10.12.2015 | Татьяна Становая

Говорящее молчание Медведева, или зачем ему роль «хамелеона»

Вчера премьер Дмитрий Медведев ответил на вопросы телеведущих Ирады Зейналовой («Первый канал»), Сергея Брилёва («Россия»), Кирилла Позднякова (НТВ), Елизаветы Осетинской (РБК) и Михаила Фишмана («Дождь»), подведя итоги года. Это оказалось одним из самых малозаметных событий: о содержании встречи не вышло статей в газетных версиях «Коммерсанта», «Ведомостей» и РБК. Медведев уже давно не производит новостей, а скорее выступает адвокатом и толкователем принимаемых Кремлем решений.

Интервью Медведева проще анализировать, задаваясь вопросом не «что важного он сказал» или «что имел в виду», а почему он не говорит ничего. Удивительно, но интервью второго лица в государстве не попало вообще в утренние деловые газеты. И это результат вовсе не пропутинского заговора, а реакция на отсутствие содержания. «Антикризисный план» сработал, «банковская система работает нормально» (несмотря на прогноз Германа Грефа, что 10% банков могут исчезнуть в результате кризиса), нужные программы приняты и будут продолжены. Медведев пришел рассказать, что все не так уж и плохо. Причем тут он поменялся местами с Путиным. Если раньше Путин больше занимался терапией и обходом проблем, а Медведев произносил чаще слово «кризис» и даже писал статьи, то теперь все наоборот. У Путина в послании оценка критичности ситуации была заметно выше, чем в интервью у Медведева.

Делается это вероятно только по одной причине – Медведева готовят к выборам в Госдуму в 2016 году. Он возглавит, как сейчас представляется с высокой вероятностью, избирательный список партии власти, а для этого нужно быть хоть каким-никаким, но политическим локомотивом, даже если реально тянуть «ЕР» будет рейтинг Владимира Путина.

Основной функцией Медведева в рамках его общения было опровержение плохих новостей: прогрессивной шкалы налогообложения на доходы физических лиц не будет, социальные обязательство государство не урезает, военные расходы сильно наращивать не будут, рост экономики в следующем году будет, к волатильности рубля страна приспосабливается, от заморозки накопленных пенсий люди не страдают, решения о пенсионном возрасте нет, от санкций в отношении Турции роста инфляции не будет. Медведев успокаивал и призывал не очень верить «плохому парню» министру финансов Антону Силуанову, который вынужден сознательно драматизировать ситуацию (на самом деле все не так уж и плохо).

Что было особенно выражено в интервью – Медведев в вопросах управления экономикой старался не занимать вообще никакой позиции. Ни либеральной, ни консервативной. Его личное мнение было полностью растворенным в экспертных размышлениях человека, который, как будто не принимает решения, а лишь готовит все возможные сценарии, сохраняя дистанцию от каждого из них. По сути, Медведев исчез не только как политик, но и как управленец, окончательно утвердившись в статусе эксперта.Лишь в единственной ситуации Медведев позволил себе обозначить позицию, которая, впрочем, была один в один с позицией Владимира Путина. Это касалось действий Украины. Премьер назвал геноцидом и свинством энергетическую блокаду полуострова (при этом, он посчитал, что «коллапса» в результате этого не случилось, несмотря на крайне тяжелую ситуацию), а также раскритиковал позицию Киева по вопросу выплаты долга в 3 млрд долларов.

Предварительный интерес к интервью Медведева был связан, прежде всего, с вопросами, на которые Кремль отвечать не хочет (либо просто делает вид, что проблемы нет). Это касается политизированных тем: протестов дальнобойщиков (об этом спросил Михаил Фишман) и расследований ФБК в отношении Юрия Чайки (вопрос был задан Осетинской с РБК и продолжен Фишманом). В первом случае Медведев отрезал: отмены системы «Платон» не будет, а те, кто протестуют – «серые перевозчики», которые «неизвестно чего перевозят». Ответ Медведева показывал, что решение о введении системы платежей по федеральным трасам для большегрузного транспорта будет продавлено, и что премьер является активным сторонником реформы.

Что же касается Чайки, тот тут премьер занял уязвимую позицию, отметив, что подобными темами должны заниматься правоохранительные органы, явно недооценивая институт общественного контроля. Более того, Медведев, также как и сам Чайка, назвал расследование политическим и заказным. Реакция на вопрос, когда на обсуждении этой темы настоял уже Фишман, была уже выражено негативной: Медведев указал, что у нас не 30-е годы, защищая Чайку от обвинений со стороны ФБК (который в такой ситуации фактически сравнивался с НКВД).

Вопреки всем разговорам про реабилитацию Медведева (что действительно происходит в виде прекращения его девальвации), говорить о возвращении не только Медведева-политика, но и Медведева-управленца преждевременно. Пока в нем культивируют статусы «эксперта» и «путинца», но самостоятельной роли в системе для него пока нет. Отсюда и отсутствие интереса к интервью. Однако такая позиция «хамелеона» вовсе не означает, что у Медведева нет никакой позиции. Просто пока для этого не создано политических условий.

Версия для печати