14.09.2015 | Марина Войтенко

Прогнозы – компромисс с реальностью

Минувшая неделя стала «моментом истины» официальных макроэкономических прогнозов. Несмотря на одни и те же исходные посылки оценки, как признал на совещании в подмосковных Горках 11 сентября премьер Дмитрий Медведев, «очень сильно разнятся». Согласование позиций, впрочем, как и консенсус по изменениям в бюджетный кодекс, приостанавливающих на год действие бюджетного правила, потребуют времени, а посему срок внесения проекта бюджета в парламент продлен до 25 октября. Судя по всему, дискуссии, в которых придется примирить зачастую разнонаправленные позиции (особенно по части индексации тарифов и исполнения социальных обязательств) будут жаркими, хотя сомнений в том, что «середина» будет найдена, не возникает.

Ответ же на вопрос – будет ли она «золотой» – не очевиден, поскольку обсуждение параметров структурных преобразований, к которым, по идее, должны вести жесткие бюджетные ограничения, все еще находятся в стадии «подготовки к «нулевому циклу».

Общей для всех прогнозов (речь, прежде всего, идет о версиях ЦБ РФ и МЭР) является исходная посылка о том, что цена российской Urals в ближайшие годы обречена колебаться вокруг уровня $50 за баррель, поскольку ситуация на мировых рынках сомнений не оставляет – падение нефтекотировок будет носить продолжительный характер. Это вовсе не означает их консервацию на текущих уровнях, на мало кто из аналитиков ожидает роста в обозримом будущем до $80-90 за баррель. При этом единое понимание того, в каких диапазонах будут находиться новые устойчивые цены, пока не сложилось.

Согласно прогнозу Международного энергетического агентства (МЭА), представленному в очередном отчете, опубликованном 11 сентября, после достижения в августе-2015 ценами на нефть[1] шестилетнего минимума мировой спрос на «черное золото вырастет по итогам года на 1,7 млн. баррелей в сутки, что станет пятилетним максимумом, а в 2016-ом году – на 1,4 млн. (до 95,6 млн. барр./сутки). При этом предложение по-прежнему будет превышать спрос.

Добыча нефтепроизводителей, не входящих в ОПЕК[2], в следующем году сократится почти на 0,5 млн. до 57,7 млн. баррелей в сутки – самый большой спад за более чем двадцать лет. Происходить это будет, в том числе, в США[3], России и Северном море. По оценкам Goldman Sachs, США придется снизить нефтедобычу-2016 на 585 тыс. баррелей в сутки, остальным странам за пределами ОПЕК – на 220 тыс., чтобы ликвидировать излишки производства к концу четвертого квартала.

Согласно сентябрьским ориентировкам Минэкономразвития РФ, представленным во внесенном в правительство прогнозе до 2018 года, на основе которого будет строиться бюджет-2016, средняя цена на Urals в будущем году останется на уровне текущего – $50 за баррель[4] (в 2014 году – $98), в 2017-2018 годах она поднимется до $55 и $60 за баррель соответственно. При этом шок нефтецен агуста-2015, по оценке МЭР, еще не завершен, министерство ожидает в четвертом квартале-2015 стоимость барреля даже ниже текущих уровней – $38,7.

Стоит отметить, что это не самое пессимистичное предположение. Так, аналитики Goldman Sachs Group Inc. Не исключают краткосрочного снижения нефтецен до $20 за баррель, если темпы роста мировой добычи не изменятся, и поставки сырья превысят логистические мощности и емкость нефтехранилищ. Базовый же прогноз аналитиков инвестбанка по цене Brent на 2015 год – $53,7 за баррель, на 2016-й – $49,5, что для российской Urals, учитывая дисконт по качественному составу, означает уровень ниже ориентировок МЭР и ЦБ РФ ($50 за баррель). Гораздо ближе к этим ориентировкам ожидания в Societe Generale – для четвертого квартла-2015 Brent по цене $47,5 за баррель, в 2016 году – $54,4 за баррель.

Пожалуй, на исходных параметрах для расчета прогнозов развития экономической динамики в РФ единодушие в оценках и заканчивается. Основная предпосылка подготовленных МЭР «Основных параметров прогноза социально-экономического развития РФ на 2016–2018 годы» – «в июле достигнута точка перегиба, ВВП показал рост на 0,1%», а значит, «дно» уже пройдено. В то же время, в опубликованных 11 сентября Банком России «Основных направлениях единой государственной денежно-кредитной политики на 2015 год и период 2016-2018 годов» отмечается: «Текущая динамика цен на нефть и пересмотр вниз ее прогноза до конца года обуславливают понижение прогноза темпов снижения ВВП на третий квартал 2015 года до 4,5-5,0%», ориентир Центробанка по итогам года – спад на 3,9-4,4%.

Совпадение мнений можно отметить, пожалуй, еще только во взгляде на курс рубля. В ЦБ РФ уверены, что потенциал его ослабления уже исчерпан, в МЭР также полагают, что в 2016 году он не изменится, оставшись на уровне около 70 руб./$. Но в возможность достижения таргета Центробанка по инфляции, судя по всему, Минэкономразвития не очень верит. Ожидания министерства – среднегодовой рост потребительских цен в 2016 году 7,7%, на конец года – 7,0%, по итогам 2018-го – 5,5%.

Согласно же базовому сценарию[5] Банка России, оставившему 11 сентября свою ключевую ставку без изменений на уровне 11%, в будущем году показатель достигнет 5,5-6,5% (7%-й рубеж, как ожидается, будет пройден к сентябрю), в 2017-ом по-прежнему ожидается выход инфляции к 4% и стабилизации на этом же уровне в 2018 году. Способствовать этому, уверен регулятор, будут умеренно жесткая денежно-кредитная политика и ослабление потребительского спроса при существенном сокращении реальных располагаемых доходов населения.

По расчетам МЭР, в будущем году последние вырастут на символические 0,1% (по сути, на величину статистической погрешности), оборот торговой розницы увеличится на 0,7% (в середине августа ведомство рассчитывало на 1,9%).

Повышение промышленного выпуска ожидается на уровне 0,6%, что ниже августовской оценки (1,1%) и, скорее всего, во многом обусловлено эффектом низкой базы итогов-2015. Да и опережающие индикаторы резкого оживления деловой активности в производстве не предвещают. Динамика рассчитываемого Центром развития НИУ ВШЭ СОИ по итогам лета остается в отрицательной области девятый месяц подряд. По оценке ЦБ РФ, относительные отраслевые индикаторы указывают на наметившиеся структурные изменения, в том числе процессов импортозамещения, прежде всего, в инвестиционно не ёмких секторах. Как отметила глава Банка России Эльвира Набиуллина в своем заявлении на пресс-конференции по итогам заседания Совета директоров ЦБ РФ 11 сентября, «Даже высокая прибыль реального сектора, полученная в первом полугодии, по всей видимости, была слабо использована для роста инвестиций, в том числе и в секторах с потенциалом импортозамещения». Основная причина – сохранение общей повышенной неопределенности при резком ухудшении внешних условий развития экономики.

Согласно прогнозу МЭР, спад инвестиций в основной капитал продолжится и в 2016 году – на 1,5%, но темп снижения существенно замедлится по сравнению с текущим годом (-10,8%). В условиях сокращения частных инвестиций и «оптимизации» инвестпрограмм инфраструктурных монополий добиться столь резкого торможения спада и последующего (уже с 2017 года) роста предполагается за счет госвливаний через «масштабные инфраструктурные проекты» и госзаказ, призванный поддержать машиностроение. Рассчитывает МЭР и на рост зарплат в частном секторе, который простимулирует потребление. Но сбываемость этих прогнозов вовсе не очевидна. Во всяком случае, пока не будет веских оснований для уверенности в стабильности ориентиров экономической политики и подстройке под них механизмов госуправления.

Пока же, эффективность мегастроек остается под большим вопросом. По оценке Счетной палаты, большая часть дебиторская задолженность бюджета – неотработанные авансы, выданные на крупнейшие из них (на начало 2015 года – 2,7 трлн. рублей). Как подчеркнула глава СП Татьяна Голикова в интервью РБК, «при этом выдаются новые средства на одни и те же проекты. И практически в 100% случаях идет последующее удорожание стоимости строительства». Вместе с тем, по отчетам главных распорядителей бюджетных средств, в России за 2014 год сохранялось более 9 тыс. объектов незавершенного строительства на общую сумму 1,969 трлн. рублей. Кроме того, «умерить аппетиты», по мнению главы СП, учитывая существующие на сегодня финансовые и экономические ограничения, должны и отраслевые министерства.

Для бизнеса же важна, прежде всего, определенность хотя бы на среднесрочную перспективу, а лучше – на долгосрочную, охватывающую горизонт масштабного инвестиционного планирования (от пяти лет). Между тем, годовой, вместо трехлетнего, бюджет, пусть и оправдан в нынешней ситуации, но этого как раз и не предполагает. И здесь о многое будет зависеть от позиции правительства по финансируемым из бюджета средне- и долгосрочным контрактам и программам. Но определить ее пока попросту невозможно, поскольку тема эта до сих пор даже не поднималась.

В начинающемся бюджетном процессе пока заметны лишь споры между финансово-экономическим и социальным блоками правительства по поводу величины индексаций тарифов инфраструктурных монополий и выплат населению с традиционными взаимными упреками – с одной стороны, в угрозе несбалансированности госказны, с другой – в снижении уровня жизни населения. Противоречивы и сигналы по поводу будущего накопительной составляющей пенсионной системы. Между тем, все это должно было бы обсуждаться в увязке с конкретными мерами по повышению прозрачности контрактной системы, эффективности госуправления, распоряжения средствами пенсионного фонда и медстраха, а также реформами социальных секторов. Последнее, правда, в условиях наступающего электорального цикла вряд ли возможно.

В МЭР ожидают, что ВВП России, положительный вклад в который продолжает вносить экспорт, вырастет в 2016 году на 0,9% – ранее рост предполагался на уровне 1,8%. Прогноз Банка России при той же исходной посылке (стоимость нефти в $50 за баррель) по сути имеет противоположный знак: спад-2016 в 0,5-1%, в 2017 году – рост в пределах 1%, в 2018-ом – на 2-3%.

Оценки ЦБ РФ, предполагающие, что в среднесрочной перспективе продолжат действовать ограничения структурного характера, включая демографические и институциональные, оказывающие влияние на динамику долгосрочного потенциала российской экономики, очень близки к ощущениям экспертов и участников рынков. «Компромисс с реальностью», зафиксированный в прогнозах денежных властей (и даже у МЭР с его оптимистическим уклоном) вызывает большее доверие в сравнении с более ранними «информациями к размышлению». И все же исходящие от власти точечные сигналы о попытках оптимизации госрасходов и возможных стимулах повышения деловой активности пока не слишком убедительны для обретения уверенности в средне- и долгосрочной перспективе. Не добавляют ее и становящиеся все более популярными у части политической элиты мобилизационные сценарии «а ля Глазьев», ведущие в экономическое Зазеркалье. Любой прогноз, впрочем, это всегда приглашение к выбору в экономической политике. В ближайшие недели он будет зафиксирован в бюджетных параметрах.

[1] В последний торговый день минувшей недели октябрьские фьючерсы на нефть Brent на лондонской бирже ICE Futures колебались около $48 за баррель.

[2] По сентябрьской оценке МЭА, добыча нефти странами ОПЕК в августе снизилась на 220 тыс. барр./сутки до 31,57 млн. за счет сокращения производства в Саудовской Аравии, Ираке и Анголе, но она по-прежнему выше на 1,2 млн. бврр./сутки, чем годом ранее.

[3] В сторону более низких значений пересмотрело прежние прогнозы по объемам добычи североамериканской нефти в 2015 и 2016 годах Управление по энергетической информации при Министерстве энергетики США (EIA – Energy Information Administration). В опубликованном на минувшей неделе докладе EIA указывается на то, что «многие компании вынуждены были отложить или перенаправить инвестиции от геологоразведки к работе над основными районами добычи в крупнейших сланцевых месторождениях нефти. Снижение инвестиций привело к падению числа действующих буровых установок на нефтяных месторождениях до своего минимального уровня за почти 5 лет». Согласно новым оценкам, показатели добычи нефти в США в 2015 году составят 9,2 млн. баррелей в сутки, что на 140 тыс. ниже предыдущих ожиданий. Прогноз по снижению добычи-2016 также ухудшен на 100 тыс. баррелей в сутки до уровня 8,8 млн. баррелей.

[4] При этом среднюю экспортную цену на газ в 2016 году Минэкономики прогнозирует на рекордно низком уровне – $162 за тысячу кубометров (в 2014-м – $351, оценка на 2015 год – $237), в 2017-2018 годах – $184 и $194 за тысячу кубометров. Даже в кризисном 2009 году при экспорте в среднем «Газпром» получал $286 за тысячу кубометров.

[5] Базовый сценарий проекта «Основных направлений денежно-кредитной политики» основан из предпосылки сохранения цены Urals на уровне в $50 за баррель на протяжении трех лет. Оптимистичный сценарий предполагает рост цен до $60 за баррель в следующем году, $70 за баррель в 2017-ом и $75 в 2018 году. В расчет рискового сценария заложено снижение цены до уровня $40 за баррель или ниже на все три года.

Версия для печати