24.02.2015 | Марина Войтенко

Валютный курс и структурная повестка

Всю минувшую неделю российский рубль был объектом пристального внимания экспертов. Оно и понятно, вторая декада февраля для национальной валюты в целом сложилась удачно. Несмотря на высокую волатильность в течение практически каждой торговой сессии (взлеты и падения курса на 1 рубль и даже больше по ходу дня никого не удивляли) выраженным оставался четкий тренд к укреплению. Средневзвешенный курс USD с расчетами «сегодня» с 12 по 20 февраля снизился с 65,63 рубля до 62,01 рубля, с расчетами «завтра» – с 65,79 рубля до 61,90 рубля. Для EUR эти показатели составили 74,35 и 70,45 рубля и 74,56 и 70,16 рубля соответственно. Официальные курсы, установленные ЦБ РФ (на 21 февраля): 61,72 за доллар США и 70,03 за евро.

«Пасьянс» факторов proetcontra курсовой крепости и слабости разложился практически в чистом виде. Геополитическая напряженность (при всей сложности и противоречивости обстановки на Юго-Востоке Украины) по меньшей мере не увеличивалась и, следовательно, давления на рубль с этой стороны не наблюдалось. В то же время, курс поддерживали налоговый период и довольно равномерные продажи экспортерами валютной выручки, а также рост спроса на рублевую ликвидность как реакция на признаки нового витка ее дефицита. Наконец, решающую роль сыграла динамика нефтецен, которые и взлетали выше $62 за баррель, и падали ниже $58 за баррель, но закончили неделю (для Brent) на отметке в $61,5 за баррель.

В итоге зависимость от нефтецен (что является прямым следствием структуры экономики) перекрыла влияние всех прочих обстоятельств. По мнению ряда аналитиков, курс приблизился к своему «справедливому» значению, которое, согласно модельным расчетам, при цене нефти в $60-62 за баррель находится в интервале 58-60 руб./$^[1].

Конец месяца тоже будет ознаменован классическим раскладом факторов курсообразования. Фискальные платежи завершатся, денежное предложение увеличится (денежная база в узком определении за неделю уже прибавила более 50 млрд. рублей). Спрос на доллары покрывается аукционами валютного репо (20 февраля в расчете на год банки выбрали весь лимит в $5,5 млрд.). В то же время, рынок будет отыгрывать негативные новости: предварительную оценку МЭР январского общеэкономического спада – ВВП в годовом выражении сократился на 1,5% - и снижение агентством Moody’s суверенного рейтинга РФ до спекулятивного уровня (с Baa3 до Ba1) с негативным прогнозом^[2]. Все это будет давить на ослабление курса рубля. По консенсус-прогнозу финансовых аналитиков (проведен 20 февраля РИА «Новости»), оно может составить до 0,9 рублей к доллару и 1,7 рублей к евро. При этом нефтеценовой «джокер» будет либо усиливать эту тенденцию, либо ее основательно компенсировать (даже вплоть до разворота тренда).

Между тем, прогнозы поведения углеводородных цен довольно разноречивы. Февральский опрос Центра развития НИУ ВШЭ (в числе участников представители 27 ведущих российских и зарубежных экспертных центров) выявил консенсус-ожидание среднегодовой цены-2015 на нефть в $57 за баррель. В 2016-ом, как предполагается, Urals будет стоить $68 за баррель, в 2017-2020 годах баррель подорожает до $74, 80, 84, 87 соответственно, а в начале третьего десятилетия возьмет планку в $90. Подчеркнем, оценки в принципе укладываются в рамки тренда ожиданий, доминирующих в настоящее время среди аналитиков и участников рынка.

Но, в «родных Пенатах» есть и оптимисты. Вице-премьер Аркадий Дворкович, например, не исключает, что нефтецены к концу 2015 года могут добраться до $85 за баррель. Глава же «Роснефти» Игорь Сечин и вовсе предрекает к этому же сроку дефицит предложения «черного золота» из-за сокращения инвестиций и снижения добычи. При этом цены должны уверенно двигаться вверх.

