12.05.2015 | Татьяна Становая

День Победы: новые интерпретации

9 мая в Москве прошел праздничный военный Парад, посвящённый 70-летию победы в Великой Отечественной войне. Парад на Красной площади стал одним из самых масштабных парадов за все празднование Победы. В нем приняли участие более 16 000 военнослужащих, 194 единицы сухопутной военной техники, 143 самолета и вертолета. Праздник Победы в Великой Отечественной войне в последние годы сильно эволюционирует, и эта эволюция набирает обороты особенно в последние два года.

Во-первых, меняется содержательное наполнение праздника для российской власти. Еще два года назад, когда Владимир Путин заявил о дефиците «духовных скреп», праздник Победы сразу же вошёл в число историко-духовных событий, которые оказались одной из главных таких «скреп». Однако постепенно процесс эволюции праздника становится более сложным и если на протяжении десятилетий этот день, считавшийся и воспринимавшийся как сакральный, был по большей части днем памяти и скорби, обращенный в прошлое, то сегодня элемент актуальности в нем начинает превалировать.

Содержание праздника наполняется сюжетами, которые имеют отношение к текущей политической ситуации как внутри страны, так и во внешней политике. Новыми смыслами наполняется и понятие «фашист», куда порой включают и внесистемную оппозицию, и лидеров стран, отказавшихся приезжать на Парад победы, и украинские власти. «Священная война» из прошлого перемешается в настоящее и становится ключевым пунктом глобальной повестки Владимира Путина.

Перенос «священной войны» из прошлого в современность придает совершенно иной смысл и военному параду на Красные площадки. Неслучайно, отдельные лидеры, например, отказались присутствовать на нем, согласившись прибыть в Москву днем ранее или позднее. Так, Александр Лукашенко и Ислам Каримов прибыли на переговоры 8 мая (а узбекское подразделение отсутствовало на Параде). Еще в более сложной ситуации оказались западные политики, решившие приехать в Москву. Так, канцлер Германии Ангела Меркель посетила российскую столицу 10 мая. Находившийся 9 мая в Москве премьер Словакии Роберт Фицо, президент Чехии Милош Земан и глава МИД Франции Лоран Фабиус воздержались от присутствия на Красной площади.

Присутствовать на параде западным лидерам – даже благожелательно настроенным по отношению к России - становится неудобно, так как гости парада приветствуют марширующие войска, причем в условиях, когда он воспринимается как демонстрация современного военного потенциала России, что на фоне вооруженного противостояния в Украине приобретает совсем другой смысл. Кремль, который пытается выставить себя жертвой новой волны современного фашизма, одновременно в западном мире выглядит и как агрессор, переставший быть предсказуемым и вышедший за пределы установленных мировых правил игры.

Во-вторых, меняется содержательное наполнение и значимость праздника внутри России. Акценты с чествования ветеранов смещаются в пользу чествования государства, подчеркивания подчинённости частных интересов общественным. Подвиг солдата уступает место подвигу страны. Реабилитация Сталина становится ежедневной рутинной (бюст устанавливают в Липецке, памятную доску в Симферополе, коммунисты собирают петиции об установке памятника Сталину в Орле, музея – около Ржева и т.д.) и несмотря на возмущенные голоса либеральной интеллигенции, расширяет свои масштабы. При этом в «реабилитации» Сталина участвует как КПРФ, так и Российское военно-историческое общество во главе с Владимиром Мединским, которое и собирается открыть ржевский музей. Эти процессы имеют исключительно современное значение: реабилитация Сталина – это реабилитация права государства платить любую цену за победу в той войне, которую оно считает «священной».

При этом меняется восприятие союзников. Например, в 1995 году Борис Ельцин на праздновании 50-летия Победы сделал акцент на том, что во время войны «удалось преодолеть разногласия и обиды. В самый критический период руководители СССР, США и Великобритания проявили мужество и мудрость». Владимир Путин также упомянул западных союзников, но существенно расширил количество упомянутых стран, сделав акцент на роли Китая, «который, как и Советский Союз, потерял в этой войне многие и многие миллионы людей. И через который проходил главный фронт борьбы с милитаризмом в Азии». Таким образом, традиционный упрек российского общества западным союзникам (позднее открытие второго фронта) не распространяется на Китай, который потерял во время войны с Японией 4 млн военных и 16 млн мирных жителей (правда, в период с 1931 по 1945 годы, причем основные военные потери пришлись на период до начала Второй мировой войны). Западная историография традиционно считает, что главным фронтом на Тихом океане был американский, но Путин акцентирует внимание именно на Китае – основном партнере России в настоящее время. В определенном смысле это «вызов» США в исторической сфере, так как с точки зрения западной историографии именно Америка внесла решающий вклад в разгром Японии (советские историки подчеркивали ключевую роль СССР в 1945 году, тогда как российские обычно сближаются в этом вопросе с западными).

