16.03.2015 | Татьяна Становая

Стресс-тест для режима

Первая официальная версия убийства Немцова, в котором, как заявляли источники российских СМИ в правоохранительных органах, нет ни заказчиков, ни организаторов, быстро «посыпалась»: обвиняемые отказались от своих признательных показаний, а мотив (оскорбление религиозных чувств) убедительно доказать не удалось (да и такой задачи в итоге и не ставилось). Зато вместо этого главной версией стала причастность к убийству Адама Осмаева, обвиненного Россией в покушении на Владимира Путина в 2013 году. Тем временем, расследование резко обострило отношения между федеральными силовиками и президентом Чечни Рамзаном Кадыровым.

В начале прошедшей недели, как казалось, наступила относительная ясность в отношении того, какой будет ключевая версия убийства, предъявленная обществу. Суд арестовал пять человек — Хамзата Бахаева, Заура Дадаева (бывшего замкомандира батальона «Север» ВВ МВД РФ), Анзора Губашева, его брата Шагида Губашева, а также Тамерлана Эскерханова. Заур Дадаев был единственным из пяти фигурантов дела, кто сначала признал свою вину. Мотивы убийства были в определенной степени сформулированы Рамзаном Кадыровым, который заступился за арестованных, одновременно указав, что они были потрясены карикатурами Шарли и комментариями в их защиту.

Казалось, что религиозная версия и будет в итоге взята на вооружение. При этом власть уже снимала с себя ответственность за дальнейшее расследование, которое как будто уже было раскрыто (о чем говорили источники в СМИ). Однако вместо этого официальная версия начала быстро рассыпаться, а на первый план вышли внутриэлитные конфликты.

Неубедительность религиозной версии была лишь одной из проблем. Российская власть в условия информационного доминирования и высокого доверия большинства к Путину, часто пренебрегала важностью доказывать свою позицию. Однако нынешний случай оказался иным. Во-первых, весьма непросто было представить Немцова символом исламофобии: его высказывания по вопросам, важным для мусульманского мира, были далеко не самыми резкими. В России, когда в Париже была расстреляна редакция Charlie Hebdo, практически вся либеральная элита вступилась за право свободно выражать свои мысли. Немцов в этой ситуации был далеко не в авангарде. Во-вторых, арестованных лиц трудно заподозрить в чрезмерной религиозности. В отличие от братьев Куаши, расстрелявших карикатуристов в Париже и хорошо известных как активных джихадистов, связанных с «Аль-Каидой», о Дадаеве ничего подобного неизвестно (и вскоре это подтвердилось). При обысках у него дома общественности не были предъявлены ни найденная экстремистская религиозная литература, ни доказательств активной вовлеченности обвиняемых в деятельность радикальных религиозных организация. Да и сам расстрел Немцова по почерку был похож именно на политическое убийство, а не на убийство по мотивам религиозной ненависти (в том же Париже расстрел сопровождаемся выкриками «Аллах, Акбар»).

Вскоре неубедительность этой версии начала подкрепляться и фактами. О невозможности расстрела политика по мотивам религиозной ненависти заявила мать Дадаева, которого следствие пыталось представить главным организатором и заказчиком. Вскоре и сам Дадаев отказался от своих признательных показаний, заявив, что его пытали. Это спровоцировало конфликт между СКР и правозащитниками, посетившими его в СИЗО – они были допрошены по делу как свидетели, что исключило дальнейшее посещение ими Дадаева.

С одной стороны, подобная ситуация, казалось бы, указывает на то, что следствию просто не удалось выстроить красивую картинку произошедшего и «додавить» обвиняемых. Однако вряд ли стоит сомневаться в том, что если бы было принято политическое решение вести расследование именно в ракурсе мотивов религиозной ненависти, и в таком виде довести дело до суда, то именно так оно и произошло бы. И объяснение тут связано вовсе не с тем, что версия оказалась слабой, а с тем, что внутри элиты после убийства Немцова резко обострились конфликты.

Конфликтность ситуации выразилась, прежде всего, в двух симптомах. Во-первых, в ряде СМИ появились «утечки», из которых следовало совершенно четко, что убийство Немцова носило заказной политической характер, и причастны к этому чеченские власти. Публикация об этом появилась в «Новой газете» и выглядела неслучайной: в ней в весьма позитивном свете предстаёт ФСБ, «агентура» которой неплохо «сработала» и чьи следователи демонстрируют «серьезность намерений», писала газета. В статье также высказана осторожная критика в адрес ФСО (мол, несвоевременно выдали видео записи с камер), объясняется, почему «наружка» не могла вмешиваться, когда произошло преступление. При этом газета назвала организатором убийства некоего Руслана, бойца батальона «Север» 46-й бригады ВВ МВД России и племянника некоего чеченского силовика. Вычислить фамилию желающим не составило труда. «В переводе на русский «Новая» написала: убийство организовали А. Делимханов и С. Геремеев через Руслана Геремеева», — указал в своем Твиттере Алексей Навальный. Член Совета Федерации Сулейман Геремеев является двоюродным братом депутата Госдумы от Чечни Адама Делимханова, который некоторое время обвинялся властями Объединенных Арабских Эмирантов в причастности к убийству Сулима Ямадаева в 2009 году, и родным братом начальника ОВД по Шелковскому району Чечни Вахи Геремеева. Делимханова называли «правой рукой» Кадырова, выполнявшего его самые деликатные поручения.

Версия «Новой газеты» выглядела в публичном пространстве неофициальным изложением позиции ФСБ, причем не столько случайной утечкой, сколько сознательным «сливом», возможно, адресованным самому Кадырову. Версия о религиозном мотиве выводила Кадырова из-под ответственности, в то время как информация «Новой» указывает на то, что «силовики» не готовы согласиться с такой «трактовкой», фактическим лишении федеральных силовых структур монополии на насилие. В этой версии прочитывается и мотив заказчиков убийства: послать «отчетливый сигнал Кремлю, что «патриоты России» устали ждать; врагов надо уничтожать; хватит медлить; если этого не сделаете вы, найдется, кому это сделать, но только тогда вы будете зависеть от нас и должны будете считаться только с нами; мы — та сила, которая защитит вашу слабость, и работа эта — по защите Родины от врагов, с которой не справляются ваши спецслужбы, должна быть по праву вознаграждена», писала «Новая газета» со ссылкой на неназванный источник. В такой интерпретации есть и прямой выпад против «заказчиков» в попытках надавить на президента, и признание факта некоего недовольства в части российской элиты мягкостью политики Путина в отношении своих «врагов».

Наблюдатели заговорили о конфликте федеральных «силовиков» и Кадырова, чья не столько политическая, сколько военная и силовая автономия всегда вызывала сильное раздражение, особенно с учетом того, что «кадыровцы» часто выходили за пределы республики и позволяли себе разного рода «расправы» даже в центре Москвы.

Сейчас убийство Немцова стало, как минимум, поводом для обострения этих противоречий. Откладывая в сторону вопрос о возможной причастности Кадырова к преступлению, можно указать, что сам факт расстрела известного политика у стен Кремля используется для того, чтобы нанести удар по Кадырову. Неслучайно, когда глава Чечни выступил в защиту обвиняемых, многие заговорили о возможном снятии Кадырова со своего поста. Даже если предположить, что он не имел отношения к убийству, видимо, у «спецслужб» есть достаточно оснований полагать, что к этому причастны ближайшие к нему фигуры.

Однако 13 марта в СМИ была вброшена новая версия, которую «Комсомольская правда» прямо атрибутировала ФСБ – что говорит о ее более высоком статусе, чем «утечка» в «Новой газете». В ее рамках место дискредитированной религиозной версии заняла изначальная интерпретация про западный след и «дудаевцев». Утверждается, что Дадаев «был в тесной связи с Адамом Осмаевым, который недавно стал командиром украинского батальона имени Джохара Дудаева. Они встречались, много говорили по мобильному. Заур Дадаев и его подельники сотрудничали с Осмаевым по делам Украины. А также с чеченцами, воевавшими на территории Украины за новый режим. Заур Дадаев числился в батальоне «Север» МВД Чечни, но, служа в нем, фактически, вел работу против России. Его связывали с Осмаевыем свои отношения и взаимные обязательства».

