07.09.2015 | Марина Войтенко

Нефть, экономика и бюджет

Слова из заголовка, раз за разом повторяемые СМИ, официальными лицами и экспертами, давно уже стали своего рода символами рисков как текущего года, так и ближайших лет. Начало осени, тем не менее, привнесло в них новые смыслы. Начнем с того, что на прошедшей неделе Минфин сообщил: в августе-2015 баррель нефти Urals стоил $45,6 (шестигодовой минимум). В среднем за январь-август цена составила $55,4, что в 1,9 раза ниже, чем годом ранее ($106,3). Тренд очевиден – на семимесячном интервале российская нефть продавалась за $56,8 за баррель.

С середины последней декады августа на мировом рынке crude oil творились настоящие «чудеса». Сначала случилось сильнейшее за 25 лет ралли – котировки взлетели за считанные дни на 28%. Затем последовала не менее знаменательная коррекция вниз почти на 20%. Некоторые наблюдатели увидели в этом признаки «тотальной рыночной дестабилизации». Другие же (их оказалось большинство) констатировали, что сверхволатильность, не похожая на какой-либо долгосрочный тренд, в итоге «выжала» из себя некую «планку поддержки» около $50 за баррель, правда, с повышенным размахом колебаний даже в рамках одного торгового дня.

В итоге доминирующим стало настроение: низкие цены сохранятся дольше, чем ожидалось ранее, при этом их волатильность возрастет. Примечательно, что об этом чаще самих нефтяников говорят финансовые аналитики (например, из Bank of America Merrill Lynch, Societe General и др.). Знаковой является и оценка A.T.Kearny, американской консалтинговой компании, выступающей своего рода аналогом «большой тройки» международных рейтинговых агентств на рынке управления активами пенсионных фондов и вообще «консервативных инвесторов», – цены на Brent в 2016 году будут находиться в диапазоне $45-65 за баррель. Отскок же с менее $43 до текущих значений – это попытки нефтекомпаний и участников игр с фьючерсами и опционами, чтобы хоть как то захеджировать часть уже понесенных потерь.

Действительно, аналитики рынка отмечали, что еще в конце июля количество «шортов» нефтепроизводителей по производным инструментам вышло на пятилетний максимум. Через две-три недели это основательно разогрело ценовую конъюнктуру. Но так не может продолжаться долго. Для удержания котировок придется на деле сократить добычу. Но, чтобы это случилось (при всех складывающихся предпосылках), цены должны дать устойчивый стимул, вновь спикировав до $40 за баррель и ниже. Тогда, полагают эксперты и профучастники, среднегодовой Brent-2016 может выйти в коридор $55-57 за баррель и, возможно, выше.

В консалтинговой компании Wood Mackenzie подсчитали, что с середины 2014 года в мировой «нефтянке» объем отложенных или «отказных» новых проектов уже превысил $200 млрд. В Morgan Stanley полагают, что в 2014-2017 годах общее снижение капиталовложений в отрасль может составить 31%. Прямое следствие – сокращение уже в 2016 году добычи нефти более чем на 500 тыс. баррелей в сутки в сравнении с текущими прогнозными уровнями. Главная интрига – кто же начнет первым.

Для ОПЕК, публично уже выразившей и озабоченность состоянием рынка, и готовность обсуждать это с другими производителями, критический порог, по мнению многих экспертов, падение цен ниже $30 за баррель. Тогда уже не до соблюдения хрупкой дисциплины внутри картеля и взаимных уговоров. Последние, впрочем, как полагает министр нефти Ирана Биджан Намдар Зангане, считающий справедливой цену в $70-80 за баррель, еще возможны, но потребуют нескольких месяцев. Пока же «шейхи» продолжают вести «войну» за удержание доли рынка со «сланцами», неся при этом ощутимые потери.

Так, Саудовская Аравия уже в текущем году может сократить инвестиционные расходы на 10% или 382 млрд. реалов ($102 млрд.) при ожидаемом (по данным МВФ) дефиците бюджета в 20% ВВП. Напомним, что в начале августа денежные власти королевства уже привлекли с мировых рынков долгового капитала на $5 млрд.. В планах до конца года новые заимствования более чем на $20 млрд. К тому в июле на внутреннем рынке, в том же месяце открытом для внешних инвесторов, были размещены суверенные облигации на $4 млрд. Тем не менее, саудиты не намерены снижать добычу. Более того объявлено о новой подвижке в отпускных ценах – в октябре (в сравнении с началом сентября) аравийская нефть для всех потребителей подешевеет на $0,5-0,9 за баррель.

Для России, вопреки «открывшимся обстоятельствам» продолжающей (что справедливо) за счет наращивания нефтяного экспорта удерживать свою долю рынка, вместе с тем, наступает время принимать системные решения как по развитию нефтегазового сектора в целом, так и по ориентирам долгосрочного финансового планирования. Согласно одному из сценариев проекта Генсхемы развития нефтяной отрасли до 2035 года, к этому сроку добыча может потерять 125 млн. тонн в год. Чтобы проекты на арктическом шельфе, в Восточной Сибири и на месторождениях с трудноизвлекаемыми запасами были рентабельными, нужно, чтобы цена в 2016-2020 годах должна приблизиться к $70 за баррель. Предположение, прямо скажем, из разряда условных.

Базовый сценарий ориентирован на стабилизацию в 523-527 млн. тонн в год (то есть, в текущих объемах), но для этого придется менять фискальный режим в отрасли (переходить к налогам на финансовый результат и добавленный доход) и радикально продвинуться в повышении конкурентоспособности российской промышленности, производящей технологическое оборудование для нефтедобытчиков. Сходные проблемы, требующие структурных перемен, обнаруживаются и у газовиков . Общий итог – неслабая вероятность значительного уменьшения будущих нефтегазовых доходов.

Примета минувшей недели – участившиеся оценки продолжающегося замедления глобальной экономики. Глава МВФ Кристин Лагард 1 сентября заявила, что «общемировой рост будет оставаться умеренным и, скорее всего, более слабым, чем прогнозировалось в июле» (тогда предполагался темп в 3,3%). Причины тому – более слабое восстановление в развитых странах и продолжение торможения в развивающихся, в особенности в Латинской Америке . Тенденция захватила и Азию как регион, остающийся локомотивом мирового хозяйства. Здесь, считает директор-распорядитель Фонда, существует определенный риск того, что темпы могут сократиться еще сильнее под давлением высокой волатильности на финансовых рынках и усиливающегося оттока капитала. Основные факторы – коррекция индексов биржевых площадок по всему миру вслед за фондовым кризисом в Китае и сохраняющаяся неопределенность в сроке повышения ФРС США базовой ставки.

О том, куда в целом сдвигается прогностический тренд, можно судить по оценкам ЕЦБ (ожидания роста Еврозоны снижены в 2015-ом с 1,5% до 1,4%, в 2016-ом – с 1,9% до 1,7%, в 2017 году – с 2% до 1,8%) и глобального инвестбанка Morgan Stanley (мировой рост в 2015 году – 3,1% вместо 3,4% по июльской версии, в 2016-ом – 3,4% после 3,9% соответственно). Прогноз для США уточнен со снижением с 2,5% до 2,4% на текущий год, с 2,7% до 1,9% – на следующий, для emerging markets – с 4,4% до 4,1% и с 5,1% до 4,6%. Прогноз для РФ на 2015-й оставлен без изменений – падение на 4,2%, в 2016-ом в банке тоже ждут спада на 1,3% (ранее предполагалось сокращение ВВП на 1,2%).

В Deutche Bank также произошла смена ожиданий-2015 для России – с «-3,3%» до «-3,8%». «Медвежьими» настроениями заразился и BofA-ML – с «-2,8%» до «-3,7%». В 2016 году в банках видят темпы в «-1,2%» и «+0,3%» соответственно.

Оптимизм российских официальных оценок также несколько умерил пафос. Июльский +0,1% ВВП с очищенной сезонностью, считают в Минфине, указывает на адаптацию экономики к низким нефтеценам. Тем не менее, «структурный характер снижения цен на нефть не позволяет надеяться на быстрое циклическое восстановление» (замминистра Максим Орешкин). Иными словами, помесячный и поквартальный рост возможен и к концу 2015 года, и тем более в следующем году, но он не будет слишком выразительным. Настроения экспертного сообщества жестче – экономика, возможно, нащупала «дно», но оно оказывается все более хрупким.

Основания тому – PMI сферы услуг в августе опустился до 49,1 балла с июльских 51,6 балла, PMI в обрабатывающих отраслях – с 48,3 балла до 47,9 балла, совокупный индекс производства – с 50,9 балла до 49,3 балла (все показатели ниже отметки в 50 баллов, что говорит о спаде деловой активности). Динамика сводного опережающего индекса по итогам августа вновь ухудшилась (-4,4%), оставшись в отрицательной зоне девятый месяц подряд, что вовсе не обнадеживает скорым завершением общеэкономического спада. В целом же и эксперты, и бизнес снижают ожидания-2016: оптимистический сценарий – стагнация с околонулевыми темпами роста (консенсус-прогноз «Интерфакса» – 0,3%). Вместе с тем, все больше предположений о продолжении вялой рецессии (в Сбербанке полагают, что темп ВВП-2016 составит минус 0,5% при нефти в $50-60 за баррель). Относительно выраженный, но слабый рост может начаться только с 2017 года. По мнению председателя Комитета гражданских инициатив Алексея Кудрина, он не превысит 0,5-1,5%.

В начале осени обозначились новые ограничения свободы маневра в экономической политике. Корреляция нефтецен и курса рубля достигла 0,82, что является максимумом с 2003 года. Инфляция в августе составила 0,4%, набрав за восемь месяцев 9,8% и повысившись в годовом выражении до 15,8%. В Минфине уже высказались, что по итогам-2015 она будет около 12% или чуть выше. Экспертные оценки – от 12,8% до 15,2% (при средней в 13,0-13,5%). В Минтруде не исключают сокращения реальных располагаемых доходов населения по году на 4-5% (за январь-июль они уже упали на 2,9%). Кроме того, в сентябре рубль может оказаться под давлением действий денежных властей Китая и США. В сумме все это означает заметное уменьшение потенциала снижения Банком России его ключевой ставки (до конца года вряд ли более чем на 50 б.п.).

В связи с этим эксперты не исключают приостановки тенденции к ослаблению ставок по рублевым кредитам банков (в августе их средняя минимальная величина, согласно опросам ИЭП им. Е.Т.Гайдара среди руководителей предприятий снизилась на 1 п.п. до 16,5% годовых, за три предыдущих месяца – лишь на 0,6 п.п.). До конца года промышленность ждут непростые времена. Падение выпуска может превысить 3%.

Знаковое событие – временный отказ от бюджетной трехлетки (в сложившихся условиях с высокой вероятностью новых внешних шоков среднесрочные прогнозы нефтецен, курса рубля и параметров, от них производных, признаны в правительстве малореалистичными). Проектировки бюджета до 2018 года включительно теперь будут содержаться в долгосрочном макроэкономическом прогнозе до 2030 года, но не фиксироваться законом.

Решение вызвало разноречивые отклики. Инсайдеры из «коридоров власти» уверены, что годовой бюджет будет иметь хоть какую-то связь с реальностью. Немалая часть экспертов и участников рынков возражают: среднесрочное финансовое планирование все же как-то сдерживало госрасходные аппетиты и показывало, что у кабинета министров есть некий план действий на перспективу. Положить в основу негативный сценарий и на его основе выработать стратегию перехода к новой модели развития через структурные реформы – было бы сигналом для бизнеса и граждан много более полезным. В этой логике «перемещение трехлетки в долгий ящик» рассматривается, скорее, не следствием непростых внешних условий, а прямым результатом «гремучей смеси» роста расходов в последние годы и усиления ручного управления.

Тем не менее, на поверку выходит, что центр тяжести регулятивного воздействия объективно смещается в область налогово-бюджетной политики, и от проектировок-2016 будет существенным образом зависеть траектория всего последующего экономического развития. Перемены в распределении расходов, включающие «зеленый свет» структурной перезагрузке российского хозяйства в принципе уже неизбежны. Альтернатива этому – неустойчивость финансовой системы при потере качества макроэкономических кондиций.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

Версия для печати