В самом Китае тема Второй мировой войны долгое время была второстепенной (так как войну вело правительство Гоминьдана во главе с Чан Кайши), но в последние годы ситуация меняется. Впервые юбилейные торжества по случаю завершения Второй мировой войны прошли в 2010 году. Победа над Японией становится одним из важных элементов исторической памяти - 2 сентября в Пекине ожидается масштабный праздник окончания войны.

Также Путин особо упомянул о вкладе в Победу стран, военнослужащие которых участвовали в параде на Красной площади. Кроме Китая, это шесть государств СНГ (Армения, Азербайджан, Белоруссия, Киргизия, Казахстан, Таджикистан), а также Индия, Сербия и Монголия. Вполне ожидаемо российский президент подверг критике политику Запада, подчеркнув, что «в последние десятилетия все чаще стали игнорироваться базовые принципы международного сотрудничества» и осудив «попытки создания однополярного мира» и «силовое блоковое мышление» (хотя конкретные страны при этом и не упоминались).

В-третьих, день Победы в России значительно политизируется. Если в прежние годы политическим он был по большей части для коммунистов, то теперь – и для официальных властей России, а особенно – для «охранителей», перехвативших инициативу в формулировании провластной повестки дня. Политизация праздника формирует политический раскол, а символы, активно использующиеся в победной риторике - символами разделения общества. Когда государство определяет идеологизированную парадигму объяснения прошлого и настоящего, роль символов возрастает в значительной степени: это не просто способ самоидентификации, но и способ провести четкую черту между «своими» и «чужими». Роль такого символа постепенно берет на себя георгиевская лента. Ее появление в 2006 году стало креативным ответом на оранжевую ленту, популярную в период первой цветной революции в Украине. Однако тогда она была скорее символом единения, чем разделения общества: лента стала мгновенно очень популярной, а носить ее означало отдавать дань победе вне зависимости от политических предпочтений. Теперь георгиевская лента становится символом политически активной общности, отождествляющей себя с путинскими приоритетами, консервативными ценностями (отсюда и унизительное название в Украине для пророссийских сил – «колорады»). Надеть георгиевскую ленту сегодня означает не столько отдать честь ветеранам, сколько идентифицировать себя со сторонниками патриотической повестки дня.

Неслучайной кажется и история о том, как газета «Известия», а вслед за ней и другие СМИ (НТВ) распространила фейковую информацию о готовящейся встрече лидеров внесистемной оппозиции с канцлером Германии Ангелой Меркель, в рамках ее визита 10 мая. Никакой встречи в действительности не планировалось. Однако информация стала поводом для размещения в Москве активистами группы «Главплакат» на Зубовском бульваре баннера «Немцы им помогут» с портретами членов российской оппозиции Михаила Касьянова, Ильи Яшина, Геннадия и Дмитрия Гудковых и Алексея Навального. Внесистемная оппозиция искусственно вычеркивается из бенефициаров праздника и записывается в число «фашистов». При этом к фашистам, в такой логике, причисляются и современные власти Германии.

Разделение на своих и чужих имеет место и во внешней политике. Показательно, что Владимир Путин поздравил с Днем Победы руководителей девяти стран СНГ, а также граждан Украины и Грузии, воздержавшись от упоминания Петра Порошенко и Георгия Маргвелашвили. Однако сохранятся подчеркнуто разное отношение к Европе и США. Если отсутствие европейских лидеров не комментируется, а ущерб от этого компенсируется приездом Меркель 10 мая, то в отношениях с США практически все воспринимается через конфронтационную логическую рамку. В России в штыки восприняли поздравления, переданные россиянам через советника Обамы. Тот же Алексей Пушков назвал позицию США в отношении дня Победы «аморальной». А примирительное заявление посла США Теффта было расценено как провокационное и лицемерное.

В то же время можно отметить акцию «Бессмертный полк», которая, напротив, носила объединяющий характер, не связанный с текущими идеологическими приоритетами. В ней приняли участие люди разных политических взглядов; всего – около 12 млн человек (без Москвы и Петербурга). В Москве по Тверской улице прошла огромная демонстрация с участием 500 тысяч человек. Ее участники несли портреты своих родственников – ветеранов войны. Эта акция также придала празднику человеческое измерение, напомнив о вкладе в общую Победу конкретных людей. Характерно, что мероприятие прошло без какой-либо партийной символики – в предшествующие дни попытки использовать Победу в откровенно рекламных целях вызывали негативный общественный резонанс. В Петербурге в аналогичной демонстрации участвовали около 100 тысяч человек. Примечательно, что и участники социальных сетей – вне зависимости от своих политических взглядов – активно размещали фотографии своих родственников и рассказывали об их участии в войне.

