18.05.2015 | Татьяна Становая

Сочинский раунд Джона Керри: потепление или тактическая уловка?

12 мая впервые за два года в Россию прилетел госсекретарь США Джон Керри, который в Сочи провел сначала переговоры с министром иностранных дел Сергеем Лавровым, а затем почти 4 часа – с президентом Владимиром Путиным. Лавров назвал результаты переговоров «просто чудесными». Тем временем активизировались и лидеры ЛНР и ДНР: они выдвинули Киеву свой план конституционных реформ и законопроектов, которые следует принять для разрешения кризиса. Публичная же позиция президента Украины Петра Порошенко при этом становится более резкой.

Нынешние переговоры выбиваются из политики сдерживания, которую США проводили совместно с ЕС в отношении России на протяжении последнего года. Эти переговоры также отличаются и по своей эмоциональной наполненности. Если в рамках прежних встреч стороны фиксировали глубокое расхождение позицией, после чего российские переговорщики весьма резко критиковали Вашингтон за антироссийскую политику, а США при этом продолжали говорить с Москвой языком ультиматумов, то теперь заметно стремление обеих сторон к снижению напряженности.

Политика сдерживания включала в себя не только требования «выйти из Украины» и вернуть Крым Украине. США и ЕС наращивали давление через санкции, признавая их не столько способом заставить Россию изменить свою политику, сколько инструментом постоянного повышения цены проведения такой политики. Сворачивались и политические контакты, были прерваны отношения НАТО с Россией. При этом и Россия демонстрировала, что готова идти до конца: особенно вызывающим выглядело заявление Владимира Путина в фильме о возвращении Крыма, где он допускал возможность использования ядерного оружия для защиты интересов России. 13 мая верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе генерал Филипп Бридлав назвали эти слова «безответственными» ядерными угрозами, которые, по его мнению, предназначены для того, чтобы альянс дважды подумал о своем ответе на российские действия на Украине.

Встреча Лаврова и Керри сопровождалась символическими жестами с обеих сторон. Керри привез в подарок сборник цитат российских СМИ, которые «не в полной мере отражают потенциал российско-американских отношений»: это можно расценивать и как попытку подняться над взаимными обвинениями в прессе, так и как указание, что отношения могут быть намного лучше. Керри посетил вместе с Лавровым и мемориальный комплекс «Завокзальный», что в определенной степени компенсировало России чувство неуважения, которое складывалось на фоне отсутствия западных лидеров на военном параде 9 мая. Сам Лавров приехал на встречу на машине «Победа», а своему коллеге подарил картошку и краснодарские помидоры, что некоторыми было расценено как свидетельство того, что Россия при вынужденных продуктовых антисанкциях вполне может обеспечить себя сама всем необходимым. Россия не скупилась на сигналы: на встрече с Путиным Керри было предложено крымское вино, а во время переговоров Керри и Лаврова президент проводил совещание с руководством Минобороны и ВПК.

Пока ни о каких итогах этих длительных переговоров не сообщается. Джон Керри назвал их «откровенными», а Лавров – «чудесными». Последний отметил, что впервые Россия встречает понимание по важным для нее вопросам. Керри также признал, что никто не хочет санкций, но они нужны для выполнения минских соглашений. На дипломатическом сленге «откровенность» означает отсутствие конкретных договоренностей.

После переговоров в информационное пространство вернулось слово «перезагрузка»: у ряда наблюдателей складывалось впечатление, что речь идет об определенном развороте США в сторону диалога с Россией и отказа от прежней политики сдерживания. Однако вряд ли подобная оценка оправдана – кстати, и госдепартамент США заявил, что о «перезагрузки» речь не идет.

Нет никаких признаков коррекции позиции США в отношении российской политики в Украине. Более того, буквально перед тем как приехать в Сочи, Керри весьма резко критиковал Россию за игнорирование Будапештского меморандума (Россия гарантировала Украине территориальную целостность в обмен на отказ Киева от ядерного статуса) и «явных нарушениях» Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД). На обзорной конференции по Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в Нью-Йорке перепалка между Керри и директором департамента по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями МИД РФ Михаилом Ульяновым была весьма ожесточенной.