Понятно, что при таком раскладе жизнь должна будет поправить «пессимистов» из МЭР, заложивших в прогноз-2015 среднегодовой валютный курс в 61,5 руб./$ с ослаблением рубля в реальном выражении на 21%. Случится ли такая «правка», все еще большой вопрос. Добычу в мире в целом пока никто не сбрасывает, порой даже наращивая ее на уже действующих месторождениях. Избыток предложения, если и вообще сокращается, то «воробьиным шагом». Заявленное ОПЕК, как уже состоявшееся, снижение добычи на 40 тыс. баррелей в сутки на прошедшей неделе было оспорено многими экспертами в связи с подозрениями в манипулировании данными статотчетности. В целом же установление баланса спроса и выпуска на нефтерынке может потребовать 10-12 месяцев.

Впрочем, российский вклад в этот процесс в принципе уже понятен. Нефтедобыча в РФ в 2015 году, скорее всего, уменьшится: по оценке Минэнерго – на 0,6%, ОПЕК – на 2,4%. Что же касается перспектив ТЭК на средне- и долгосрочную дистанции, то примечательным событием в информационном потоке стал доклад-2035, представленный (17 февраля) BritishPetroleum. Применительно к текущим отечественным реалиям его основной вывод можно, пожалуй, сформулировать так: «Россия не в тренде».

За 20 лет потребление энергоресурсов в мире вырастет на 37% (среднегодовые темпы – 1,4% после 2,4% с начала века). При этом производство СПГ будет увеличиваться на 4,3% в год – вдвое быстрее добычи природного газа. СПГ станет доминирующей формой газа в международной торговле. У РФ есть риск не воспользоваться этими возможностями. Добыча в стране будет расти медленнее, чем в мире и к 2035 году по сравнению с 2013-ым увеличится лишь на 14%. Нефтедобыча будет стагнировать – рост на 1,5% (против 22% в мире в целом), газа – вырастет на 19% (в мире – на 46%).

Доля РФ в мировом производстве энергоресурсов сократится с 10% до 9%, что позволит удовлетворить 4% мирового спроса. В то же время, внутреннее потребление подрастет на 14% (для сравнения: в Индии – на 128%, Бразилии – на 72%, Китае – на 60%), в значительной мере покрываясь развитием атомной и гидроэнергетики.

С конкретными параметрами прогноза можно спорить, но трудно не согласиться с диагнозом: состояние ТЭК (особенно его углеводородной компоненты) стало острой структурной проблемой и еще одним императивом перехода к новой экономической модели^[3].

В итоге получается, что будущее нефтедобычи (а, следовательно, и все вопросы, связанные с поисками нового налогового режима и механизмов стимулирования диверсификации сектора с опережающим развитием переработки), становясь важнейшим элементом структурной повестки, возвращает последнюю к ее же истокам – свободному курсу рубля как первой на деле начатой структурной реформе.

С другими же, как и их планами, дело обстоит гораздо хуже, чем даже на «тройку с минусом». Антикризисные проекты множатся и ширятся, оставаясь при этом плохо скоординированными общими целевыми установками. Правда, на прошедшей неделе появились наработки по снижению до 14% страховых взносов для малого бизнеса и налоговой поддержке инвестиций для крупного (инвестиционный кредит по уплате таможенных пошлин и отсрочка НДС при импорте не производимых в РФ оборудования, комплектующих и материалов). По сути сняты и политические ограничения по пенсионной теме. Возраст выхода на пенсию, судьба накопительной системы, реформирование досрочных пенсий в бюджетном секторе, возможность ограничений выплат работающим пенсионерам вновь возвращаются в центр дискуссий. К необходимости реструктуризации социальных секторов будет подталкивать и (по сути дела любое) решение по индексациям разнообразных денежных трансфертов населению.

Естественно, все это (и многое другое) предстоит вписать в скорректированный бюджет-2015 с предлагаемым сокращением расходов (последний вариант Минфина) на 1,3 трлн. рублей. Есть надежда, что к концу марта может сложиться (с учетом нарастающих финансовых ограничений) «черновик» приоритетов структурного реформирования. Другого универсального индикатора состояния экономического организма, кроме валютного курса, найти будет сложно. Поэтому внимательно вглядываясь в «валютное зеркало», всегда можно различить корни структурных проблем.

Один из вполне пригодных инструментов – оценка на длинном временном треке изменений ВВП по паритету покупательной способности валют. Для понимания исторической перспективы, между прочим, немаловажно. В февральском докладе PwC «Мир в 2050 году» гипотеза относительно России выглядит так: перемещение с 6-го места в 2014 году (объем ВВП в $3,559 трлн. по паритету покупательной способности) на 8-е в 2050-ом (ВВП по ППС – $7,575 трлн.). На первый взгляд, не критично. На деле – существенное нарастание разрыва по объемам ВВП от тройки лидеров (Китая, США и Индии) с 2-5 раз до 5,5-8,5 раз. Неотвратимой безнадежности в этих цифрах нет. Сами же авторы доклада подчеркивают, что экономическая динамика может быть существенным образом скорректирована применением новых технологий и формированием новых рынков, структурными трансформациями и повышением качества институтов и в целом регулятивной среды. Это, естественно, непросто. Но лимит легких решений в российской экономической политике уже многократно перерасходован. Остались только одни сложные.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

^[1] Этот рубеж, судя по опросам, адекватно воспринимается и населением. По данным исследовательского центра портала Superjob, россияне устают следить за новостями с валютного рынка. В феврале 2015 года неравнодушных к «ценникам в обменниках» было на 14 п.п. меньше, чем в декабре-2014 – 40% и 54% соответственно. 36% февральских респондентов заявили, что курсы валют их не интересуют, 24% затруднились с ответом. За новостями о курсе доллара чаще следят мужчины (46% против 33% среди женщин), россияне моложе 34 лет (44% против 37% у 35-44-летних и 34% у тех, кому больше 45 лет) и граждане, зарабатывающие больше 45 тыс. рублей в месяц (44% против 33% у зарабатывающих менее 25 тыс. рублей).

^[2] В пресс-релизе агентства в качестве обоснования решения указано на то, что «продолжающийся кризис на Украине, недавнее падение цен на нефть, а также снижение курса рубля будут в дальнейшем подрывать возможности экономического роста России в среднесрочной перспективе». При этом негативный прогноз «отражает потенциал более серьезного ухудшения текущего положения». В Moody’s также обращают внимание на снижение международных резервов РФ. Напомним, что по итогам-2014 они сократились в 1,3 раза до $385,46 млрд. По состоянию на 13 февраля с.г. достигли $368,3 млрд., обновив минимум 2007 года.

Аналитики не ждут после действий Moody’s массовой распродажи российских активов. Для рынка они сохраняют инвестиционный статус, пока за ними остается соответствующий рейтинг хотя бы одного агентства (таковым сейчас является Fitch). Но среднесрочные перспективы доступа на мировые финансовые рынки ухудшились. Кроме того, примерно трем четвертям институциональных инвесторов в мире внутренние правила запрещают вкладываться в бумаги спекулятивного уровня. Если такой рейтинг будет установлен всей «большой тройкой», то последует сброс активов (особенно к концу финансового года), что вызовет дополнительное давление на рубль.

^[3] Именно на структурно-институциональные и регулятивные ограничения развитию обращается (судя по сообщениям СМИ) внимание Президента РФ Владимира Путина в обращении, подписанном руководителями «Лукойла», «Газпромнефти», «Сургутнефтегаза», «Башнефти» и «Татнефти». Свои пожелания нефтяные компании разделили на четыре группы. В первые две входят отказ от избыточных требований (неналоговые обременения – платежи, сборы, штрафы), которые приводят к материальным издержкам, а также временное смягчение либо отсрочка вступления в силу ряда жестких требований, в основном из области платежей за природопользование и экологию, которые «являются чрезмерными в условиях текущей экономической ситуации». Третья и четвертая группы предусматривают устранение противоречий в законодательстве. В документе есть и претензии к планам сосредоточить охрану объектов ТЭК только в руках структур Минэнерго и МВД, исключая собственные службы безопасности компаний.

Версия для печати