мира после «весны» и переходом протеста в ряде стран от мирной «революции» к затяжным и кровавым гражданским конфликтам (на примере Ливии, Сирии и Ирака). В этом процессе турецкие исламисты пытались играть ведущую роль, но потерпели крах – в Египте их партнера Мухаммеда Мурси свергли военные, а в Ливии местные исламисты не удержали страну от раскола.

Вместе с тем, у Турции есть серьезный рычаг влияния на обстановку как минимум в ближних регионах – Закавказье, Средней и Передней Азии. Это касается высоких ежегодных темпов экономического роста, порой доходивших до 17% или даже 20%. Окрепшие турецкие фирмы становятся факторами политики в странах послабее. Это дает основание турецкому руководству полагать, что модель государства по-эрдогановски эффективна и ее можно ставить в пример младшим партнерам.

Стоит отметить, что выступления господина Эрдогана касались не только регионального партнерства, но глобально политики. Можно подумать, что Анкара противопоставила себя сразу все великим державам. Действительно, отдельные конфликтные элементы в отношениях ЕС и Турции и США и Турции существуют. Так, Анкара отчаялась получить членство в ЕС. А также поняла, что США пытается сдерживать пыл исламистов на международной арене поощрением независимости генералитета и автономных от правительства оппозиционных исламистских формирований. Вместе с тем, это не меняет формата стратегического партнерства Турции и Запада. Поскольку даже Китай не сможет дать гарантии безопасности Анкары при серьезных проблемах с курдами и в Сирии, как это делают США и НАТО в целом.

Поэтому пассаж Эрдогана – это пока что глас вопиющего в пустыне, обращенный к тем, кого не устраивает затухание конфликта в Сирии. Ведь господин президент регулярно сетовал на то, что Запад и Восток не смогли ликвидировать режим Башара Асада в Сирии. Относительно банальные проблемы передела власти в регионе могут зачастую иметь от такой вот мировой резонанс.

Версия для печати