07.12.2015 | Марина Войтенко

Риски некритичной ситуации

Выступая 3 декабря с Посланием Федеральному Собранию РФ, Президент России Владимир Путин емко охарактеризовал состояние отечественной экономики как «ситуацию, действительно, сложную, но … не критичную». Видны позитивные изменения – промвыпуск и курс национальной валюты в целом стабилизировались, в сравнении с прошлым годом наметилось ослабление инфляции, практически вдвое к уровню-2014 сократился отток капитала.

Появившиеся на минувшей неделе обновленные прогнозные оценки итогов-2015 и динамики-2016 с этими наблюдениями в принципиальном плане не расходятся. В МЭР полагают, что падение инвестиций в текущем году может составить 7-8% (ранее ожидалось 9,9%), снижение торговой розницы, напротив, окажется более глубоким – возможно, выше 9%. Инфляция, как ожидают в министерстве, также выйдет за рамки официальных прогнозов (в ноябре она прибавила 0,8%, набрав с начала года 12,1%). Очищенный от сезонности ВВП, начиная с июля, не снижается, но движение вверх очень медленное, подчас реверсивное и поэтому довольно неустойчивое. Впрочем, спад-2015 вероятнее всего окажется чуть меньше, чем предполагалось ранее – 3,7-3,8% против 3,9%.

Консенсус-прогноз финансовых аналитиков, составленный «Интерфаксом» в конце ноября также фиксирует эти тенденции. По итогам последнего месяца осени (свои данные Росстат опубликует в середине декабря) падение промышленности может замедлиться до 2,8% (по году в целом – до 3,2%). Инвестиции, в версии экспертов, снизятся на 5,3% (что несколько хуже октябрьского показателя в минус 5,2%). Оценка результата-2015, правда, лучше, чем в МЭР – 7,0%. Траектория потребительского спроса, однако, видится также как и в МЭР – минус 11,4% в ноябре и почти минус 9% за год. С учетом наблюдаемых трендов средняя оценка вероятных темпов-2016 – скорость около нуля. В департаменте исследований и прогнозирования Банка России, например, полагают, что в первом квартале следующего года (к четвертому кварталу-2015) спад замедлится до 2,3%, но уже к концу первого полугодия завершится. Дальше вероятен выход в область положительных значений.

Обратив внимание на то, что российская экономика обнаружила первые, хотя и неустойчивые признаки стабилизации, Moody's Investors Service изменило прогноз кредитного рейтинга по гособлигациям РФ с «негативного» до «стабильного», но оставило его на отметке «Ва 1», что все еще на одну ступень ниже инвестиционного уровня. В правительстве это событие уже восприняли как свидетельство тому, что макроэкономическая политика движется в правильном направлении.

Вместе с тем, очевидно, что будущие позитивные подвижки и, прежде всего, размерность темпов второго полугодия-2016 будут зависеть от эффективности управления рисками и адаптации к внешним стрессам. О том, что влияние последних на экономику не только сохраняется в полном объеме, но и может усилиться, напомнили результаты конференции ОПЕК, состоявшейся 4 декабря. Ее решение сохранить нефтедобычу в текущих объемах только прибавило и без того значительной неопределенности в сроке необходимом для балансирования предложения и спроса на этом мировом рынке, не умерив уязвимости российского хозяйства от низких цен на жидкие углеводороды[1].

Заметим, что вокруг позиции ОПЕК развернулась почти детективная интрига, как в добротном триллере. Еще до объявления итогов голосования Bloomberg со ссылкой на анонимный источник среди делегатов конференции проинформировал весь деловой мир о том, что нефтекартель повысил квоту добычи до 31,5 млн баррелей в сутки. Через считанные минуты мирровые цены обвалились на 3%, потянув за собой курсы валют стран-экспортеров (включая и рубль). Последовавшие затем официальные разъяснения ОПЕК запутали картину еще больше. Генеральный секретарь организации Абдалла Эль-Бадри сказал дословно следующее: «Мы сейчас не можем дать цифры. Мы не знаем, когда Иран выйдет на рынок [зависит от окончательно определенного времени снятия санкций – примечание автора]. Добыча внутри ОПЕК меняется время от времени. Мы решили отложить это решение до следующей встречи [2 июня 2016 года]. Мы рассмотрели объемы спроса и предложения, экономическое положение в мире и решили, что ситуация неясная».

Сумма высказываний других участников позволяет сделать как минимум три вывода. Во-первых, решено сохранить текущий уровень добычи (в конце ноября он насчитывал 31,3 млн баррелей в сутки). Впрочем, понятие это растяжимое – за 18 последних месяцев превышение установленных квот в 30 млн баррелей в сутки регулярно находилось в интервале 0,5-2,2 млн баррелей суточной добычи. Во-вторых, договориться о проведении чрезвычайной встречи стран-участниц ОПЕК в начале 2016 года не удалось из-за внутренних противоречий. В-третьих, саудиты категорически отказались ронять добычу в одиночку. Но и собратьев по картелю им тоже недостаточно. Коли снижать, то уж вместе со всеми другими производителями, включая Россию и США.

Между тем, в реалистичность будущей взаимной договороспособности мало кто верит. Все участники рынка намерены качать и качать, увеличивая предложение crude oil и дальше. У цен в этих условиях очень ограничены возможности двигаться вверх. Для российской «нефтянки», уже увеличившей добычу на 1,4%, – вовсе не здорово. К тому же возрастающая в 2016-ом налоговая нагрузка сузит потенциал для инвестиций. Руководители компаний не исключают, что уже в следующем году придется сбрасывать добычные обороты, в 2017-ом такое снижение может достичь 10-15 млн тонн.

Свои и немалые риски есть и у «шейхов». По оценке МВФ, бюджеты стран Персидского залива из-за цен на нефть потеряют в текущем году $275 млрд, совокупный дефицит казны достигнет 12,7% общерегионального ВВП, рост-2016 уменьшится до 2,7% (с ожидаемых 3,2% в 2015-ом). При ценах ниже $80 за баррель общий размер дефицита бюджетов у государств Залива может достичь в ближайшие пять лет $1 трлн. Мина замедленного действия заложена и в фиксированных, либо привязанных к доллару курсах валют. Угрозу их масштабных девальваций в принципе можно самортизировать, отправив риалы, динары и т.п. в какой-либо коридор с границами, зависящими от колебаний «корзины валют». Намеки на сей счет делаются в последнее время, пожалуй, даже с нарочитой регулярностью. Однако способность денежных властей этих стран работать с высокой волатильностью национальных валют вызывает сомнения даже у них самих.

Предпосылки стабилизации мирового нефтерынка в принципе складываются. Но процесс «вызревания» протекает очень медленно. Поэтому 2016-й остается годом высоких ценовых рисков. К тому же эксперты все чаще обращают внимание на то, что текущие нефтекотировки сильно «токсичны» и для других рынков энергоносителей. Так. например, на глазах происходит резкое удешевление СПГ. По прогнозам, цены на него в 2016-2017 годах могут упасть более чем в полтора раза. Азиатский рынок уже перестал быть премиальным. Аналитики уверены: избыток предложения СПГ в мире (прежде всего, с новых проектов США и Австралии) – это объективная реальность конца нынешнего десятилетия.

К давлению на курс рубля жидкоуглеводородных цен (а оно, судя по всему, будет продолжаться весь наступающий новый год) добавляются перипетии собственно валютных рынков. На прошедшей неделе отскок евро вверх был обусловлен, в том числе, решениями Европейского центробанка, который на сей раз воздержался от ожидавшегося нового тура значимого смягчения денежно-кредитной политики[2].

Укрепление евровалюты, однако, не обещает быть слишком долгим. Высказывания в начале декабря главы ФРС США Джанет Йеллен и руководителей резервных банков практически не оставили сомнений в том, что базовая ставка будет повышена по итогам заседания комитета по открытым рынкам 15-16 декабря.

Косвенным подтверждением уверенности госпожи Йеллен в том, что «необходимые условия для повышения ставки выполнены» (эти ее слова уже растиражированы деловыми СМИ по всему миру) служат и оценки последнего выпуска (2 декабря) «Бежевой книги» (Beige Book) Федрезерва: рост экономической активности (сдержанный, умеренный или стабильный) наблюдается в 10 из 12 округов, в двух (Нью-Йорк и Бостон) он соответственно «сглаживается» или «несколько замедляется».

Последствия вероятного решения ФРС ожидаемы – новый, хотя и краткосрочный, виток курсовой волатильности. В МЭР, тем не менее, сомневаются в росте доллара до конца года выше 70 рублей. Гипотеза выглядит правдоподобной, если учесть, что перспективы рубля в 2016 году смотрятся более благоприятными, чем у большинства валют развивающихся стран. В пользу этого – пройденный пик погашения внешнего корпоративного долга, отсутствие значимого дефицита валютной ликвидности на внутреннем рынке (для подстраховки регулятор возобновляет с 14 декабря годовые аукционы РЕПО), а также сокращающийся спрос у населения – в 2015 году на покупку долларов и евро тратилось в среднем 5% денежных расходов, в 2014-ом – 8,6%. Немаловажно и то, что повышение federal funds rate уже во многом отыграно предыдущими волнами рублевой девальвации.

Поэтому воздействие курсового эффекта на рост цен может оказаться довольно умеренным, но его все еще способно перекрыть ухудшение инфляционных ожиданий. Исследования ФОМ (по заказу ЦБ РФ) показывают, что доля респондентов, ожидающих ускорения ценовой динамики в 2016 году за месяц увеличилась на 5 п.п. до 19%[3]. Это – самое большое значение показателя с февраля-2015. Следует учесть, что замеры проводились до объявления об ограничительных экономических мерах в отношении Турции. Роль этого фактора в приросте цен в конце 2015 года – начале 2016-го в ЦБ РФ оценивают в 0,2-0,4 п.п. (экспертный «разброс» – от 0,4-0,6 п.п. до 2 п.п., в среднем – 0,7 п.п.). Кроме этого, на разогрев инфляционных ожиданий «работают» рост стоимости грузоперевозок (фактор «дальнобойщиков») и высказывания официальных лиц о возможном продэмбарго на украинский импорт[4].

Понятно, что более высокая инфляция способна растянуть «цикл» снижения Банком России ключевой ставки и отодвинуть сроки включения мотиваций к росту деловой, прежде всего, инвестиционной активности.

На выходе из рецессии российская экономика сталкивается с серьезными рисками наложения внешних стрессов на все более проявляющие себя структурные ограничения роста. Эффективный риск-менеджмент требует разворота всей системы госуправления к структурной повестке. Сигнал об этом содержится в Послании Владимира Путина Федеральному собранию РФ: «Только изменив структуру экономики мы сможем решать масштабные задачи в сфере безопасности и социальном развитии, создать современные рабочие места и повышать качество и уровень жизни миллионов наших людей». Насколько эти слова будут услышаны, покажет общеэкономическая динамика-2016. Необходимые реформы пока намечены черновыми набросками. И это – еще один серьезный риск «некритичной ситуации».

[1] Средняя цена Urals составила в январе-ноябре $52,57 за баррель против $100, 91 за тот же период прошлого года. При этом ноябрьская нефть стоила в среднем $42,11 за баррель, что в 1,9 раза ниже, чем год назад ($78,33 за баррель). По данным федеральной таможенной службы, доходы от поставок российской нефти за рубеж снизились за десять месяцев на 43% (до $76,7 млрд), от экспорта газа – на 25,7% (до $35,2 млрд). На рынке продолжается ожесточенная конкурентная борьба. Используя ценовой демпинг, Саудовская Аравия и Ангола в октябре оттеснили Россию на третье место среди крупнейших поставщиков сырой нефти в Китай.

[2] 3 декабря ЕЦБ сохранил ключевую ставку на уровне 0,05%, снизил депозитную ставку на 10 б.п. до минус 0,3% и продлил программу выкупа активов (€60 млрд ежемесячно) до марта 2017 года. Кроме того, принято (по словам главы ЕЦБ Марио Драги, «очень значительное») решение о реинвестировании процентов по бондам, которые евроцентробанк уже приобрел для поддержки ликвидности.

[3] Согласно оценкам Банка России, в ноябре-2015 инфляционные ожидания на следующие 12 месяцев увеличились после снижения в октябре. Таким образом, растущий тренд, сформировавшийся в мае текущего года, пока сохраняется. По данным ноябрьского пороса оценки с использованием нормального и равномерного распределений представлений о будущей инфляции составили 15,0% (против 13,8% и 13,3% в октябре соответственно).

[4] Поскольку ограничительные меры вводятся с 1 января, то «турецкий» риск по большей части переходит на следующий год. Что же касается влияния сборов с большегрузных фур на внутренние цены, то оно заметно уже сейчас: доставка продукции подорожала в среднем на 10-20%, а по некоторым направлениям – на 80-120% из-за искусственно созданного дефицита транспорта.

Версия для печати