17.08.2015 | Марина Войтенко

Китайское предупреждение – риски усиливаются

Минувшая неделя не внесла определенности в представления о маршруте восстановления российской экономики. С одной стороны, признаков нарастания темпов спада не просматривается, и даже крепнет уверенность, что срыва в кризисную спираль удастся избежать. В то же время, «сгущающиеся» внешние обстоятельства, в том числе в виде динамики китайского хозяйства, девальвации юаня, сырьевых ценовых трендов на глобальных рынках и т.д., лишь добавили понимания, что в дополнение к уже распознанным рискам на подходе целый пакет осложнений.

Росстат 10 августа опубликовал свою предварительную оценку динамики валового внутреннего продукта во втором квартале[1], согласно которой падение показателя ускорилось до 4,6% в годовом выражении (что стало худшим показателем с кризиса 2008-2009 годов) после 2,2% в первом. Для Минэкономразвития (его ожидания насчитывали 4,4%) это оказалось, по определению главы ведомства Алексея Улюкаева, «поводом серьезно задуматься», в том числе и о возможности корректировки прогноза спада-2015. Ранее МЭР предполагало, что по итогам текущего он не превысит 2,6-2,8% при среднегодовой цене нефти $50 за баррель.

Вместе с тем, официальные экономисты не теряют оптимизма и полагают, что экономика достигла «дна», и третий и четвертый кварталы будут лучше, чем второй. Основание для этого дает и помесячная со снятой сезонностью экономическая динамика – в июле, по предварительным расчетам МЭР, ВВП мог даже прибавить к июню 0,1%. Правда, оценка эта была сделана на основании роста спроса на железнодорожные перевозки, динамики деловой активности в промышленности и сфере услуг[2], добычи нефти и газа, а также темпах спада продаж автомобилей[3]. Да, и данные за один месяц вряд ли могут дать представление об устойчивости тренда.

Однако на некоторую стабилизацию ситуации указывает и динамика Сводного опережающего индекса, рассчитываемого Центром развития НИУ ВШЭ. Окончания рецессии в реальном секторе по-прежнему не видно (на это указывает и МЭР, и июльский PMI от HSBC и Markit), не радуют динамика нефтяных цен, фондовых индексов и денежной массы, но, тем не менее, значение СОИ, хотя оставалось восьмой месяц подряд в отрицательной области, по сравнению с июнем практически не изменилось (-3,6%). И это – ясное свидетельство отсутствия признаков нарастания спада.

О некотором оживлении деловой активности свидетельствуют и данный ЦБ РФ – объем кредитов нефинансовым организациям в январе-июле вырос на 2,6%, в июле – на 3,1%, а кредиты физическим лицам после сокращения в течение нескольких месяцев – на 0,1%.

Чрезмерная радость по этому поводу вряд ли своевременна и обоснована. Экономика входит в стагнацию, и судя по всему, многомесячную с накладывающейся высокой вероятностью новых внешних рисков. Так что и сценарий «дна» может быть подвергнут испытанию «качелями» нефтецен и высокой волатильности курса рубля. Аналитики Центра развития НИУ ВШЭ, например, указывают на то, что, поскольку хеджирование валютных рисков в РФ развито плохо, это может притормозить деловую активность компаний, зависящих от импорта, и финансовых организаций. Усиление негативных тенденций, уверены эксперты, будет связано и с возможной повышенной волатильностью нефтецен, которая в еще большей степени, чем стабильно низкие цены будет препятствовать восстановлению экономической активности.

Между тем, эффективность энергосырьевого российского экспорта падает. Прогноз-2015 «Газпрома» – не выше $250 за 1 тыс. м³ «голубого топлива». Цены на североморскую нефть марки Brent настойчиво тестируют уровень ниже $49 за баррель, с начала августа торгуясь в зоне консолидации чуть ниже отметки $50/барр.

Аналитики JP Morgan, подтвердив ожидания темпов падения реального ВВП России по итогам текущего года на уровне 3,7%, снизили их относительно динамики-2016 с предполагавшихся ранее 1,8% роста до 1%. Основание для такой коррекции – существенный пересмотр прогноза по нефтеценам. Согласно новой его версии, средняя цена барреля Brent на 2015 год снижена на $16 – до $54,5. В 2016-ом она, по мнению инвестбанкиров, окажется ниже предыдущей оценки на $19 – $52,5. Всемирный банк также предположил снижение нефтецен в будущем году на 20% или на $10 за баррель из-за Ирана и других факторов. Аналитики сочли эти ожидания слишком консервативными, но в тенденции верными.

В то же время, ОПЕК (11 августа) и Международное энергетическое агентство (12 августа) повысили свое прогнозы спроса на «черное золото». Но при этом и предложение резко возросло – до 17-летних максимумов. Так что существенного перелома «медвежьих» настроений на рынке в среднесрочной перспективе, судя по всему, не предвидится.

В такой ситуации погружение экономики РФ в стагнацию помимо всего прочего означает ее большую открытость внешним шокам и уязвимость от проистекающих от них рисков. Минувшая неделя показала, что они вовсе не сводятся к ожидаемому повышению базовой ставки ФРС США и прогнозируемому в связи с этим событием ослаблению валют развивающихся стран на 10-15%.

11 августа Народный банк Китая принял решение девальвировать юань на 1,9% (до этого за 5 лет ренминби (юань), де факто привязанный к доллару, успел укрепиться на 30%), объяснив это необходимостью усиления рыночных начал в курсообразовании. Аналитики усмотрели сразу несколько причин этого шага. Во-первых, июльский обвал фондового рынка и перенос МВФ включения юаня в корзину валют СДР (в дополнение к доллару, евро, иене и фунту стерлингов) внятно обозначили необходимость убедительных мер по либерализации внутреннего финансового рынка и операций по капитальному счету платежного баланса. Кое-что для открытия вовне и снятия ограничений для зарубежных инвесторов, действительно, было предпринято – бюрократических процедур, «обкладывющих» доступ на рынок стало на порядок меньше. Такой, в принципе вполне рациональный подход, направленный на сглаживание волатильности и стабилизацию торговых площадок, однако уже на ранних подступах вступил в противоречие с политикой удержания валютного курса, рынку-то как раз и противоречащего. В итоге практикой его прямого администрирования как раз и пожертвовали. Заметим, что и ранее пределы курсовой волатильности в рамках дня были определены в 2%, но на деле по сути игнорировались. Теперь было обещано: значения курса по закрытию рынка сегодня будут учитываться при его установлении на завтра.

МВФ и даже Минфин США к этой «затее» отнеслись в целом одобрительно. Чем больше влияния рынка на курс, тем лучше. Китайский регулятор пообещал, что небольшой девальвацией все и ограничится. Но «включился» спекулятивный фактор, денежные власти промедлили с интервенциями, в итоге курс за три дня улетел на 4,65% вниз, отыграв в пятницу лишь 0,05%[4]. Это сразу породило подозрения о второй (и самой главной) причине девальвации – попытке одновременно отыграть загодя повышение ставки ФРС и поддержать экономику через стимулирование экспорта. Напомним, что в июле он упал на 8,3%, наложившись на снижение PMI для обрабатывающих отраслей с июньских 49,2 пункта до 48,2 пункта, сокращение валютных резервов на $42,5 млрд. (за все первое полугодие – на $36,2 млрд.) и поток утверждений в деловых СМИ Запада и Востока, что статистика ВВП по второму кварталу (7% роста ВВП) «политически мотивирована», а на самом деле темп заметно меньше. В Citibank не исключили даже, что реальный рост – где-то около 5%.

С учетом увиденного и услышанного рынки настроились на то, что юань будет девальвирован не менее, чем на 10%. Иначе внятному макроэффекту для поддержки экономики за счет валютного курса просто неоткуда взяться. Реальную возможность такого развития событий косвенным образом подтвердили и сами китайские денежные власти, указав, что они не готовы пойти на это, хотя «некоторые СМИ приписывают правительству данную точку зрения». В свою очередь, финансовые аналитики и участники рынков предложили собственные констатации проблем, возникающих по ходу девальвации юаня.

Первая из них в том, что стимулирование за счет валютного курса способно законсервировать на некоторое время ту модель развития, от которой Китай как раз и стремится отойти. Расширение экспорта способно несколько затормозить замедление экономики, но подорожание импорта (прежде всего, энергосырьевого) «съест» немалую долю этого эффекта. Традиционного же преимущества в виде дешевой рабсилы больше нет. К тому же и ее рынок вследствие постарения населения уже входит в фазу повышенной напряженности. Получается некий «порочный круг», выход из которого – структурные реформы. Но, именно здесь власти Китая в последнее время сбавляют обороты (либерализация финрынков лишь подчеркивает сброс скорости на прочих направлениях).

Вторая проблема сводится к тому, что продолжение девальвации юаня усиливает риск экспорта дефляции, с которой Китай пока не может справиться, в другие экономики мира. В этих обстоятельствах ФРС, оказываясь на «очной ставке» с нарастающей неопределенностью валютных и финансовых рынков, может перенести срок повышения базовой ставки на более позднее время. По опросу Bloomberg, вероятность этого события в сентябре составляет 44% (еще утром 10 августа она оценивалась в 54%). По мнению экспертов, Китай еще раз доказал, что стал источником серьезных и постоянных рисков для глобальной экономики. То, что его торможение будет больше официально объявленных на 2015 год «около 7% ВВП», сомнений не вызывает. Вопрос какой будет посадка – «мягкой» или «жесткой». Если реализуется последний вариант (темпы ВВП окажутся менее 6%), то тогда нельзя исключать новой общемировой рецессии.

Девальвация юаня призвана содействовать воплощению «мягкого» сценария. Теоретически действия Нарбанка КНР похожи на free float с установленным диапазоном волатильности. Однако на практике все может сложиться как угодно. К какому именно размаху дневных колебаний курса готовы денежные власти Поднебесной остается непонятным, как равным образом и их способность на деле «держать удар» рынка, и не стать триггером «мировой валютной войны»[5].

Экономический мир в целом несколько напрягся. Сырьевые цены пошли вниз, что еще более усугубило и без того различимые последствия китайского торможения для глобального хозяйства. Китай стал источником рисков для его участников. И это уже всерьез и надолго. China-risks теперь необходимо мониторить и прогнозировать, понятно, и учитывать в бизнес-планах ровно также (если не больше), как положение дел в США, ЕС, Японии и т.п.

Аналитики JP Morgan Chase подсчитали: снижение ВВП Китая на 1 п.п. ведет к падению цен металлов на 12%, нефти – на 17%, железной руды – более чем на 25%, валют стран – сырьевых экспортеров – примерно на 6%. В Citibank продолжили этот ряд непозитивных последствий – ВВП соседей, основных торговых партнеров (Гонконг, Тайвань, Чили, Южная Корея, Малайзия и Сингапур) сократится даже более, чем на 1 п.п. Россия может потерять до 0,7 п.п потенциального роста. Расчёты, понятно, не бесспорны, но предупреждения в них заложенные, игнорировать уже нельзя.

Непосредственное влияние девальвации юаня на российскую экономику ограничено незначительными объемами торговых расчетов с Китаем в национальных валютах[6]. Между тем, через нефтяные и в целом сырьевые цены вкупе со стимулированием потока продукции «made in Chaina» вероятно ухудшение структуры товарооборота и рост отрицательного сальдо во взаимной торговле. Очевидно, осложнится и реализация таких проектов, как «Сила Сибири», «Западный маршрут» и т.п., когда уровни цен на нефть и газ ведут к заметному удлинению сроков окупаемости и ввода в действие сооружаемых газопроводов. Указ Президента РФ Владимира Путина о подготовке до 1 сентября 2015 года плана господдержки «Силы Сибири» – свидетельство озабоченности возникшими рисками. Очевидно, потребуется и переоценка завышенных ожиданий по поводу перспектив быстрого «освоения» финансовых рынков большой Азии.

Напоминание Китаем о внешних рисках, тем не менее, своевременно и полезно. Глубокая взаимосвязь внутренних структурных реформ, новой внешнеэкономической стратегии и реинтеграции в глобальное хозяйство (нежидкоуглеводородного в нем позиционирования) становится все очевиднее. Понятен и размах последствий бездействия – выпадение из первой «десятки» ведущих экономик мира. Самое время принимать решения, руководствуясь тщательно выверенными национальными интересами. Их «опознавание», к сожалению, отстает от скорости перемен, происходящих в мировой экономике.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

[1] Более подробные данные по ВВП за второй квартал Росстат представит в середине сентября.

[2] Июльский PMI в обрабатывающей промышленности (показатель уровня деловой активности) даже несколько снизился, составив 48,3 пункта против 48,7 пункта в июне. Аналогичный индекс для сферы услуг, впрочем, вырос с 49,5 пункта до 51,6 пункта на расширении новых заказов.

[3] По данным Ассоциации европейского бизнеса, темпы падения продаж новых автомобилей в годовом исчислении в середине лета продолжили замедляться. Если в марте 2015 года авторынок сократился на 42,5%, в апреле – на 41,5%, в мае – на 37,7%, а в июне – на 29,7%, то в июле – на 27,5%.

[4] Установленные Народным банком Китая в течение недели курсы юаня менялись следующим образом: понедельник – 6,1192 юаня за доллар США, вторник – 6,2298, среда – 6,3306, четверг – 6,3975, пятница – 6,3475 к моменту написания обзора (14.08.2015) юань торговался на уровне 6,400 за доллар США, то есть ниже справочного курса.

[5] Денежные власти Индонезии, Малайзии, Южной Кореи и Вьетнама уже дали понять, что начали проработку защитных мер от давления юаня на валюты этих стран. Если же «конкуренция валют» будет развертываться далее, то доллар США только из-за гонки девальваций (даже если ФРС откажется повышать ставку в течение года), по оценке Goldman Sachs, к 2017 году может укрепиться на 20%.

[6] В комментариях пресс-службы Банка России на этот счет сказано: «Напрямую девальвация юаня не окажет существенного влияния на ситуацию на российском финансовом рынке и на динамику курса рубля: объем сделок с юанем на внутреннем валютном рынке крайне незначителен по сравнению, например, с объемом сделок с долларом США или евро». При этом «в среднесрочной перспективе можно ожидать, что ослабление юаня будет способствовать росту китайского экспорта и оживлению экономического роста. Это в конечном итоге благотворно отразится на глобальных сырьевых ценах, в том числе на нефти, что будет способствовать укреплению рубля»

Версия для печати