12.05.2015 | Марина Войтенко

Нефтяные цены – приглашение к «структурному маневру»

Начало мая отметилось новым витком ценовой напряженности на рынке нефти. Волатильность зашкаливала – локальный максимум для Brent достигал $69,40 за баррель, но уже 7 мая уровень поддержки в $67 за баррель был пробит и котировки пошли вниз. Официальный курс рубля – пока чуть больше 50 руб./$ (по ходу торговых сессий «американец» проваливался и ниже, и взлетал почти к отметке 51 рубль). Тем не менее, жесткая корреляция цен на нефть и рублевого курса (прогнозный ориентир у экспертов – если нефть около $60 за баррель, то рубль в коридоре 55-58 руб./$) вновь актуализировала вопросы, как долго продлится углеводородное ралли, и чего ждать дальше.

Ситуация, действительно, нетривиальная. С одной стороны, с начала года цены прибавили (в зависимости от маркерного сорта) 30-40%. При этом рынки остро реагируют на «короткие новости», которые могут означать потенциальные изменения предложения: военные действия Саудовской Аравии в Йемене; ее же намерения повысить в июне цены для США и Европы на $0,5-1,5 за баррель; закрытие ливийского нефтетерминала Zueitina из-за боевых столкновений в регионе; сокращение коммерческих запасов в США и железнодорожные катастрофы при транспортировании нефти (там же). Любые подозрения о сужении рынка отдают его во власть «быкам», которые играют на повышение цен.

В то же время, определяются и некоторые пределы допустимости такой перекупленности crude oil. Наблюдатели констатируют чрезмерный объем «длинных позиций», по которым уже начались фиксации прибыли – инвесторы не верят, что у котировок есть «энергетика», чтобы перейти Рубикон в $70 за баррель[1]. Фундаментальные характеристики рынка все-таки указывают на его текущий спекулятивный разогрев. Иначе говоря, «рынок бежит впереди себя», когда динамика фьючерсов на «североморца» все более расходится с «физическим состоянием» торговли сырой нефти, в которой избыток предложения над спросом, по разным оценкам, уже насчитывающий 1,2-1,9 млн. барр./сутки, во втором квартале может прибавить еще до 0,3 млн. барр./сутки. При этом американские компании, добавив в технологической эффективности и продуктивности скважин (некоторые из них уже примериваются к методам так называемого вторичного гидроразрыва на сланцевых месторождениях) и закрыв более 900 буровых установок объемы добычи в целом не сбросили, а некоторые даже нарастили. Их приспособляемость к перепадам цен оказалась на деле выше, чем ожидалось.

Увеличивают добычу в Саудовской Аравии, Ираке (доведена до рекордных 3,7 млн. баррелей в сутки), других странах ОПЕК. Нефтекартель по-прежнему ориентируется, прежде всего, не на уровни цен, а на удержание доли рынка. В немалой степени этому способствуют широкая дискуссия в США об отмене запрета на экспорт (к 2025 году он может достичь 2,4 млн. баррелей в сутки[2]). Кроме того, к концу года возможно масштабное (в случае отмены санкций) возвращение на позиции мирового нефтегранда Ирана[3] со всеми рисками для баланса спроса и предложения, который в лучшем случае может установиться, как ожидается, к четвертому кварталу 2015 года, если, во-первых, цены скорректируются вниз от текущих уровней, и, во-вторых, оправдаются хотя бы в общих чертах прогнозы общемирового роста.

Рост спроса, однако, обещает быть довольно скромным. США, хотя и оказались в первом квартале фактически в стагнации (+0,2% ВВП), сохраняют перспективы – +2,0% в годовом выражении, но в большей степени ориентированы на внутренние источники «первичной энергии». В Европе и Японии ожидаемый рост в пределах 1,0-1,5% ВВП особых надежд на расширение спроса на нефть не вызывает. Китай медленно, но верно тормозит – его годовые темпы, по прогнозу МВФ, будут ниже 7%. Риск ухудшения ситуации для многих развивающихся экономик АТР остаются высокими: резкое повышение курса доллара может «выжать» те из них, у которых большие объемы долгов в американской валюте, – предупреждают аналитики фонда.

В Goldman Sachs разворота курса доллара вверх (в апреле он снизился на 3% относительно 10 основных мировых валют) ждут уже к концу второго квартала. За этим может последовать ослабление аппетита участников финансовых рынков к рискам с нефтефьючерсами и переключение их внимания на классический carry trade.

Инвестбанкиры полагают, что этому поспособствуют сильный рост во втором квартале (2,7-2,9% ВВП), ослабление евро вследствие продолжения программы «количественного смягчения» ЕЦБ и концентрация участников рынка на том, чтобы загодя начать отыгрывать ожидаемое повышение базовой ставки ФРС США.

Напряженность на рынке нефти имеет прямое отношение к экономике РФ. Несмотря на хорошую конъюнктуру общеэкономическая отдача от экспорта жидких углеводородов (включая природный газ) падает – за январь-апрель ФТС сократила перечисления в федеральный бюджет на 31,7%. Рецессия в апреле, хотя и несколько «обмелела» (индекс PMI для сферы услуг даже вырос до 50,7 балла), тем не менее, обещает продолжение. Мартовский сводный опережающий индекс (СОИ) вновь снизился до минус 3,8%. Это означает, что признаков скорого поворота российской экономики к росту пока не просматривается. Но то, что сложившаяся экономическая модель, в том числе и отечественной нефтяной отрасли, выработала свой ресурс без остатка – уже медицинский факт.

На минувшей неделе новые предложения о структурных трансформациях в нефтедобыче внесла «Роснефть». Речь идет о введении налога на добавленный доход для новых месторождений, что может сделать более привлекательными (рентабельными) их освоение и разработку.

Напомним, что при нынешней системе налогообложения отрасли добыча «черного золота», по оценке Минэнерго, будет снижаться с 470 млн тонн в 2014 году до 348 млн тонн к 2035 году, а ее себестоимость будет расти вместе с увеличением доли трудноизвлекаемых запасов (по экспертным оценкам, до 50–90% в зависимости от месторождения). Дополнительные (кроме общих налогов на бизнес) поступления в бюджет от «нефтянки» сегодня обеспечиваются налогом на добычу полезных ископаемых (НДПИ) и экспортными пошлинами, но взимаются они неравномерно по отрасли.

Эффективность запущенного с 2015 года налогового маневра (снижение экспортной пошлины за счет роста НДПИ) в полной мере оценить еще сложно. Но уже сейчас понятно, что по крайней мере для независимых нефтепроизводителей, поставляющих небольшую часть продукции на экспорт[4], а также для ряда труднодоступных месторождений (если, конечно, они не имеют специальных льгот) фискальная нагрузка стала еще выше.

Принятое же правительством в марте принципиальное решение о применении для ряда пилотных проектов[5] налога на финансовый результат (НФР) пока так и не приобрело статуса официального законопроекта. Правда, 20 апреля вице-премьер России Аркадий Дворкович сообщил, что в ближайшее время правительство рассмотрит соответствующий проект закона.

Заметим, введение НФР для выработанных месторождений – один из самых серьезных предполагаемых экспериментов в отрасли за последние годы, предполагающий налогообложение по ставке 60% с разницы между доходами от продажи нефти и расходами на ее добычу с одновременной отменой НДПИ на три года. В Минэнерго полагают, что введение нового такой схемы налогообложения позволит вовлечь в разработку до 1 млрд тонн нефти. 22 апреля глава ведомства Александр Новак в ходе приема граждан в Доме Правительства РФ заявил о планах перевести всю отрасль на налогообложение на финансовый результат в течение 5-7 лет (до 2022 года).

В Минфине сама идея НФР оптимизма не вызывала изначально, поскольку его инструментами контролировать налогооблагаемую базу в этом случае весьма затруднительно. Судя по материалам СМИ, министерству больше импонирует идея «Роснефти» (обнародованная на минувшей неделе «Ведомостями») введения налога на добавленный доход (НДД) . Но есть нюансы в «понимании момента».

Президент «Роснефти» Игорь Сечин предлагает ввести одновременно два налога: НДД для новых месторождений и НФР для выработанных. В первом случае облагается денежный поток за вычетом капитальных вложений, во втором – доходы от продажи нефти с исключением расходов на ее добычу и доставку до покупателя.

Сам по себе НФР категорически не нравится Минфину, который видит в нем очередную льготу с «ценой вопроса» под 1 трлн. рублей. В то же время, неконтролируемая раздача льгот уже идет полным ходом. По мнению замминистра энергетики Кирилла Молодцова, действующая в настоящее время налоговая система в нефтедобыче по сути превратилась в «лоскутное одеяло» – по различным критериям (часто субъективным и зависящим от лоббистских ресурсов компаний) льготы применяются почти к 400 месторождениям. При этом средний КИН (коэффициент извлечения нефти) в России по факту составляет 27% при целевом показателе 35%. Одновременно низкорентабельными (из-за фискальной нагрузки) остаются около 30 новых месторождений с выработанностью менее 10% и извлекаемыми запасами более 10 млн. тонн, в том числе 12 крупных с запасами в 100-300 млн. тонн.

Комбинация из двух налогов, по оценке и экспертов, и чиновников в правительстве может стать основой компромиссного варианта для установления новых правил игры и постепенного вхождения «нефтянки» в новый налоговый режим. Конкретные параметры еще толком не обсчитаны[6], не ясны до конца последствия волатильности доходных поступлений для бюджета (существенную роль играют не только уровни нефтецен, но и стадии разработки месторождений) есть и немало вопросов у компаний к балансам собственных потерь и выгод в зависимости от качества добычных площадок, входящих в их «наборы активов».

Тем не менее, все «участники процесса» согласны в том, что обсуждаемые предложения более справедливы, чем нынешний НДПИ, и по сути способны запустить в отрасли структурный маневр, по своему масштабу адекватный вызовам конкурентоспособности российской нефтяной отрасли на все более сложном и быстроменяющемся глобальном рынке.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

[1] Впрочем, есть и другие предположения. Аналитики UBS 6 мая повысили прогноз цен на нефть на ближайшие три месяца: по Brent с $40-69 за баррель до $50-75, по WTI с $38-67 за баррель до $45-70. Среднегодовой прогноз для Brent сохранен на отметке $72 за баррель. Подобный оптимизм, однако, не стал массовым явлением. 7 мая Financial Times, опросив нефтетрейдеров, пришла к выводу, что ситуация на рынке напоминает древнегреческий миф о Сизифе, «которого боги приговорили катать камень в гору только для того, чтобы увидеть, как он затем скатывается вниз».

[2] Это позволит стать четвертым крупнейшим поставщиком на мировой рынок, уступив лишь Саудовской Аравии, России и ОАЭ. За последние четыре года добыча нефти в стране возросла на 71%. По оценке главы Управления информации в области энергетики при Минэнерго (EIA) Адама Семански, если запрет на экспорт будет снят сейчас, США могут начать поставки от 1 млн. до 1,5 млн. баррелей в сутки.

[3] По словам министра нефти Ирана Биджана Намдара Занганеха (см. его пресс-конференцию 7 мая в Тегеране), после отмены санкций рост добычи с текущих ежедневных 2,78 млн. баррелей в течение ближайших шести месяцев (после 30 июня, когда ожидается подписание соглашения с «шестеркой» по ядерной проблеме) может достичь 3,8 млн. баррелей. Уровень в 4 млн. баррелей в сутки Иран способен превзойти менее, чем за год, став, таким образом, вторым экспортером в ОПЕК.

[4] По оценке ассоциации независимых нефтегазодобывающих организаций «АссоНефть», независимые нефтегазовые компании в целом по сектору экспортируют лишь около 35% своей продукции, тогда как вертикально интегрированные – 55-60%. При этом удельные затраты у ННК, обладающих в основном месторождениями с трудноизвлекаемой нефтью, сложной геологией, или неудобно расположенными территориально, выше, чем у ВИНКов. Налоговая нагрузка у них съедает порядка 85% выручки, в то время как у ВИНКов – в среднем около 60%, а без учета «персональных» льгот для отдельных месторождений, по экспертным оценкам, может достигать и 80%. Понятно, что в такой ситуации даже масштабная оптимизация операционных затрат не может дать ощутимого эффекта.

[5] Критерии отбора – наличие актуализированной финансово-экономической модели, прогнозируемый прирост добычи нефти в первые годы и неуменьшение налоговых поступлений в целом при разработке месторождения в режиме НФР. К настоящему времени Минэнерго отобрало 16 месторождений, у которых на данный момент нет льгот, принадлежащих «Газпром нефти», «Роснефти», «Лукойлу» и «Сургутнефтегазу».

[6] В так и не принятом законопроекте об НДД 2002 года ставка налога предполагалась плавающая: тем больше, чем выше R-фактор (отношение накопленных доходов к затратам). Диапазон – от 0 до 60%: если R-фактор менее 1,10, ставка нулевая, 1,10–1,20 – 15%, 1,20–1,30 – ставка 20% (каждые 0,10 прибавляют 10% к налоговой ставке).

Версия для печати