В-четвертых, праздник Победы и формируемый им взгляд на историю и современность формулирует неписанную систему идентификации, исключающую альтернативную идеологическую интерпретацию. Причем вопрос даже не в том, что интерпретация может быть отличной от той, что признана корректной со стороны власти, а в том, что нарушается монополия власти на определение политкорректности. Так, в Екатеринбурге закрыли музей, в котором должна была пройти выставка фотографий, посвящённая действиям союзников во Второй Мировой войне. «Коммерсант» со ссылкой на свои источники писал, что музей закрыли по приказу ФСБ, чтобы не допустить открытия выставки, организованной совместно с консульствами Великобритании и США. В то же время на прокремлевских сайтах появилась резкая критика выставки и ее организаторов и симпатизантов, в том числе и мэра Екатеринбурга Евгений Ройзман, за попытку «по заказу Госдепа» принизить роль СССР в победе над фашизмом.

Праздник Победы как попытка сакрализации современной российской власти (через придание ей образа борца с фашизмом сегодняшнего дня) используется и в совершенно не имеющих отношения к большой политике конфликтах: например, вокруг Российского футбольного союза. Большой резонанс вызвали слова президента РФС Николая Толстых. «Cегодня надо обсуждать не зарплату Фабио Капелло, а отдать дань уважения подвигу поколения, победившего фашизм… Надеюсь, Фабио Капелло с сыном, их близкие, а также те, кто причастен к приглашению итальянского специалиста в Россию… отдают себе отчет, что поднятые ими вопросы ничтожно малы по сравнению с великим праздником, который отмечает весь российский народ», - заявил Толстых.

При этом парадокс нынешней ситуации состоит в том, что Кремль не стремится самоизолироваться от мирового сообщества – он изначально рассчитывал на приезд многих западных лидеров. Сейчас российская власть пытается сохранить лицо, утверждая устами Алексея Пушкова, что «бойкот не состоялся». Россия не хочет оставаться в одиночестве в день Победы, но обеспечить широкую коалицию тоже не получается – Запад торжества фактически бойкотировал.

Обращает на себя внимание и сращивание ценности Победы с традиционными ценностями консервативной повестки, что выразилось, например, в совершенно причудливой приобщенности к празднику со стороны РПЦ. Большой резонанс вызвало видео, на котором иеромонах Игорь Васильев в одной из церквей Кабардино-Балкарии, стоя возле алтаря, поет песню «Товарищ время» из советского фильма «Как закалялась сталь». Есть и масса фото и видео, где священники освящают георгиевские ленты.На сегодня наблюдается процесс «путинизации» праздника Победы, где центральное место занимает сакрализация современной российской и внутренней, и внешней политики, в центр которой ставится ее лидер. Характерно изменение позиционирования лидера в ходе Парада – он не только произнес традиционную речь, но и объявил минуту молчания (ранее она объявлялась вне Парада, в 19.00). А после Парада вместе с министром обороны Сергеем Шойгу обошел строй командиров парадных расчетов, принимавших участие в военном смотре, пожал каждому руку, поблагодарив за службу и поздравив с праздником. А затем президент и главы иностранных делегаций пешком пошли в Александровский сад, где возложили цветы к могиле Неизвестного солдата и сфотографировались рядом с имперским Романовским обелиском (который был недавно восстановлен в прежнем виде). Также Путин участвовал в шествии в рамках акции «Бессмертный полк» - впрочем, в данном случае подчеркивалось, что президент является «одним из россиян» (как и другие участники акции, он держал в руке портрет своего отца-фронтовика).

Ценностное наполнение праздника сейчас трудно представить без ключевых приоритетов Путина. Такое сращивание приоритетов победы 1945 года и приоритетов современного путинского режима ведет к искусственному отождествлению войн, где одна закончена 70 лет назад, а вторая - как будто в самом разгаре. В такой ситуации будет расти и значимость полуофициальной государственной идеологии, и роль символов, неизбежен и рост конфронтации между теми, кто «за» и теми, кто не готов разделять в таком виде понимание «священной войны» современности. Между ними будет нарастать поляризация - и идеологическая, и политическая.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати