23.12.2014 | Роман Ларионов

Российские «западники» в посткрымскую эпоху

Тенденции последних нескольких лет в российской политике вносят существенные коррективы в конфигурацию элит. Конфликт России и Запада, окончательный отказ от институциональных реформ, «консервативная волна» - всё это создает крайне неблагоприятные условия для той части российской элиты, которая традиционно была ориентирована на постепенную интеграцию России в западное сообщество со всеми сопутствующими внутренними реформами. Фактически, для этой группы наступает очередной «ледниковый период», который им необходимо переждать с минимально возможными потерями.

Масштабы кризиса

Можно выделить две линии, по которым наблюдается политическое ослабление западно ориентированной части элиты.

Первая линия - аппаратное ослабление. Наиболее явно это прослеживается в экономическом блоке, где традиционный пул кураторов этого направления в лице сторонников либеральных взглядов Алексея Кудрина, Германа Грефа, Эльвиры Набиуллиной и Сергея Игнатьева «разбавили» советник президента Сергей Глазьев и помощник президента Андрей Белоусов, считающиеся (хотя и в разной степени) сторонниками экономического «дирижизма». И хотя последний до этого работал в правительстве, возглавляя Министерство экономического развития, тем не менее, его переход в Кремль, учитывая политическую слабость нынешнего кабмина, следует рассматривать скорее как укрепление позиций. Сегодняшние преемники прежних правительственных либералов – Антон Силуанов и Алексей Улюкаев – хоть и придерживаются схожих взглядов, тем не менее, заметно уступают своим предшественникам по аппаратному весу, нередко вынужденно идя навстречу влиятельным лоббистам, особенно из числа госкомпаний ТЭКа и ОПК.

Во внешнеполитическом блоке за последние годы также можно увидеть определенные перемены в пользу сторонников более жесткого курса в отношениях с Западом. Так, в Госдуме нынешнего созыва международный комитет был отдан телеведущему Алексею Пушкову, принадлежащему к числу «ястребов» российской внешней политики. Прежний глава комитета Константин Косачев, отличающийся более мягким подходом, получил малозначимое агентство по делам СНГ (Россотрудничество). Недавно Косачев перешел в Совет Федерации, где должен возглавить комитет по международным делам, однако вряд ли это стоит рассматривать как даже частичное возвращение прежних позиций, учитывая политическую слабость верхней палаты, особенно во внешнеполитической сфере. Показательно, что предшественником Косачева на этом посту был другой политический «голубь» - Михаил Маргелов, который после 14 лет бессменного руководства комитетом, фактически подвергся опале, перейдя в компанию «Транснефть».

Помимо конкретных кадровых изменений, стоит также отметить и неформальную сторону аппаратных процессов. Девальвация официальных институтов госуправления с одновременным усилением реального политического веса неформальных структур зачастую оказывает более серьезное воздействие на элитную конфигурацию, чем кадровые перестановки. В результате, в сегодняшней России помощник президента играет, как минимум, не меньшую роль, чем профильный министр, а руководитель одной из компаний ТЭКа имеет влияние на отраслевую госполитику, сопоставимое с полномочиями правительственных структур.

Российская политика и раньше не отличалась строгим соответствием формального дизайна политической системы и реальных политических практик, однако за последнее время произошло не только усиление этой тенденции, но и ее содержательная корректировка. Среди бенефициаров этого процесса можно отметить президентскую комиссию по ТЭКу во главе с президентом «Роснефти» Игорем Сечиным, Общероссийский народный фронт, Агентство стратегических инициатив и другие структуры, никак не связанные с властными либералами. Впрочем, либерально ориентированная часть истеблишмента также традиционно имела значимые позиции среди неформальных консультантов Кремля. Однако за последнее время ситуация принципиальным образом изменилась.

Отсюда вторая линия ослабления – снижение веса «западников» как неформальных консультантов власти. Так, в частности, Алексей Кудрин в интервью агентству Reuters в конце сентября признавал, что фактически выпал из узкого круга людей, влияющих на принятие решений в России. А «Ведомости» тогда же писали, что и «другие влиятельные прежде либералы, давно знакомые с Владимиром Путиным, в неформальных разговорах жалуются, что с началом крымской операции свиданий с президентом у них не было. Не по их, разумеется, инициативе». Напомним, что в 2012 году при президенте был создан так называемый Экономический совет, костяк которого составляли экономисты либеральных взглядов. Однако к настоящему моменту Совет находится в де-факто распущенном состоянии, проведя за 2 года лишь два заседания. Та же учесть постигла другой либерально ориентированный Совет при президенте – Совет по модернизации и технологическому развитию. Отметим также отъезд за границу таких известных либеральных экономических экспертов как Сергей Гуриев и Сергей Алексашенко.

Природа кризиса

Причины подобного рода тенденций, как представляется, носят объективный характер – сама ситуация беспрецедентного для постсоветской России охлаждения отношений с Западом объективно девальвирует востребованность западно ориентированной части российской элиты. В силу трудности (а теперь – в условиях санкционного режима – и невозможности) проведения курса экономической модернизации и институциональных реформ, «западники» теряют свою ценность как реформаторов. Снижается и их роль комфортных для западных элит переговорщиков.

Но также, вероятно, имеет место определенная психологическая разочарованность российского президента в общеполитических рекомендациях «западников». 15 лет назад Владимир Путин начинал свой первый президентский срок как приверженец рыночных реформ и курса на постепенное сближение с Западом, включая интеграцию в его ключевые структуры (что, впрочем, не отменяет жесткой внутриполитической линии, призванной укрепить власть главы государства). Однако неудачи на данном направлении, разочарование Путина в западном пути развития и, наконец, нынешний клинч в украинском вопросе, если не изменили базовые приоритеты президента, то, по крайней мере, отложили задачу сближения с Западом на долгосрочную перспективу. Об этом свидетельствует, в частности, переход от декларативного «поворота на восток» к реальным шагам по сближению с азиатскими странами (другой вопрос – какова цена этого поворота, но это уже отдельный разговор).

В то же время особенность положения российских «западников» на сегодняшний момент делает ограниченными их возможности по компенсации своих аппаратных и неформальных политических потерь. Их потенциал не позволяет делать ставку на электоральную поддержку. Во-первых, она слишком ограничена для того, чтобы претендовать на сколько-нибудь значимые позиции в рамках электоральной конкуренции (да и нынешний российский режим не предусматривает коалиционного участия даже для относительно успешных партийных проектов). При этом сегодняшний «посткрымский консенсус» еще сильнее сужает потенциальный электорат условной прозападной партии.

Во-вторых, любые несанкционированные попытки консолидации условной «Болотной» будут пресекаться властью, что показывает безуспешный опыт партийного строительства в лагере оппозиции. Показательно, что даже в разгар протестной активности зимой 2011-12 гг. либерально настроенная часть элиты не стала активно инвестировать в этом направлении. Лишь Алексей Кудрин и Михаил Прохоров решились посетить протестные митинги, однако их участие оказалось локальным и было быстро свернуто. Бизнес-сообщество также не может служить политическим ресурсом для российских «западников» из-за аполитичности бизнес-ассоциаций и нежелания кого-либо из крупных бизнесменов повторять опыт Михаила Ходорковского. Судьба Владимира Евтушенкова показала, что власть может и карать, и миловать практически любого крупного игрока на российском рынке. В этих условиях доверие и востребованность со стороны Кремля становится единственным ресурсом и каналом влияния для западно ориенированных элит.

Стратегии выживания

Нынешний кризис положения этой части элиты заставляет искать разные способы политического «выживания». Можно выделить несколько стратегий поведения, которые используют российские «западники» в условиях неблагоприятного для них конъюнктурного периода.

Часть из них предпочла публичную пассивность, сознательный уход от обсуждения актуальных тем публичной повестки. С одной стороны, такая манера поведения выглядит разумной – молчание страхует от рисков сказать лишнего и подставить себя под удар политических противников. Но с другой стороны, длительное выпадение из публичного пространства неизбежно девальвирует политический вес, при этом полностью не гарантирует от информационной атаки, на которую будет трудно ответить. Тем не менее, это, пожалуй, наиболее востребованная у российских «западников» модель поведения в нынешнюю неблагоприятную конъюнктуру.

Другая часть стремится встроиться в доминирующий дискурс в рамках «посткрымского консенсуса», выбирая своего рода «стратегию хамелеона». Наиболее ярко это продемонстрировал, пожалуй, премьер-министр Дмитрий Медведев. Некогда хедлайнер проектов «модернизации» и «перезагрузки», политик, претендовавший на лидерские позиции в рамках западно ориентированной части элиты, впоследствии заявил о том, что «никогда не был либералом», поддержал присоединение Крыма к России и в целом оказался полностью солидарен с президентом по ключевым вопросам как политической, так и экономической повестки. Разглядеть в нынешнем премьере прежнего Медведева образца 2008 года можно лишь в том, о чем он сознательно умалчивает, в частности, не предпочитает не упоминать внесистемную оппозицию, критика которой вошла в моду среди российского истеблишмента.

Сознательный публичный уход в технологичность и тактические вопросы – еще одна используемая модель поведения. Ее приверженцы продолжают говорить о важности реформирования страны, вредности войны санкций и т.д., но при этом избегают глобальных публичных предложений, связанных с серьезными институциональными реформами, ограничиваясь сугубо технологическими вопросами – облегчением надзорного режима для бизнеса, перераспределением полномочий между госорганами, адресными инвестициями, созданием новых зон облегченного налогового режима и т.д. Тем более, что востребованность их экономических рецептов сохраняется - отчасти подобная повестка прозвучала в послании президента, когда он говорил о мерах по стимулированию малого бизнеса.

Наконец, часть российских элит решается на прямую критику существующих реалий. При этом стоит отметить довольно осторожный характер этой критики, а также избегание наиболее «рискованных» тем. Из статусных фигур на подобную критику решались глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев, глава «Сбербанка» Герман Греф. В интервью «Ведомостям» Аркадий Дворкович заявил, что «если денег мало, нужно давать свободу». Александр Шохин активно выступает с критикой налоговой политики, а также выступал поручителем за Евтушенкова, когда исход дела был еще неясен.

Впрочем, как разновидность этой стратегии можно считать завуалированную критику. Так, например, в недавней статье в «Российской газете» бывший министр иностранных дел Игорь Иванов весьма осторожно, но при этом последовательно критикует политику России в отношениях с Западом. При этом статья не носит раздражающего характера из-за весьма «идеологически выверенного» языка изложения и неявности звучащей критики.

Попытки разгрома и ограничители

Таким образом, западно ориентированная часть российской элиты, будучи фактически неспособной изменить ситуацию в ближайшей перспективе, вынуждена искать способы политического выживания в нынешний «ледниковый период». Как можно увидеть, пока этой условной группе удается решать данную задачу и остаться полноценным участником российской правящей элиты – политические и аппаратные потери к настоящему времени не критичны. Однако российские «западники» лишились важного фактора своей устойчивости - политического иммунитета со стороны Кремля, что создает для них серьезные риски, открывая окно возможностей для политических противников. Более подходящего периода для попытки разгрома «западников» еще не было и, возможно, не будет.

В результате последние месяцы отмечены целым рядом информационных атак на «либеральных» представителей российского истеблишмента. В частности, под ударом оказалась глава ЦБ Эльвира Набиуллина. Еще в период относительно плавного ослабления рубля главный банкир страны подверглась остро критичной волне в СМИ с попыткой выставить ее главным ответственным за нынешнее положение в финансовой сфере. Об уровне атаки на Набиуллину после недавних «черных» понедельника и вторника говорить и вовсе излишне. Впрочем, критика главы ЦБ, пожалуй, вполне естественна в период острого финансового кризиса.

Куда показательнее, что одновременно информационной атаке подвергается целый ряд других представителей политического истеблишмента. Так, в частности, заместитель мэра Москвы Сергей Капков был обвинен в финансировании деятельности Алексея Навального (по данный Lifenews, разместившего новость, жена бывшего соратника Навального Ашуркова успешно участвовала в тендерах московской мэрии на общую сумму, свыше 100 миллионов долларов). Уже упоминавшийся нами экс-глава комитета по международным делам Совета Федерации Михаил Маргелов критиковался за чрезмерно мягкую позицию по украинскому вопросу, за что, под данным «Ведомостей», и был отправлен в отставку. Это лишь отдельные показательные случаи. Излишне говорить о беспрецедентной активизации радикальных «консерваторов» в лице Александра Дугина, Александра Проханова, Сергея Кургиняна и т.п. – отметим лишь симптоматичность этой тенденции и, главное, частичную респектабелизацию продвигаемых ими идеологических концептов. В публичном пространстве даже появился новый термин – «шестая колонна», обозначающий часть правящей элиты, ведущей, якобы, «подрывную деятельность».

Впрочем, нынешняя ситуация демонстрирует и свои ограничители. Как можно увидеть, аппаратное и политическое ослабление западно ориентированных представителей элиты и регулярные медиа-атаки на них принципиально не укрепляют позиции оппонирующего лагеря. Так, в частности, Кремлю приходилось неоднократно дезавуировать заявления президентского советника Сергея Глазьева, представляя их как его «личное мнение». Равно и предложения Андрея Белоусова (например, о смягчении бюджетного правила и о нецелесообразности перехода к плавающему курсу рубля) так и не нашли поддержки в Кремле.

Более того, в ходе недавней большой пресс-конференции Владимир Путин недвусмысленно выразил поддержку действиям Центробанка России, опровергнув тем самым активно распространяемые слухи о недовольстве президента действиями Эльвиры Набиуллиной, а также перестал использовать термин «Новороссия» применительно к восточной Украине, чем фактически дистанцировался от наиболее радикальных рекомендаций в рамках украинского конфликта. Кроме того, после некоторого затишья вновь активизировался Комитет гражданских инициатив Алексея Кудрина, проведя свой второй Гражданский форум.

Всё это в очередной раз подтверждает мнение о том, что ослабление западно ориентированной части российской элиты не носит фатального характера. Кремль стремится центрироваться в публичном пространстве, дистанцируясь от слишком радикальных взглядов и желая сохранить возможности (пусть и ограниченные) для диалога с Западом. Экономическая ситуация также требует профессиональных решений, которые невозможны без серьезных дискуссий. Более того, именно обвальное ухудшение ситуации в российской экономике и пробуксовка «поворота на восток», на который делал ставку Кремль, в будущем будет играть против «ястребов» и сторонников изоляционизма.

Роман Ларионов – ведущий эксперт Центра политических технологий

Версия для печати