13.07.2015 | Татьяна Становая

Греческий кризис в российском измерении

Прошедший в Греции 5 июля референдум усугубил греческий кризис. В ЕС заговорили о разработке плана по исключению Греции из еврозоны. 7 июля прошел экстренный саммит ЕС, на котором, по сути, было решено дать Афинам последний шанс. Правительство Греции, откуда в качестве предварительной уступки ушел скандальный министр финансов Янис Варуфакис (он обвинял кредиторов в терроризме), подготовило предложения реформ, которые, как предварительно сообщили СМИ, мало чем отличаются от ранее предлагаемого плана кредиторов, отвергнутого на референдуме. В ночь с 12 на 13 июля саммит Еврогруппы решил оставить Грецию в еврозоне, но на жестких условиях. Для России греческая история стала одним из важнейших пунктов внешней и внутренней повестки дня: впервые Москва пыталась настолько заметно вовлечься во внутриевропейские дела.

В Греции по итогам референдума 61,31% выступили против условий, которые стране предъявили международные кредиторы. Противоположную точку зрения высказали 38,69%. Референдум стал последним аргументом Ципраса в торге с кредиторами: после того, как не удалось договориться о программе реформ и объёмах помощи, страна вошла в ситуацию технического дефолта. Ситуация зашла в тупик, выход из которого предполагал две альтернативы. Либо ЕС проявит инициативу и начнет формирование механизма выведения страны из еврозоны, либо переговоры о реформах и помощи продолжатся, пусть и в более напряженной атмосфере. Ципрас сделал ставку на последнее, используя референдум как аргумент в диалоге с европейскими лидерами. Афины были убеждены, что исключение страны из еврозоны – последнее, на что решится ЕС. Ведь это станет ударом и по евро, и по большому европейскому интеграционному проекту. Выход Греции из еврозоны воспринимался бы как поражение Евросоюза, свидетельство его несостоятельности перед лицом кризисных явлений. А на фоне роста влияния евроскептических движений в странах ЕС, выступающих за дезинтеграцию, исключение Греции могло бы стать для них новым аргументом, предоставлять который им ЕС не хочет.

Для европейских кредиторов референдум стал выходом за границы допустимого. Ципрас перевел ситуацию из технического спора в политическую дискуссию, выставив вперед себя перед кредиторами греческий народ. Референдум действительно стал политическим демаршем: Ципрас готовил его в спешке, и даже за три дня до дня голосования не было определённости, состоится ли он. И то, что в Греции преподносится как торжество демократии, в Европе расценивается как популизм и безответственность греческих властей. ЕС попытался представить референдум как голосование о будущем Греции в еврозона. Однако однозначное «охи» («нет») затруднило использование этого рычага в давлении на Грецию. Это не означает, что сценарий выхода Греции из еврозоны полностью исключается.

Ципрас же в итоге оказался в еще худшем положении, чем до референдума: выдвинув предложения по реформам, которые почти в полной мере повторяют план, отвергнутый греками на референдуме, премьер взял на себя риск подорвать внутриполитическую ситуацию в стране. Предложения Афин, в числе прочего, подразумевают пенсионную реформу (в том числе прекращение субсидирования пенсий из бюджета и отмену надбавок для тех, кто получает минимальную пенсию). Кроме того, до конца будущего года должны быть отменены льготы по налогу на добавленную стоимость, которые были установлены правительством для отдельных групп – например, для судовладельцев и для жителей греческих островов. Будет составлен и график приватизации. Кабинет Ципраса обещает не позднее октября установить сроки тендеров по распродаже портов Пирей и Салоники, а также ускорить подготовку приватизации региональных аэропортов, железнодорожной компании TrainOSE и территории бывшего афинского аэропорта Эллиникон. Правительство готово отменить ряд льгот для фермеров; с 13% до 23% должен вырасти НДС на обработанные пищевые продукты, услуги ресторанов, транспорт, а также ряд услуг частной системы здравоохранения. НДС за проживание в гостинице вырастет с 6,5% до 13%. Все эти меры близки к предложениям кредиторов и полностью противоречат предвыборной программе партии Ципраса.

Германия заняла позицию, в рамках которой Греции предлагается самой искать выход из ситуации. Ципрас «продал» населению мысль, что в течение 48 часов ЕС предложит Афинам новую, более конструктивную выхода их кризиса. Официальный представитель федерального канцлера Германии Штеффен Зайберт 6 июля жестко заявил: «Учитывая решение граждан Греции, на данный момент отсутствуют предпосылки для начала переговоров о новой программе помощи». Тем более, что новые греческие предложения были одобрены ситуативным большинством греческого парламента, включающего в себя представителей как правящей коалиции, так и проевропейской оппозиции. В то же время два представителя СИРИЗА проголосовали против, восемь воздержались (среди них оказались председатель парламента Зои Константопулу и министр энергетики Панайотис Лафазанис), еще семь парламентариев отсутствовали на заседании, а младший партнер СИРИЗЫ в правительстве – правопопулистская партия «Независимые греки» - согласилась поддержать предложения лишь после долгих колебаний и с оговорками. Таким образом, нет никакой гарантии, что парламент одобрит все необходимые для реализации этой программы законы – равно как в ЕС нет доверия лично Ципрасу.