Нельзя назвать коррекцией и позицию по санкциям: как и ранее, Вашингтон ставит их отмену в зависимость от выполнения минских договоренностей. «Критически важно обеспечить доступ наблюдателей ОБСЕ» в зону конфликта, заявил после приговоров Керри. Важно подчеркнуть, что США стараются не обидеть Киев: Керри после переговоров сразу позвонил украинскому лидеру и рассказал об итогах встреч в Сочи. А в украинскую столицу с двухдневным визитом прибыла Виктория Нуланд. Хотя украинская элита сейчас находится в сильном напряжении, не исключая того, что Россия и США могут договориться за спиной Киева. Тем более, что американцы не намерены смешивать свои интересы с украинскими – они продолжают поддерживать Киев, но нежелание идти на любые компромиссы с Донецком и Луганском вызывает у них неприятие. Если для Киева Захарченко – это не только «человек России», но и террорист, то для Вашингтона – фигура, с которой в существующей ситуации нужно разговаривать.В то же время наблюдается изменение тональности – и это пока единственное, что не вызывает сомнения. Однако какова ее природа, глубина и причины и последствия? Все происходящее кажется очень зыбким, обратимым, особенно в преддверии предстоящих выборов в США.

Можно назвать несколько причин, по которым США пошли на смягчение тональности.Во-первых, ограниченность эффекта санкционной политики в условиях растущей нефти, укрепляющегося рубля. Первый вице-премьер России Игорь Шувалов заявил 15 мая, что Россия вышла из кризиса. Российское руководство утверждает, что наиболее сложный период пройден, а за ним может наступить постепенное восстановление. Одновременно наблюдается быстрое сближение России с Китаем, который охотно сотрудничает в вопросах кредитования крупных проектов. Это не означает, что санкции могут быть признаны неэффективными: вероятно, в краткосрочной перспективе вопрос об их отмене со стороны США стоять не будет. Однако речь может идти о более гибкой позиции, при которой санкции останутся необходимым фоном, но допустимы будут и позитивные сигналы.

Во-вторых, наметились трещины в позиции ЕС: ряд стран выступают против продления санкций в отношении России. Кроме того, эволюционирует и позиция Германии, которая была одним из инициаторов и авторов политики сдерживания наравне с США. В определенной степени переломным моментом стал январь, когда после очередного возобновления военных действий на востоке Украины в США встал вопрос о поставках вооружений Киеву. Тогда Германия выступила против этого, что подтолкнуло минский процесс и заложило основу для успеха переговоров в Минске в феврале. США понимают, что, если не удастся выстроить сплоченный фронт в политике сдерживания, санкционное давление будет утрачивать свою эффективность, предоставляя Москве больше возможностей для маневра. В то же время отмена санкций в ближайшее время маловероятна – та же Германия жестко увязывает ее с полным выполнением минских соглашений. А влияние на принятие решений в ЕС стран, выступающих за отмену санкций, в настоящее время невелико.

В-третьих, неоднозначны и позиции нынешней украинской власти. В Верховной раде началось расследование крупных злоупотреблений, в которых подозреваются члены правительства и премьер Арсений Яценюк (который, кстати, резко раскритиковал визит Керри в Сочи как «ненадлежащий»). Возглавил группу по расследованию спикер Верховной Рады Владимир Гройсман, которого называют возможным сменщиком Яценюка. В любом случае, речь идет об обострении противоречий внутри парламентской коалиции и вероятном начале ее распада. Кроме того, пока с трудом идет процесс встраивания в силовые структуры добровольческих отрядов. Конфликт с «Правым сектором» едва не закончился вооруженным столкновением, хотя Порошенко в итоге удалось пока договориться: глава признанной в России экстремистской организацией «Правого сектора» Дмитрий Ярош был назначен советником начгенштаба ВСУ Виктора Муженко, с которым ранее конфликтовал. От имени Яроша в Верховную раду был внесен законопроект о добровольческом украинском корпусе, который будет подчиняться Минобороны. Однако де-факто такая система создает двоевластие, что может привести к новым конфликтам между добровольцами и руководством ВСУ.

При этом стоит подчеркнуть, что в последний период риторика Порошенко в отношении ЛНР и ДНР значительно ужесточилась, а позиции ополченцев стали чаще обстреливаться. Имея внутриполитические проблемы, Порошенко может периодически испытывать на прочность пророссийские силы, как это было в январе.

В любом случае устойчивость украинской власти, стабильность коалиции, будут снижаться. А это означает, что ситуация в Украине будет оставаться менее предсказуемой и более волатильной.В-четвертых, общим местом становится ограниченность минского процесса. Несмотря на то, что все участники процесса урегулирования признают минские договорённости фундаментальными для установления мира на востоке Украины, каждая сторона понимает их по-своему, а выполнение договоренностей ни в том виде, как того требует Киев и Запад, ни в том виде, как того требует Москва – просто невозможно. Фактор неисполнимости минских соглашений заставляет стороны искать паллиативные формы выполнения соглашения. И вопрос тут заключается только в одном – какие действия Москвы будут в итоге допустимы для Запада.

Тем временем, московский проект разрешения конфликта на Донбассе уже сформулирован достаточно четко: по большей части он заложен в предложениях о конституционной реформе. ЛНР и ДНР выступили с заявлениями о передаче Киеву текстов законопроектов и поправок в Конституцию: они предусматривают создание местной милиции, подчиняемой глава регионов с «особым статусом», формирование механизмов выбора глав этих регионов, договорные отношения с Киевом, а также – нейтральный статус Украины. Это стандартный набор требований, который де-факто означает сохранение Донбасса под политическим контролем пророссийских сил и монополию этих сил на госуправление, насилие, силовой аппарат, фактическое наличие признаков суверенитета.

В таком виде вариант «разрешения кризиса» абсолютно неприемлем для Киева. И останется неприемлемым и для Запада: ведь речь идет не только о передаче Донбасса под управление пророссийских сил, но и право вето на стратегические решения Киева во внешней политике. Кроме того, подобный формат сохраняет за Россией возможности материально-технической, военной и финансовой поддержки властей «особых регионов». В то же время эти предложения создают возможности для торга – конечно, при желании со стороны России и Украины (последнюю к торгу могут подталкивать теперь уже не только ЕС, но и США).

В-пятых, большое значение имеет выбор момента для изменения тональности языка диалога с Россией. В США в ноябре предстоят президентские выборы, в связи с чем Барак Обама становится уходящей фигурой. Александр Баунов, главный редактор сайта Carnegie.ru, вернувшись из США, написал, что по его впечатлению, «в Америке остро чувствуют, что надо попробовать выйти из тупика. Президент Обама задумывается о месте в истории… Обама получил в начале правления премию мира, разморозил отношения с Ираном и Кубой и не хочет уходить, оставив после себя новую холодную войну со старым противником, Россией». Пока понять вес этого фактора трудно: насколько эта коррекция связана с персональным фактором. Однако понятно другое: с уходом Обамы высока вероятность обострения, уже при новом президенте.

Поэтому принципиальное сближение позиций между Россией и США по украинскому кризису кажется пока маловероятным сценарием. Скорее речь идет о попытке достигнуть временного соглашения о замораживании конфликта с тем, чтобы несколько разрядить ситуацию. Кроме того, Украина постепенно неизбежно вытесняется другими международными сюжетами, и тут США и Западу в целом нужно больше гибкости: Россия, готовящаяся к изоляции и конфронтации – это скорее фактор, усугубляющий критичность проблем в Сирии и Ливии. Есть и фактор психологической усталости: создается общее впечатление тупиковости украинского кризиса, и все хотят разрядки.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати