20.04.2015 | Александр Ивахник

Возвращение привычного Путина

Тринадцатая «прямая линия» с Владимиром Путиным до степени смешения напоминала его телевизионное общение с народом и пять, и десять лет назад. Путин вновь предстал в привычном образе компетентного и многоопытного отца нации, заботящегося о стабильности в стране и благополучии преобладающего большинства россиян. Из этого общего ряда «прямых линий» выпадает лишь прошлогодняя, когда Путин примерил на себя роль пассионарного вождя, смело ломающего исторические несправедливости и возвращающего в лоно России ее сакральные ценности в виде небольшой, но «овеянной воинской славой» территории. А преобладающая часть благодарно внимающего населения была пронизана патриотическим восторгом и находилась под магическим обаянием не очень четко сформулированных, но эмоционально притягивающих идей «русской весны».

Но вот прошел год. За это время и Владимир Путин, и российский народ уже привыкли к тому, что «Крым наш». А дальше-то что? Люди готовы были принять на себя определенные и объяснимые тяготы, связанные и с необходимостью помочь Крыму, и с действиями внешних русофобов. Но теперь надо определяться, как двигаться дальше. Каковы ближайшие ориентиры социальной политики в условиях жесткой бюджетной экономии? Как выкарабкиваться экономике, оказавшейся в кризисе? Чего ждать от рубля и цен? Как выживать предпринимателям при заоблачных кредитных процентах? Судя по содержанию свежей «прямой линии», эти вопросы все чаще приходят в голову многим, особенно людям активным, вовлеченным в бизнес. Похоже, президент России понимает естественность и неизбежность возникновения таких вопросов. И, похоже, у него нет ясных ответов на них.

Если сравнивать вчерашнего и прошлогоднего Путина, то смысловые месседжи его общения с народом вроде бы остались прежними. Но исчезла экзальтация, исчез металл в голосе. Отсутствовала акцентированная консервативная риторика, слова о значении пресловутых духовных скреп. К разочарованию многих ультра-патриотов российский лидер заявил: «Мы не собираемся возрождать империю, у нас нет имперских амбиций». На фоне нынешней информационной кампании по возвеличиванию исторической роли Сталина довольно неожиданно было услышать из уст президента резко критичную оценку сталинизма, хотя, естественно, Путин отрицал его тождество с нацизмом. Не ласкали слух ястребам и слова президента о том, что Россия никого своими врагами на международной арене не считает, кроме терроризма и организованной преступности. По словам Путина, Россия не готова быть вассалом США, но всегда открыта для сотрудничества. Самое главное условие восстановления нормальных отношений с Западом – это уважение к России и уважение ее интересов. И хотя не все государства готовы к этому, «это не значит, что мы должны надувать губы, сердиться на кого-то, устраняться, изолироваться».

Довольно спокойные, миролюбивые интонации преобладали и при характеристике Владимиром Путиным ситуации в Украине. В отличие от прошлого года, он не рассуждал о Новороссии, вообще не произнес этого понятия. Российский лидер отметил, что «сегодняшнее руководство Украины совершает много ошибок, и результаты будут негативными», но это – их выбор, а «мы партнеров не выбираем, мы не должны руководствоваться симпатиями, либо антипатиями, мы должны руководствоваться интересами страны». Что касается Донбасса, то Путин в очередной раз повторил, что путь к урегулированию конфликта и возрождению региона лежит через реализацию минских соглашений.

В целом в словах главы государства в ходе всей «прямой линии» ощущалось стремление успокоить людей, развеять опасения, внушить уверенность в правильности принятых решений и в скором преодолении трудностей. Вместе с тем в части вопросов, касавшихся внутрироссийской ситуации (а они преобладали), был ощутим контраст между той приглаженной картиной состояния страны, которую давал Путин, используя данные подобранной ему официальной статистики, и картиной реальной жизни конкретных людей, которая отражалась в их вопросах.

Говоря в начале «прямой линии» об итогах 2014 года, президент подчеркнул, что, несмотря на внешние трудности, удалось даже достичь определенного роста – 0,6% ВВП. Он упомянул о небывалом урожае зерновых, рекордной добыче нефти и вводе жилья, росте рождаемости и снижении смертности. Масштабного спада производства, который прогнозировался в конце прошлого года, не произошло, его удалось избежать. Путин убеждал, что все экономические решения были по большому счету правильными, оптимальными, включая принятие продовольственных антисанкций. По его оценке, западные санкции, возможно, затянутся, но неизбежен рост импортозамещения и внутреннего сельхозпроизводства. Когда же начали задаваться вопросы, то стали звучать совсем другие истории: о недоступности лекарств и медицинской помощи в регионах, росте цен, задержках с выплатой зарплат, недоступности кредитов для малого бизнеса и т.п.

Как и на предыдущих «прямых линиях», отвечая на некоторые острые вопросы, Владимир Путин, как добрый отец нации, сразу давал конкретные обещания. Но делал он это далеко не во всех случаях. Зачастую президент переходил к рассказу о принятых государственных решениях и программах, которые должны помочь, и, вообще говоря, это правильно. Однако в целом ряде случаев сам Путин и удивлялся: как же так – решения приняты, но на местах не работают (пациенты не получают положенных им бесплатных лекарств, малый бизнес – выделенные ресурсы господдержки). Едва ли подобные ответы президента удовлетворили их авторов, как и более широкую аудиторию. Становится совершенно очевидно, что ручное управление как главный механизм решения проблем в России, который, собственно, и объясняет появление в ходе общения президента со страной, огромного количества частных и локальных вопросов, дает все больше сбоев.

Прозвучали во время «прямой линии» и более общие системные вопросы, хотя их было совсем не много. Например, речь шла об исчерпанности прежней модели экономического развития, об отсутствии у правительства перспективного плана антикризисных мер, о потребности в применении горьких лекарств вроде повышения пенсионного возраста, о необходимости целенаправленных усилий по восстановлению отношений с Западом. Однако Владимир Путин даже не вступал в предметную полемику по этим тезисам, он делал упор на их неоднозначности и по сути сворачивал обсуждение таких вопросов.

Из всего этого следует очевидный вывод: никаких серьезных реформ в России не предвидится, как не будет и существенных изменений в ее внешнеполитическом курсе. Спустя год после Крыма Владимир Путин, кажется, отказывается от резких и непредсказуемых шагов и возвращается к идее стабильности.

Версия для печати