В результате на саммите глав государств и правительств 19 стран еврозоны в ночь с 12 на 13 июля было предложено компромиссное решение: оставить Грецию в сообществе «на основании достигнутого с Афинами согласия о выполнении обязательств перед кредиторами». Однако европейцы готовы идти навстречу Греции только после выполнения ею конкретных условий. Первым шагом, который обязаны предпринять Афины для выполнения своих обязательств, должно стать принятие парламентом к 14 июля пакета структурных реформ (речь идет о шести законопроектах, в том числе о пенсионной и налоговой реформах, включая пересмотр системы НДС), что восстановит доверие к Греции. Только после этого может состояться очередная встреча Еврогруппы, которая подтвердит запуск третьей трехлетней программы кредитования Греции. Если по какой-то причине этого не произойдет, третья программа окажется сорвана.

В ситуацию вокруг Греции неожиданно и активно включилась Россия. Владимир Путин постоянно оставался на связи с премьером Греции Ципрасом, вел телефонные переговоры с Франсуа Олландом и Кристин Лагард. Тема Греции заняла важное место и в российском информационном пространстве. Такая вовлеченность выглядит гипертрофированной относительно влияния, которое оказывает греческий кризис на Россию. Пресс-служба ЦБ РФ заявила, что значимых рисков для финансовой стабильности России от событий в Греции на настоящий момент нет. Кроме того, в ЦБ отметили, что «по большинству индикаторов российского рынка, включая фондовые индексы, доходности государственных облигаций и цены на CDS, негативные изменения в последние дни были в два раза меньше, чем в еврозоне».

Тем не менее, вовлеченность России имеет под собой скорее политические основания. Это стремление России вырваться из своего рода «изолятора», в который Запад отправил Россию после начала украинского кризиса. Россию исключили из G8. Диалог с Москвой по значимым международным проблемам ведется через призму украинского кризиса. Отношения с ЕС подморожены, а Парламентская ассамблея ОБСЕ приняла жестко критичную в отношении Россию резолюцию (причем в Хельсинки, где проходила ее сессия, не был допущен находящийся под санкциями спикер Госдумы Сергей Нарышкин, после чего российская делегация отказалась участвовать в этом форуме). Возвращение Крыма и вмешательство в дела Украины через конфликт на Донбассе расценивается как нарушение фундаментальных основ международной безопасности и ставится в один ряд с террористической угрозой ИГИЛ или лихорадкой Эбола. Поэтому, когда появляется возможность обсудить греческий кризис с ключевыми лицами европейской политики, это рассматривается как возможность вернуться на европейскую шахматную доску и заявить о себе как о легитимном участнике обсуждения ключевых пунктов мировой политической повестки дня.

Однако каковы амбиции России в данном случае? Для Греции дружба с Россией – лишь аргумент, утяжеляющий позицию Афин в торге с кредиторами. Россия же в действительности не способна даже частично компенсировать Греции европейскую финансовую помощь (для этого у нее нет достаточных ресурсов). Сумма в 2 млрд евро, которая фигурирует в СМИ, является не кредитом правительству страны, а платой за строительство продолжения газопровода «Турецкий поток» на греческой территории. Однако реализация этого проекта в лучшем случае должна начаться в следующем году – кроме того, неясны перспективы ни самого «Турецкого потока», ни лично министра Лафазаниса, который активно продвигает проект с греческой стороны, несмотря на скепсис ряда его более проевропейски настроенных коллег. Отказ проголосовать в поддержку предложений кредиторам может стоить ему министерского поста.

Россия втянулась еще и в ценностное противостояние. Дмитрий Песков заявил, что Москва уважает результаты референдума. В провластном информационном пространстве итоги голосования были представлены как триумф истинной демократии, урок Европе, чьи элиты оторвались от народных масс. Это все вписывается в украинский контекст: поддерживая референдум в Греции, Кремль пытается возвести в степень его значимость как института легитимации политических решений. Это рассматривается как возможность придать легитимности и референдуму в Крыму.

Все это создавало ощущение, что Россия подыгрывает Греции: было неясно, как далеко Кремль готов зайти в своей игре против «транснациональной империи капитала» (именно так кредиторы Греции были названы в статье Егора Холмогорова в «Известиях»). Россия изо всех сил постарается использовать расхождения Греции с ЕС и Западом, говорил «Ведомостям» российский дипломат, пожелавший остаться неназванным: «Тут кто кого зашантажирует больше: то ли Ципрас – ЕС отношениями с нами, то ли мы их – отношениями с Ципрасом». Но это «поверхностная игра», которая не затрагивает главных основ политики, игра на то, чтобы получить какие-то исключительно пропагандистские, политические выгоды, подчеркивает собеседник: Россия не сможет стать посредником между ЕС и Грецией, так как у ЕС на Грецию больше влияния. По украинскому вопросу ЕС навстречу России тоже не пойдет – это разные поля игры и Запад продолжит следовать своей линии, указал дипломат.

Позиция России действительно кажется противоречивой: с одной стороны, подыграть Греции, но, с другой стороны, показать ЕС свою конструктивность. Неслучайно Путин по собственной инициативе позвонил 6 июля Кристин Лагард. О содержании разговора ничего не известно, Дмитрий Песков лишь отметил, что Путин обсудил проблему греческого долга. Однако не исключено, что Путин мог предложить свои услуги в содействии более конструктивной позиции Афин на переговорах с кредиторами.В нынешней линии поведения Путина есть и антинемецкий мотив. Россия солидаризируется с теми кредиторами, которые выступают за реструктуризацию долга и смягчение требований к Греции. Министр финансов США Джек Лью и глава МВФ Кристин Лагард 8 июля говорили, что долги Греции необходимо реструктурировать. С более мягких позиций выступает и руководство Франции. Однако Германия, являющаяся крупнейшим кредитором Греции, не снимает с повестки дня выход Греции из еврозоны, считая недопустимым поддаваться на афинский шантаж. Она предлагает два варианта – либо Греция должна изменить предложения в срочном порядке, а также передать госактивы на сумму 50 млрд евро в целевой фонд еврозоны и тем самым погасить часть долга. Либо Афинам следует взять «тайм-аут» в переговорах и приблизительно на пять лет покинуть еврозону, пока не будет реструктуризирован долг страны.

Невнятность российской линии поведения в отношении греческого кризиса является следствием переплетения внешнеполитических и внутриполитических задач. С одной стороны, референдум внутри России приветствуется как торжество демократии, используется как информационный повод для критики Европы, нанесения ударов по европейскому интеграционном проекту. С другой стороны, однозначно вставать на сторону заведомо проигрывающей стороны Кремль тоже не хочет и стремится протянуть руку помощи кредиторам. Такая противоречивость закладывает риски для России в дальнейшем. Это касается, например, долговых проблем Украины, в которой недавно был принят закон, позволяющий объявлять дефолт. Россия, призывая к уважению народного мнения, в других ситуациях, в отношениях с другими странами или корпорациями является сама кредитором. При этом Путин публично очень резко высказывался на тему профессиональности и безопасности украинского руководства, которое однажды может прекратить обслуживать свой долг.

Ситуация с Грецией особенно показательна: страна получила кредиты на крайне льготных условиях, и, будучи способной платить по долгам, требует списания трети несписываемых долгов. Антон Табах на сайте Carnegie.ru пишет, что ситуация в Греции далеко не так трагична. Расходы на обслуживание долга, который составляет 175% ВВП, сильно упали после реструктуризации в 2012 году.

Государственный долг (в основном перед частными кредиторами) был реструктурирован в 2012 году и замещен обязательствами перед МВФ, ЕС и структурами Евросоюза (EFSF). Всего официальные европейские структуры владеют примерно двумя третями из 317 млрд евро долговых обязательств страны. Срок погашения займов наступит до 2041 года. Условия финансирования по EFSF еще более комфортные. Более того, до 2022 года Грецию вообще освободили от процентных платежей. «Собственно, отсутствие острой потребности в краткосрочных заимствованиях и позволяет кабинету Ципраса вести себя несколько отмороженно, добиваясь луны с неба – то есть списания трети в основном защищенных от списания долгов» - пишет Табах. Получается ситуация, в которой страна может обслуживать свой долг, но не делает этого именно в силу политических причин, выдвигая на первый план лозунги национального достоинства. Это может стать прецедентом для той же Украины.

Для России греческий кризис стал частью большой геополитической игры, выстраивающейся по большей степени вокруг российско-западных отношений в целом и вокруг Украины в частности (вопрос о легитимности решений на референдумах и споры о сути демократии). Вмешательство в переговоры Афин с европейскими кредиторами не имеет самостоятельной цели: оно скорее инструментально. Кремль хочет задействовать эксклюзивность отношений с Грецией (что тут же рождает в Европе страхи об использовании Афин как «троянского коня», сближении российских спецслужб с греческими властями) для повышения своего веса в европейских делах. На сегодня российско-европейские отношения проходят через узкое горлышко украинского кризиса. Возможно, Кремль пытается расширить это узкое место, показав, что Украина – это лишь часть повестки возможного диалога.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати