13.04.2015 | Татьяна Становая

Правый поворот

Верховная Рада 9 апреля приняла закон «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) режимов и запрета пропаганды их символики», за него проголосовали 254 депутата при минимально необходимых 226. Были также раскрыты архивы советских органов госбезопасности, а участники национального движения ХХ века признаны борцами за независимость страны.

Украинский политический режим в течение почти четверти века сохранял компромиссный характер, в котором было место и политикам, апеллировавшим к советским ценностям, и «западникам». Впрочем, этот компромисс постепенно «сдвигался» в сторону от советской традиции. Постепенно выстраивалась своя система символов и ценностей – без оглядки на Москву, а то и нарочито вопреки ее точке зрения. Сходные процессы происходили во всех других бывших советских республиках (подобные тенденции – правда, наиболее осторожные – есть даже в Белоруссии, где с одобрения власти все чаще привлекается внимание к истории Великого княжества Литовского, в состав которого входили нынешние белорусские земли). Однако в России именно украинский процесс воспринимался наиболее болезненно – из-за стратегической важности Украины и этнической близости.

Еще при первом президенте Леониде Кравчуке, в 1992 году, когда были напечатаны первые украинские гривны (в обращение они были запущены только через четыре года), среди изображенных на них персонажей не было ни одного советского деятеля. Более того, двое из восьми (гетман Иван Мазепа и глава Центральной рады в 1918 году Михаил Грушевский) были в советский период политически неприемлемыми фигурами. В последующем этот «канонический» список не был изменен ни при одном украинском президенте. Трагическая тема Голодомора – как и предшествовавшая ему коллективизация, которая осталась в исторической памяти людей – не только стала обоснованием для отторжения советского периода, но и вызвала сильнейшие разногласия с Россией, в которой не могли согласиться с трактовкой этих событий как геноцида украинцев. Понятно, что и здесь шла речь не только об истории, но и о политике: Россию не устраивала роль «правопреемницы устроителей Голодомора». При этом российские оппоненты версии геноцида (ставшей в Украине официальной) нередко не только указывали на реальные проблемы (жертвами коллективизации стали люди, жившие в разных регионах – впрочем, для украинцев главное, что голод наступил в результате политики Москвы), но и занимались прямым или косвенным оправданием сталинской политики. Это вызывало еще большее напряжение в политически актуальных исторических спорах. Тем не менее, сторонники советского наследия нормально существовали в украинском государстве и политике, хотя постепенный уход «советского» был неизбежен.

«Западная» эволюция Украины поддерживалась большинством украинской элиты, которая, впрочем, рассчитывала на ее эволюционный характер. Важным элементом такой эволюции должно было стать подписание соглашения с ассоциацией с ЕС в рамках «восточного партнерства», значимость которого в России первоначально недооценивалось. Когда же стало ясно, что речь идет не об очередном формальном документе, а о геополитическом выборе, в Москве начали действовать.

В результате жесткого противостояния в конце 2013 – начале 2014 годов прежняя схема российско-украинских отношений рухнула. Присоединение Крыма, поддержка антиукраинских сил на востоке Украины (формальные требования федерализации очень быстро сменились на реальное желание противников Киева создать Новороссию как часть России или же пророссийское государственное образование) привели к мобилизации и консолидации российского общества, но перевели процесс размежевания с Украиной из «мягкого», эволюционного в жесткий, предельно конфликтный режим. Постепенный уход Украины от советской традиции был резко ускорен. Украинский идеологический мейнстрим быстро сдвинулся в жестко антироссийскую сторону – компромиссное позиционирование стали невозможным. В России советское наследие стало все более активно включаться в имперский контекст, в котором Сталин выглядел продолжателем дела русских царей по собиранию «исконных» земель (при этом «исконными» могут оказаться самые разные территории, в зависимости от политической конъюнктуры). В российской официозной риторике появились формулировки об Украине как государстве, которое было «придумано» то ли поляками, то ли австрийским Генштабом – ранее эти тезисы носили маргинальный характер, хотя и распространенный среди любителей «фолк-хистори».

В этих условиях и появился украинский закон, относящий к коммунистической символике названия областей, районов, населенных пунктов, районов в городах, городской топонимики, названия предприятий и учреждений, в которых использованы имена или псевдонимы лиц, которые занимали высшие государственные или партийные посты во время коммунистического режима. Рада поручила областным и районным госадминистрациям, органам местного самоуправления, в течение шести месяцев после вступления в силу закона провести общественные слушания и подать на рассмотрения парламента предложения о переименовании населенных пунктов. Среди областных центров Украины Днепропетровск и Кировоград названы в честь партийно-государственных деятелей советского режима - Григория Петровского и Сергея Кирова. Пропагандировать «человеконенавистническую идеологию», которую исповедовали Гитлер и Сталин, отныне запрещено. Под запретом оказалась символика, которая содержит сочетание пятиконечной звезды, серпа и молота. Такое сочетание равнозначно свастике. 9 апреля, во время посещения с польским коллегой Брониславом Коморовским мемориала Быковнянские могилы, Петр Порошенко заявил, что Сталин вместе с Гитлером развязал Вторую мировую войну, пытаясь «разделить, расколоть Европу».

Запрет коммунистической символики выглядит закономерным итогом попыток преодолеть идеологический раскол в стране, усугубившийся после двух революций 2004 и 2014 годов. Речь в данном случае не идет о признании угрозы коммунистического реванша: скорее это окончательная победа над ней.В практической плоскости это может рассматриваться как попытка сильно сузить политические возможности тех сил, которые традиционно опираются на «восточный» электорат и в той или иной мере использовали в своей деятельности советские символы. Речь идет как о компартии Украины (как официально придерживающейся коммунистической идеологии), так и о развалившейся после Майдана Партии регионов, электоральным преемником которой стал «Оппозиционный блок» (имеющий сегодня всего 40 депутатских мест в Верховной раде). Понятно, что в первую очередь под удар попали коммунисты, которые в нынешних условиях войны на востоке Украины (а партия всегда выступала за тесные связи с Россией) воспринимается большей частью политического класса как коллаборационистская сила.

Депутатов КПУ избивали в парламенте, их фракция (существовавшая до выборов в Верховную раду в октябре 2014 года) была распущена. Минюст Украины просил СБУ проверить деятельность КПУ на предмет финансирования сепаратистов, а 6 апреля лидер партии Петр Симоненко почти 8 часов допрашивался в здании СБУ. При этом сам Симоненко никогда не поддерживал напрямую идеи отделения ДНР или ЛНР, а лишь призывал к предоставлению им максимально широкой автономии (что, правда, в нынешних условиях означает «сдачу» этих территорий пророссийским силами - это для Киева неприемлемо). ЛНР прямо поддерживала часть луганских коммунистов.

Тем не менее, добиться судебного запрета КПУ Минюсту не удалось. 31 марта суд снял дело с рассмотрения, что вызвало резкое неприятие Минюста, обвинившего судей в саботаже. О причинах снятия дела не сообщалось. При этом украинская пресса писала о сильном давлении, которое оказывается на судей: в феврале весь состав киевского окружного суда заявил о самоотводе, а у председателя суд прошли обыски.

Нынешний закон о запрете символики коммунистического режима касается, прежде всего, символики советской власти, признанной преступным тоталитарным режимом. В нем не идет речи о запрете коммунистической идеологии, хотя именно такие предложения поступали со стороны Народного фронта и партии «Свобода». Это формально оставляет КПУ шансы, однако поле для позиционирования оказывается настолько узким, что о КПУ в ее нынешнем виде, вероятно, уже речи идти не может. В случае, если эта партия будет пропагандировать тоталитарную идеологию, а также использовать запрещенную символику, участвовать в выборах она не будет, - заявил народный депутат Юрий Луценко, один из авторов закона. Однако фактическое уничтожение КПУ является лишь одним из частных последствий принятия закона. Электоральные возможности коммунистов сузились до минимальных значений за всю историю современной Украины, и именно это позволило власти столь жестко продавить свою законодательную инициативу. В более широком контексте закон имеет гораздо большее значение.

Во-первых, запрет на пропаганду символики коммунистического режима основан на необходимости правящей элиты выжить в условиях геополитического противостояния с Россией. При этом даже в менее «жесткие» 1990-е годы страны Центральной Европы и Балтии строили свою идентичность на «отталкивании» от России. Сейчас же (тем более в поисках своей идентичности) украинская элита, пытается, прежде всего, дистанцироваться от сильного влияния «прошлого», что связано не только с идеологией, но и социологическими факторами (сильные ностальгические настроения на востоке Украины, что создает и почву для пророссийских симпатий), а также жестко идеологически противопоставить себя России.

Во-вторых, принятие закона является частью большой геополитической дискуссии об уроках истории. И в России, и в Украине оценка исторических событий напрямую закладывает фундамент для осмысления современных политических процессов. Именно поэтому в России такое большое значение приобретает сакрализация победы в Великой Отечественной войне, подчеркивание уважительного отношения как к имперскому, так и к советскому периодам истории. Это становится как раз той «духовной скрепой», которая закладывает такие ценности как государственный патриотизм, оправданность социальных лишений, консолидация вокруг власти. Исторические интерпретации, задаваемые Кремлем, формируют идеологический фундамент для широкой общественной поддержки политики, проводимой властью – он получает дополнительную легитимность как преемница СССР в качестве победителя в войне, являющейся, с точки зрения россиян, главным (одновременно трагическим и героическим) событием отечественной истории. Именно поэтому так важно и празднование 70-летия Победы.

Принятый в Украине закон устанавливает совсем иную историческую логику, которая оказывается близка к той, что принята на вооружение в других странах, отделившихся от СССР или покинувших в конце 80-х годов советский блок. Это попытка совместить национальную и европейскую идеи на «антиимперской» основе (как это было и в Центральной Европе). Украина далеко не первая страна, которая пошла на запрет коммунистической символики. Венгрия приняла такое решение в 1993 году (в 2013 году, после законодательного уточнения, запрет снова вступил в действие), Латвия – в 1991, Литва – в 2008, Польша – в 2009, Эстония – в 2007. Реакция России же особенно остра именно на украинский запрет, так как геополитическая борьба за эту страну находится в самом разгаре.

В-третьих, это решение вписывается в попытку легитимации идеологии украинских националистов. Так, Верховная рада признала членов Организации украинских националистов Степана Бандеры и ее боевого крыла - Украинской повстанческой армии - борцами за независимость страны. Наряду с ними борцами за независимость названы участники многочисленных организаций, действовавших в разных регионах Украины с начала XX века до 24 августа 1991 года - дня провозглашения независимости страны. Это, в частности, деятели Украинской и Западно-Украинской Народных Республик, так же как и гетманата Павла Скоропадского, участники легиона «Украинские сечевые стрельцы», члены Украинской военной организации Евгения Коновальца, бойцы «Полесской сечи» атамана Тараса Боровца (Бульбы). Ряд новых героев в разное время обвинялись в антисемитизме. При этом и Бандера, и Боровец на определенных этапах своей деятельности активно сотрудничали с нацистской администрацией, хотя потом и «разошлись» с гитлеровцами, воспринимавшими Украину как свою будущую колонию и не желавшими терпеть на украинской территории какие-либо структуры, выступавшие за независимость страны. Но и в этот период основным противником для ОУН-УПА и «Полесской сечи» оставались советские партизаны.

Из деятелей, работавших после Второй мировой войны, борцами за независимость признаны среди прочих члены Антибольшевистского блока народов (лидер – ближайший соратник Бандеры Ярослав Стецько), Украинской Хельсинкской группы, Народного руха Украины. Также законом устанавливается обязательство государства обеспечивать изучение истории национально-освободительной борьбы, просветительскую работу по этой теме среди граждан и увековечение памяти борцов за независимость. Для лиц, публично проявляющих пренебрежение к борцам за независимость либо нарушающих их права, предусмотрена ответственность (что является ярко выраженной формой цензуры – фактически это зеркальная реакция на российское законодательство, устанавливающее ответственность за искажение правды о Великой Отечественной войне).

Таким образом, украинские власти стремятся выстроить историю страны в ХХ веке с полным игнорированием феномена УССР (в список «борцов» не попали даже советские деятели, активно занимавшиеся «украинизацией» в 1920-е годы и позднее репрессированные). Для нынешней политической элиты страны УССР является одиозным понятием, связанным с подавлением украинского национализма, запретом униатской церкви. Теперь же в перечень национальных героев попали как диссиденты-правозащитники советского времени, заявлявшие о поддержке и национальных, и демократических ценностей, так и деятели ОУН, выступавшие с радикально-авторитарных позиций (в 1930-е годы их взгляды были близки к фашистским). Борцами за независимость признаны сторонники и гетмана Павла Скоропадского, и свергнувшего его Симона Петлюры.

Новое законодательство создает базу для дальнейшего роста дистанции между Россией и Украиной, которая традиционно рассматривает фигуры из ОУН-УПА как полностью неприемлемые. Глава комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев заявил уже, что принятый Верховной радой закон о признании членов ОУН-УПА борцами за свободу Украины дает моральное право жителям юго-востока бороться за независимость от киевского режима.

В такой ситуации противоречивым становится и отношение к ветеранам войны. В Украине сохранен праздник 9 мая – правда, из его названия изъято упоминание о Великой Отечественной войне, а к числу праздников отнесено и 8 мая, отмечаемое в Европе. Секретарь комитета Верховной рады по вопросам госстроительства, региональной политики и местного самоуправления Алексей Гончаренко заверил, что в случае принятия закона человеку никто не запретит, к примеру, выйти на праздничные мероприятия 9 мая с коммунистическими символами (но, насколько можно судить, не всеми). Публичное выступление под флагами с серпом и молотом может трактоваться как пропаганда символов коммунистического тоталитарного режима. Гончаренко предупредил, что тут не должно быть спекуляций: «наград ветеранов войны и труда, кладбищ, мест массовых захоронений принятый закон не касается». Впрочем, в законе эти положения не прописаны, что может создать основу для преследования людей за их убеждения или даже простое ношение советских наград. Поэтому уже сейчас поставлен вопрос о поправках в этот закон – но неясно, будут ли они приняты. В любом случае, серьезное обострение ситуации возможно уже 1-2 и 9 мая. Тем более, что когда Порошенко 10 апреля посетил Одессу, то его встречали как сторонники, так и противники, причем последние выступали под красными флагами.

Отдельным вопросом является решение Верховной рады об открытии архивов репрессивных органов коммунистического тоталитарного режима 1917-1991 годов, что западные посткоммунистические режимы сделали еще в 90-е годы. Это может создать дополнительные трудности для России: ведь, речь идет о рассекречивании информации, которая в определенной степени будет оставаться в России закрытой еще долго. Тем более, что «неприкосновенность» «чекистской корпорации» для российской власти обладает особой политической значимостью.

Оценка исторических событий приобретает особое значение в переломные моменты: трансформации режимов требуют идеологического, исторического подкрепления. Это в одинаковой степени касается и России, и Украины, которые все более расходятся друг с другом. Первая идет по пути консервации и мобилизации режима, доминирования государства во всех сферах жизни, что предусматривает и «ползучую» реабилитацию Сталина, пределы которой пока остаются неясными. Вторая официально движется в сторону западной модели, но при этом делает героями фигуры, неприемлемые для значительной части населения страны и придерживавшихся взглядов, вызывающих отторжение в современной Европе. Компромисс между «западничеством» и «советскими» ценностями в украинской политике мог продолжаться еще достаточно долго – однако конфликт с Россией в 2014 году сделал его разрушение стремительным. Хотя отказ от компромисса – особенно в такой радикальной форме - может вызвать серьезные осложнения со значительной частью русскоязычного населения, которое придерживается «советской» системы ценностей.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати