03.12.2015 | Нана Гегелашвили

Россия – Турция: разворот на 180 градусов или замирение

В настоящее время российско-турецкие отношения переживают глубочайший кризис, и сегодня никто не в состоянии предсказать его последствия. Вместе с тем, у обеих стран имеется много общего. Последние без малого два десятилетия обе страны – и Россия, и Турция – отличались растущим геополитическим весом вкупе с беспрецедентным экономическим ростом. Примечательно, что отправная точка «взлета» обеих стран совпадает с восхождением на политический олимп В. Путина и Р. Эрдогана.

С марта 2000 г. после избрания президентом России В.Путина СНГ было объявлено важнейшим приоритетом российской внешней политики. Россия, по контрасту с предыдущим периодом, стала проводить гораздо более четкую и продуманную политику. Упор был сделан на развитии добрососедских отношений и стратегического партнерства со всеми государствами – участниками СНГ. Практические отношения с каждым из них необходимо было строить с учетом встречной открытости для сотрудничества, готовности должным образом учитывать интересы РФ, в том числе в обеспечении прав российских соотечественников. Главными приоритетами становятся совместные усилия по урегулированию конфликтов в государствах-участниках СНГ, развитие сотрудничества в военно-политической области и сфере безопасности, особенно в борьбе с международным терроризмом и экстремизмом» .

За эти годы Москва ясно продемонстрировала как партнерам, так и конкурентам, что считает пространство бывшего СССР зоной своих интересов. Москва и в прошлом десятилетии постоянно говорила о Содружестве Независимых Государств (СНГ) как о внешнеполитическом приоритете, однако на практике эти декларации, в сущности, ничем не подкреплялись. Поэтому сделанная Владимиром Путиным заявка на активизацию политики в странах Содружества изначально не удостоилась должного внимания. Между тем опыт последних лет доказал, что теперь Россия действительно готова предпринимать реальные шаги для отстаивания своих интересов на пространстве бывшего Советского Союза. Этого, по мнению Москвы, требуют как проблемы безопасности, так и экономические соображения.

Растущий геополитический вес Москвы, наряду со значительным экономическим подъемом в какой-то степени способствовали созданию таких условий, при которых национальные интересы позволяют себе выйти за пределы лимитирующих их рамок и пересечься с геополитическими амбициями. Таким образом, Москва не стала ограничивать себя ролью региональной державы, а пошла дальше, испытывая свой статус великой державы. Сегодня Россия пытается восстановить утраченные ею позиции после распада СССР и на Ближнем Востоке, в целом, и в Сирии, в частности, - стране, которую Анкара рассматривает как зону своих традиционных интересов, подобно тому, как Россия считает постсоветское пространство сферой своих жизненно важных интересов.

В свою очередь, возрастающая роль Анкары в регионе, вызванная в какой-то степени охлаждением отношений между Турцией и Соединенными Штатами, в основном была связана со значимыми корректировками внешней политики Турции, обусловленными, главным образом, заявкой Партии справедливости и развития турецкого премьер-министра Эрдогана на ее новую роль на всем Большом Ближнем Востоке (ББВ), куда входят Южный Кавказ и Центральная Азия. Во внешнеполитической повестке Турции главный упор делается на региональную стабильность, стратегию "обнуления проблем" в соседних странах; наращивание экономических связей в регионе для превращения в энергетический узел между Евразией и Европой.

«Новая» внешняя политика Турции характеризуется такими дефинициями, как «самоутверждение», «опора на собственные силы» и «многомерность». Главным ее фокусом становится учет «новых альянсов на международной арене и смещения центра тяжести глобальной экономики». Следуя этой же логике, представляется, что тенденция «регионализации» будет усиливаться, и таким образом роль инвестиций политического капитала в сопредельные регионы будет иметь определяющее значение. «Занять ведущее положение в географическом окружении и на глобальной арене» в экономической сфере – задача, неизбежно требующая изменений в политических и стратегических отношениях» . Еще одним из многочисленных амбициозных проектов, выдвигаемых Анкарой за последнее десятилетие, становится проект превращения Турции в «центр мирных инициатив», реагирующий на «любую беду на планете» и занимающий лидирующее положение в почти всех глобальных вопросах»

Все это позволило Анкаре приступить к тщательному пересмотру своих внешнеполитических приоритетов, что, по ее мнению, могло дать ей право не только претендовать на роль ведущей евразийской державы, но и начать проводить независимую внешнюю политику, которая совсем не обязательно должна была совпадать с приоритетами, провозглашенными ее традиционными союзниками.

Таким образом, как Россия, так и Турция заявили о себе как о ведущих евразийских державах. Следует отметить, что главные опасения Анкары в контексте ее борьбы с ИГИЛ были связаны, прежде всего, с дестабилизацией, как в самом регионе, так и у ее границ. Отсюда - непрекращающийся поток беженцев и серьезное обострение как внутренней проблемы Турции – курдский вопрос – болевая точка Турции - так и глобальной - терроризм. Это и стало основной причиной ужесточения политики Турции в отношении Сирии, сделав Анкару наиболее непримиримым противников режима Б.Асада. Однако главная проблема заключается отнюдь не в личности сирийского президента, а в самом ИГИЛ, и этого не может не понимать Стамбул.

Но и у России есть не меньше опасений считать «Исламское государство» одной из проблем, имеющих для Москвы первостепенное значение. Летом 2014 г. именно ИГИЛ назвал Кавказский регион одним из своих приоритетных идеологических и политических противников, а его представители заявили о своем намерении укрепиться в странах Закавказья и Центральной Азии. Понятно, что экспорт террористической активности ИГИЛ в эти страны будет неизбежно мультиплицировать риски, связанные с проблемой безопасности, и, главным образом, внутри самой России – многонациональной и многоконфессиональной стране. В этом же контексте следует учитывать, что уже сегодня, в числе тех, кто активно воюет в Сирии, есть и граждане РФ, и выходцы из стран Закавказья – Грузии и Азербайджана, а также из республик Центральной Азии. Вот почему «Исламское государство» представляет собой серьезный вызов российской безопасности, а участие Москвы в борьбе против ИГИЛ в Сирии обусловлено, в первую очередь, острой необходимостью блокировать распространение угрозы джихадизма как на территории самой страны, так и на пограничных с ней постсоветских стран.

К тому же, российские интересы тесно пересекаются с турецкими и на Кавказе, и в Крыму, и в Центральной Азии, затрагивая, таким образом, не только самих субъектов РФ, но и зону ее жизненно важных интересов, не говоря о прокладке маршрутов энергоресурсов. Это вступает в конфронтацию с интересами РФ, рассматривающей постсоветское пространство традиционной сферой своего влияния.

Таким образом, представляется, что в настоящее время российско-турецкие отношения переживают глубочайший кризис, исход которого может определяться лишь формированием единого фронта в борьбе против ИГИЛ. Сегодня он расколот на две части – США, Франция, Турция, Саудовская Аравия, с одной стороны, и Россия, Сирия, Иран и Ирак, с другой. Это означает, что угроза ИГИЛ все еще не приобрела масштабы катастрофы, способной сплотить всех участников обеих фронтов в одну общую коалицию. А пока на фоне непомерно растущего взаимного отчуждения между Москвой и Западом, вызванного событиями на Украине и в Сирии, когда необходимость взаимодействия обеих сторон в области урегулирования общих проблем возрастает, а единственным способом их решения становится сочетание западных и российских рычагов влияния, полным ходом осуществляются процессы, не предполагающие как отказа от новых разделительных линий, так и от игры с нулевой суммой.

Н.А.Гегелашвили - руководитель Центра региональных проблем ИСКРАН

Версия для печати