Более того, источник «Комсомольской правды» сообщил об участии Дадаева в освобождении задержанных в прошлом году украинскими властями журналистов российского телеканала «Life News», причем утверждается, что при этом он держал непосредственную связь с Осмаевым. Известно, что главную публичную роль в переговорах по этому поводу играл Кадыров. Таким образом, версия об Осмаеве как заказчике преступления «реабилитирует» Кадырова, но одновременно ставит вопрос о том, насколько чеченский лидер контролирует собственных подчиненных, в том числе и в ходе проведения внешнеполитических миссий. «Официализация» этой версии может как привести к усилению федерального контроля над «кадыровцами» (в рядах которых якобы оказался предатель), так и нанести удар по позициям Кадырова как патрона и защитника своих подчиненных. Неудивительно, что Кадыров в тот же день заявил о том, что «США и Запад и их спецслужбы в первую очередь, пытаются нанести удар по тем, кто безгранично предан Владимиру Владимировичу. Вскормленные ими СМИ и разные организации, использует любой повод, чтобы склонять имя Главы ЧР», при этом выразив полную преданность Путину и еще раз защитив Дадаева, представив его патриотом, который только в одном бою в лесу под Беноем «уничтожил восемь самых опасных террористов».

Таким образом, сложилась ситуация, при которой «политкорректным» для всех участников аппаратной борьбы стало публичное обвинение в причастности к убийству внешних сил - но за этим стоят вполне конкретные, причем различные, интересы.

На этом фоне позиция Путина выглядит противоречивой (особенно с учетом слухов о проблемах со здоровьем у президента, о чем подробнее в материале ниже). Президент никак не комментирует расследование, а его пресс-секретарь Дмитрий Песков назвал публикацию в «Новой» «абсурдом». Это также касалось сведений газеты о наличии у заказчиков убийства Немцова «расстрельного списка», в котором якобы были Михаил Ходорковский, Алексей Венедиктов, и, возможно, Ксения Собчак. Ситуация со «списков» выглядит спорно: нельзя исключать, что это попытка авторов атаки на Кадырова утяжелить степень вины президента Чечни.

Ход расследования убийства Бориса Немцова и сопровождающие его события позволяют сделать несколько выводов, которые можно также рассматривать как факторы возможной дестабилизации. Во-первых, это снижение управляемости процесса расследования. Изначальная версия не просто рассыпалась сама, но не была сознательно доведена до статуса основной. Является ли это проявлением автономии силовиков от Путина или проявлением неконтролируемой руководством силовых ведомств инициативы со стороны подчинённых, остается неясным. И в том, и в другом случае можно говорить о том, что «система» не справилась с задачей быстрого раскрытия преступления и презентации обществу той версии, которая устраивала бы власти (которой в данной ситуации не удалось достичь консенсуса).

Во-вторых, награждение Кадырова орденом Почета воспринимается как сигнал президента элитам: президент Чечни сохраняет политическое покровительство вне зависимости от степени его вовлеченности в преступление. В данном случае это накладывается и на более общую проблему политического управления: сохранение стабильности на Северном Кавказе. Ставка на «рамзанизацию» республики, в глазах Кремля, себя оправдала, хотя пока сложно оценить долгосрочные последствия подобной политики (например, в случае ухода Кадырова), и в данном случае Кремлю приходится выбирать между частной и общей проблемами. Однако «исчезновение» Путина сделало позиции Кадырова менее определенными. В-третьих, есть проблема внешнего давления на Россию. США расширяют санкции, внесистемная оппозиция готовит рекомендательные письма с именами новых санкционированных (интервью Алексей Навального The Financial Times). Наконец, убийство Немцова обсуждает Европарламент, принявший 12 марта резолюцию, в которой говорится о необходимости провести независимое международное расследование.

Убийство Немцова, а в большей степени даже его расследование и происходящее вокруг этого, создают впечатление некоторой утраты управляемости, обострения конфликтов, ослабления Кремля. Путину приходится удерживать в рамках единой конструкции все более поляризующиеся между собой интересы: «силовики» и «кадыровцы», консерваторы и либералы, внесистемная оппозиция и «Антимайдан» и т.д.). При этом впервые в рамках политического преступления речь идет о концептуальных дискуссиях внутри власти и близких к ней элитах: о степени жесткости политики Путина, границах допустимого для главы кавказского региона, наличии или отсутствии монополии на насилие у официальных «силовиков». Общая эффективность системы снижается от возросших на нее нагрузок внешнего и внутреннего характера.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати