15.06.2015 | Марина Войтенко

Мировая экономика – не нефтью единой

Предсказуемое решение конференции ОПЕК (5 июня) о сохранении квот на добычу нефти на уровне 30 млн. баррелей в сутки на сей раз не оказало судьбоносного влияния на рынок. Цены, усилив волатильность (падая к $61 за баррель и поднимаясь несколько выше $66), в итоге вошли в коридор $64-66/барр. Доминирующие ожидания аналитиков – возможна еще некоторая подвижка вниз, но базовый ориентир второго полугодия – $65 за баррель. Для ликвидации превышения предложения над спросом (по одной только нефти ОПЕК оно составляет 2,5 млн. барр./сутки) потребуется несколько месяцев. Добычу никто из участников рынка, чтобы не потерять долю на нем, сокращать не намерен.

В связи с этим более чем понятна мотивация нефтекартеля: его рыночная доля уже снизилась с 36,5% в 2008 году до 32,29% в первом квартале 2015-го. Отступать дальше некуда. Серьезные намерения демонстрирует Саудовская Аравия, нарастившая выпуск с февраля по апрель на 670 тыс. баррелей в сутки. В мае она вышла на новый исторический максимум в 10,33 млн. барр./сутки (из 31,8 млн. барр./сутки в целом по ОПЕК). До 3,8 млн. барр./сутки повысилась добыча в Ираке, на «глобальные просторы» готовится выйти Иран.

Довольно противоречивые сигналы подают США, отодвигая в сторону до лучших времен новые сланцевые проекты, но форсируя эксплуатацию уже действующих площадок в таких бассейнах, как Bakken, Eagle Ford, Niobrara и Permian. Вместе с тем, министерство энергетики США полагает, что добыча на сланцах уже к концу июля упадет до минимального уровня с января-2015. При этом среднегодовой прогноз цены WTI повышен с $54,32 до $55,35 за баррель, Для Brent, напротив, понижен до $62,04 с $65,07 за баррель. Среди экспертов немало скептиков, считающих, что мир так и не увидит резкого снижения американских показателей. Поэтому добычная гонка и ценовая война «шейхов со сланцами» продлятся до следующего «момента истины» – очередной конференции ОПЕК, запланированной на 4 декабря.

Россия также не намерена уступать свои внешние рынки – в мае отечественная «нефтянка» качала по 10,69 млн. барр./сутки, уверенно закрепившись на первом месте в мировой табели о рангах. По мнению министра энергетики РФ Александра Новака, «нынешние цены на нефть в $60-70 за баррель – абсолютно комфортны и нормальны для рынка» [1], который будет искать баланс до конца года. Согласно прогнозу ОПЕК, мировой спрос на сырую нефть возрастет с 91,37 млн. барр./сутки во втором квартале до 93,89 млн. барр./сутки в четвертом (для справки: добыча в мае – 94,06 млн. барр./сутки при снижении за месяц на 270 тыс. барр./сутки). Вклад России при этом к концу года уменьшится до 10,44 млн. барр./сутки. Заметим, что долгосрочная стратегическая цель, обнародованная Минэнерго в начале июня – поддержание добычи нефти на уровне около 10,5 млн. барр./сутки.

Как видим, достижение баланса предложения и спроса на рынках crude oil откладывается на неопределенное время. Но, поскольку это давно уже не новость, а лишь вновь подтвержденная данность, то участники глобального хозяйства в своих главных ощущениях переключаются на другие риски. Спрос на нефть определяется прежде всего ожидаемой скоростью общемирового роста, напрямую зависящей от ближайших и среднесрочных перспектив главных экономик. И, вот по этому поводу вопросов становится все больше. Немалая их часть касается ситуации в Китае.

В представленном ВР на минувшей неделе 64-ом ежегодном выпуске Статистического обзора по мировой энергетике отмечается, что Поднебесная 14-й раз подряд обеспечила крупнейший в мире прирост потребления первичной энергии, однако уровень показателя в прошлом году (+2,6%) оказался самым низким за последние шесть лет. По мнению аналитиков ВР в значительной степени это обусловлено постепенным отходом КНР от «энергоемких секторов[2]». Однако это лишь одна из составляющих. Гораздо большую озабоченность участников рынка вызывает падение внутреннего спроса в стране в силу торможения ее экономической динамики. Так, Китай являясь четвертым по величине производителем нефти и нефтепродуктов и крупнейшим чистым нефтеимпортером, только в мае-2015 сократил импорт «черного золота» на 10,9% по сравнению с аналогичным периодом-2014 до 23,24 млн. тонн[3].

Тенденцию к замедлению экономического роста Поднебесной, темпы которого в данный момент определенно ниже официального 7%-го целевого уровня, подтвердила и появившаяся на минувшей неделе новая порция официальной статистики. Пытающийся реструктурировать свою экономику за счет повышения частного потребления Китай пересмотрел оценку вклада показателя в повышательную динамику в прошлом году, урезав его до 50,2% с ранее озвученных 51,2%. Но и другие основные компоненты роста притормаживают. По данным Национального бюро статистики, в 2014-ом ивестиции и экспорт способствовали ему на 48,5% и 1,3%, соответственно. Тогда как в 2013 году вклад потребления, инвестиций и экспорта – так называемых трех драйверов КНР – был на уровне 48,2%, 54,2%.

Весна-2015 не принесла надежд на ускорение роста ни внутреннего, ни внешнего спроса. Согласно статистике Главного таможенного управления страны, китайский экспорт падает третий месяц подряд: в марте – на 14,6%, апреле – на 6,2%, в мае – на 2,8%. Майский же провал импорта (на 18,1%) оказался и вовсе неожиданным – экономисты, опрошенные Thomson Reuters, прогнозировали его сокращение на 10,7%.

Рынок недвижимости продолжает демонстрировать все признаки перегрева. Замедляются и продажи автомобилей – в мае его объем увеличился на 3,8% после 6,2% в апреле. В Китайской ассоциации пассажирских автомобилей (China Passenger Car Associataion, CPCA) уверены: это связано с тем, что потенциальные покупатели откладывают приобретение машин, предпочитая вкладывать средства в растущий фондовый рынок КНР. Судя по всему, вливаемая властями в экономку ликвидность оседает там же. Между тем, сам рынок акций уже приобрел все признаки классического «пузыря», который рано или поздно лопнет. Только с начала 2015-го он вырос на 57%, а за год – вдвое. В то же время, рост цен производителей 39 месяцев подряд не выходит из отрицательной зоны, что явно отражает избыток мощностей в экономике, накопленный в период инвестиционного бума.

Экономисты Народного банка Китая понизили свой прогноз подъема экономики Поднебесной до 7% с предполагавшихся ранее 7,1% (по инфляции – с 2,2% до 1,4%). В торможении уверены и во Всемирном банке: в 2015-ом – 7,1%, в 2016 и 2017 годах – 7% и 6,9% соответственно. Ухудшились и ожидания европейских компаний в отношении будущего китайской экономики. Согласно результатам опроса, проведенного торговой палатой ЕС в КНР, более трети представителей таких сфер, как энергетика, логистика, машиностроение и автомобилестроение, планируют сокращать расходы. Почти 20% сообщили о том, что рассматривают возможность переноса своих инвестиций из Китая на другие рынки. Сокращается и число оптимистично настроенных в отношении перспектив бизнеса – 58% против 68% годом ранее.

Экономические и финансовые риски Китая уже обрели глобальное измерение. Но, пик их глобализации, еще впереди. Участники рынков с напряжением ждут июля-августа, когда по многолетней традиции внутренняя финансовая турбулентность в Китае «сезонно» усиливается.

То, что торможение Китая прямо влияет на температуру мировой экономики и в особенности на развивающиеся рынки – одна из аксиом для любого аналитика. Новым ее подтверждением стал доклад Всемирного банка «Глобальные экономические перспективы» (Global Economic Prospects, GEP, опубликован 10 июня). Его авторы ожидают, что мировой ВВП в 2015 году вырастет на 2,8% (полгода назад прогнозировалось 3,0%). Emerging markets прибавят 4,4%, в 2016-2017 годах ускорятся до 5,2% и 5,4% соответственно. Тем не менее, именно эта часть современного экономического мира вызывает в настоящее время наибольшую озабоченность Банка. Его президент Джим Ён Ким считает: «Развивающиеся страны, являвшиеся локомотивом мирового экономического роста в период после финансового кризиса, оказались сегодня в более сложных экономических условиях».

Главный экономист ВБ Каушик Басу в диагнозе более определенен: «Мы во Всемирном банке только что включили табло «пристегните ремни безопасности». Медленно, но верно почва под мировой экономикой ползет. Предстоящее повышение процентных ставок в США – основная тень, нависшая над пейзажем». Последствия предсказуемо непросты. Во-первых, удорожание кредита и обслуживания любых долговых обязательств, номинированных в долларах. Во-вторых, сокращение притока капитала, а по ряду стран его чистый отток, что будет провоцировать неустойчивость внутренних финансовых рынков[4]. В-третьих, ослабление национальных валют к доллару, чем вряд ли удастся воспользоваться для повышения конкурентоспособности в условиях. когда вниз одновременно пойдут евро, иена и юань.

Кстати, группа экспертов Народного банка Китая на минувшей неделе представила расчеты о том, что повышение ставки ФРС значительно не повлияет на экономику Поднебесной – доля профицита СТО в ВВП даже вырастет с 2,4% до 2,9%. Иначе говоря, адаптация Китая к новым условиям будет происходить за счет ухудшения конкурентных позиций других развивающихся экономик, которые получают головную боль сразу на два «полушария» - и с Запада, и с Востока.

Между тем, главная интрига года в глобальном хозяйстве, а именно когда и насколько ФРС повысит базовую ставку, и станет ли американский центробанк вообще это делать, остается непроясненной. МВФ понизил прогноз роста ВВП США с 3,1% до 2,5% в 2015 году и рекомендовал денежным властям Штатов отложить решение по ставке на 2016 год. Об этом же говорят многие участники рынков, опасаясь, что новый виток укрепления доллара может существенно подорвать потенциал роста. О том, что укрепление курса доллара – это проблема, с которой приходится считаться уже всерьез, откровенно высказался на недавней встрече G 7 и Барак Обама.

Ряд наблюдателей во всем этом склонны видеть сигналы – ФРС, действительно, может отложить решение. Помимо всего прочего рост ставок будет означать повышение стоимости обслуживания госдолга. Другие же уверены, что во втором полугодии экономика США (как это наблюдается уже 25 лет к ряду) заметно разгонится, ситуация на рынке труда улучшится (сейчас уровень безработицы насчитывает 5,5%), цены вслед за расширяющимся потреблением тоже пойдут вверх. К тому же госдолг под контролем, а дефицит бюджета за восемь месяцев финансового 2015 года (начался 1 октября 2014-го), составив $365,2 млрд., оказался минимальным за последние семь лет. Все вместе – это достаточное условие, чтобы поднять ставку.

Парадокс в том, что какое бы решение не принял Федрезерв, глобальные риски усиливаются, а ряд из них реализуется с негативными последствиями для всех. Как считают в ИНСОРе, повышение ставки может спровоцировать новую валютно-финансовую турбулентность и опрокинуть рост в самих США. В итоге глобальная экономика притормозит сильнее прогнозных ощущений (скромный рост в Еврозоне и Японии – 1,5% и 2,2% в годовом выражении при продолжающемся китайском замедлении – не слишком надежный общемировой драйвер). Перенос решения на 2016 год будет означать продолжение накачивания финансовых рынков ликвидностью (к «опытам» ЕЦБ и Банка Японии, видимо, добавится еще и китайский вариант «количественного смягчения») практически на грани фола – то есть, «переиздания» ситуации 2008-2009 годов, триггером которой может стать любой крупный корпоративный или же страновой дефолт.

Как видим, сгущающиеся риски глобального хозяйства много более объемны, чем колебания одних лишь нефтекотировок. Мировой экономический пейзаж в ближайшие месяцы, действительно, будет меняться и весьма существенно. С учетом этих обстоятельств официальный оптимизм российских прогнозов, как представляется, должен быть скорректирован с учетом различных вариантов развертывания событий. В еще большей мере это касается стратегии развития РФ после выхода из рецессии и, прежде всего, готовности к структурным и институциональным реформам. Нетривиальное положение дел в экономическом мире требует адекватных решений и во внутрироссийской экономической политике.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

^[1] Средняя цена Urals в мае-2015 составила $63,69 за баррель. Это в 1,7 раза ниже, чем год назад ($107,7 за баррель). Средняя цена российской нефти в январе-мае текущего года – $56,05 за баррель.

^[2] Кроме того, существенную роль начинает играть и стремление Китая к диверсификации потребляемых энергоресурсов. Согласно расчетам ВР, КНР пятый год подряд обеспечивает крупнейший в мире прирост использования возобновляемых источников энергии в производстве электроэнергии. В 2014 году рост составил 15,1% или треть от среднего за последние 10 лет уровня.

^[3] Аналитики ВР отмечают также спад до «необычно слабого уровня» потребления угля в Китае из-за замедления темпов индустриализации в стране. Но тут стоит отметить, что и во всем мире спрос увеличился на все виды топлива, кроме угля. При этом нефть остается основным видом топлива – на нее пришлось 32,6% общего потребления энергоресурсов, хотя ее доля в мировом энергобалансе снижается пятнадцатый год подряд.

^[4] В мае-2015, по оценке Института международных финансов (IIF), инвесторы вывели из долговых рынков развивающихся стран $4,4 млрд. Это крупнейший месячный отток за последние два года. По расчетам NN Investment Partners, чистый отток с 15 крупнейших развивающихся рынков (включая все их сегменты) с июля-2014 по март-2015 составил $600,1 млрд. Это больше, чем в острую фазу кризиса 2008-2009 годов (июль-март) – $545,2 млрд.

Версия для печати