28.12.2015 | Марина Войтенко

Дрейф без драйва

Конец декабря отмечен нарастающей склонностью экспертов более сдержанно оценивать перспективы 2016 года. «Жизнь на дне», «из рецессии в застой», «продолжение дрейфа» – лишь несколько типичных примеров заголовков в деловых СМИ, отражающих некий разворот предновогодних настроений. Под стать им и траектория самочувствия граждан. Согласно опросам Фонда «Общественное мнение», только четверть россиян выразили надежду, что лично для них следующий год будет лучше уходящего, треть не ждут изменений, а 18% опасаются ухудшения. Что же касается экономической ситуации, то на улучшение рассчитывают 19% респондентов, 37% практических перемен не ожидают, 29% уверены, что она осложнится. При этом 38% полагают, что качество жизни снизится, 37% – не изменится. На его повышение рассчитывают 11%.

Декабрьские замеры, проведенные ВЦИОМ показали: все индексы социального оптимизма заметно снизились, обновив минимумы 2015 года. По большинству показателей отрицательная динамика фиксируется уже несколько месяцев подряд. Так, индекс самооценок материального положения, всю осень «стоявший» на уровне 62 пункта, в декабре упал до 52-х. Его текущее значение вернулось в 2009 год. Индекс оценок экономического положения страны снизился с октября по декабрь с 49 до 33 пунктов. Иными словами, однозначно негативные ощущения состояние российского хозяйства формирует у трети населения[1].

МЭР пока еще не подвело официальные итоги с января по ноябрь. Аналитики тем временем свои предварительные выводы сделали – в конце осени наметилось ухудшение динамики главных макропоказателей, в декабре эти тренды в основном получили продолжение. В ВЭБе подсчитали, что с учетом сезонного и календарного факторов ВВП в ноябре по отношению к предыдущему году снизился на 0,4% после сокращения на 0,2% в октябре. В годовом выражении отставание ВВП в ноябре в 4,2% оказалось заметно хуже октябрьского – 3,7%. В целом за 11 месяцев показатель потерял 3,8%.

Продолжение спада было обусловлено отрицательными темпами: в добывающих отраслях (-0,7%), обрабатывающих производствах (-0,5%), сельском хозяйстве (-1,8%), торговле (-0,8%), чистых налогах (-0,4%). С микроплюсами в 0,1% закончили месяц производство и распределение электроэнергии, газа и воды, а также строительство. Эксперты отмечают резкое ухудшение потребительской активности населения. За три осенних месяца оборот розничной торговли сбросил 3,6%. Согласно результатам мониторинга делового климата в этой сфере НИУ ВШЭ, снижение объемов продаж и товарооборота в четвертом квартале отметили 36% и 43% респондентов соответственно.

Одновременно до 5,8% (после летних 5,5-5,6%) повысился уровень безработицы. Итоговая констатация ВЭБ неутешительна: «при сохранении оценки снижения ВВП в целом за год на 3,9% можно отметить усиление рисков более глубокого спада». Возобновившееся в декабре падение нефтецен и сохраняющаяся геополитическая напряженность (не нашедшие пока отражения в макроэкономических данных) «заставляют пересматривать ожидания на следующий год в сторону понижения». Повод к этому – и разворот в динамике предложения в российском хозяйстве инвестиционных товаров. По расчетам ЦМАКП, в августе-сентябре оно выросло на 5,1%, в октябре-ноябре – практически на столько же снизилось (на 5,2%, в том числе в ноябре – на 3,6%).

По итогам января-ноября объем инвестпредложения оказался на 21% ниже значений годовой давности (в том числе в ноябре – на 17%): импорт машин и оборудования упал на 37%, их производство для внутреннего рынка – на 7%, выпуск стройматериалов – на 10%.

На таком фоне вполне закономерным выглядит консенсус-прогноз «Ведомостей» (опубликован 25 декабря): нефть будет дешевле, чем в 2015 году, в среднем на 15%; рубль – слабее на 10%; доходы граждан, потребление и инвестиции продолжат падать, инфляция до 8% снизится только к концу третьего квартала[2]. Впереди, таким образом, еще один год рецессии (на вероятность годового роста указали лишь 4 из 20 участников опроса) – самый продолжительный кризис за последние почти 20 лет – два предыдущих – в 1998-ом и 2009-ом – завершились за год. Некоторые эксперты не исключают роста протестных настроений. При этом практически все едины в том, что ключевым вызовом для экономической политики останется кризис доверия к регулятивным усилиям государства ввиду отсутствия убедительного баланса повесток собственно антикризисных действий и задач развития.

Причина тому – неослабевающие структурные и институциональные ограничения экономического роста: низкая конкурентоспособность субъектов хозяйствования, избыточный размер госсектора, монополизация, недостаточная емкость финансовых рынков, хрупкость банковской сферы (ряд аналитиков и руководителей банков уверены, что здесь налицо системный кризис – совокупные потери кредитных организаций достигли 3% ВВП), коррупция, слабый уровень защиты собственности и, конечно же, продирижистский стиль «ручного» госуправления. В этих условиях приспособление к «новой реальности» частенько сопровождается ростом запросов на господдержку. Доступные для этого ресурсы, однако, сокращаются как «шагреневая кожа».

Усиление рисков-2016 связано и с ожидаемой траекторией нефтецен. Основная интрига в том, когда и на каком уровне они достигнут «дна». И аналитики, и участники рынков полагают вероятным, что котировки могут спикировать в первом квартале до $30 за баррель и даже ниже, начав затем понемногу «отрастать». Оптимисты уверены, что среднегодовая цена сложится на уровне $50-55, пессимисты – $40-45 за баррель (и это – для Brent, для Urals – на $2,5-3,5 меньше). В Минэнерго российским нефтяным грандам предложили провести стресс-тесты при цене $30 за баррель. Результаты планируется обсудить в январе. Пока же комментарии (как правило, без деталей) сводятся к тому, что объемы добычи в 2016 году сохранятся, инвестиции придется подрезать, но главные потери понесет федеральный бюджет. В Vygon Consulting вычислили, что при среднегодовых $30 за баррель госказна недополучит рублевый эквивалент $50 млрд (нефтяные доходы падают в 2,3 раза).

Споры о том, насколько вероятен такой сценарий, не утихают. Скорее всего, риск в полной мере не реализуется. Тем не менее, факт остается таковым – способность нефти поддержать экономику и бюджет оказывается явно ниже ожиданий, доминировавших еще даже в середине осени. Кроме того, цены на crude oil могут спровоцировать существенное ослабление рубля. По мнению главы Сбербанка России Германа Грефа, следует учитывать и фактор ужесточения денежно-кредитной политики ФРС США, что может привести к миграции долларов с самого большого рынка деривативных инструментов – поставочных фьючерсов на нефть. При таких обстоятельствах, как показывает опыт, ценовой тренд идет вниз. По опросам Bloomberg, слабая рецессия-2016 может перерасти в масштабный кризис при курсе доллара, превышающем 90 рублей. Но, это – наихудший сценарий. Прогнозы среднегодового курса пока (!) находятся в интервале 64-68 руб./$, понемногу приближаясь к его верхней границе. Это несколько притупляет остроту бюджетных рисков. Однако они по-прежнему остаются значимыми.

Не случайно Президент РФ Владимир Путин на совещании по экономическим вопросам (24 декабря) в качестве первого из ключевых направлений предстоящей работы правительства обозначил сбалансированную бюджетную политику. Премьер Дмитрий Медведев готов к корректировкам по мере необходимости. Видимо, так и будет, поскольку за рисками-2016 на подходе сильные риски следующих двух лет. По расчетам ЦБ РФ, если продолжить тратить суверенные фонды для поддержания запланированных дефицитов таким же темпом как 2016 году, то средства Резервного фонда и Фонда национального благосостояния будут потрачены практически полностью к началу 2019 года[3].

При таких ограничениях главный резерв – повышение качества бюджетного планирования. О возможностях на этом поприще говорят и выводы Счетной палаты (где, кстати, пока не видят выраженных явных предпосылок к общеэкономическому росту-2016): из 32 введенных в действие госпрограмм (свыше 50% бюджетных расходов) только 3 имеют «средний уровень эффективности», у 17-ти – он низкий, еще 12 невозможно оценить, так как для этого нет фактических показателей. Между тем, программы – это задачи развития, призванные, в конечном счете, обеспечивать переход к новой российской экономической модели.

Бюджетные риски, однако, не ограничиваются неэффективными расходами (за текущий год Счетная палата по одним лишь госинвестициям и закупкам выявила их на 220 млрд рублей), задолженностями по обязательным платежам в казну и ростом объемов незавершенных федеральных строек (на начало декабря почти 2 трлн рублей). Поиски путей удержания дефицита в приемлемых рамках (3% ВВП в следующем году) нередко, решая одну проблему, усугубляют другие. Так, многолетние «упражнения» с «заморозкой» пенсионных накоплений, по расчетам Национального рейтингового агентства и ассоциаций профучастников рынка, за 2014-2016 годы лишат экономику до 1,5 трлн длинных денег, которые могли бы быть инвестированы в долговые бумаги государства и корпоративного сектора. С учетом риска продления моратория и на 2017 год (о чем предупредили в ЦБ РФ), потери долгового рынка к 2018 году могут составить более 2 трлн рублей – около 10% объема. И это, по сути, прямой вычет из потенциала восстановления инвестиций.

Не слишком высоким обещает быть и вклад банков в этот процесс (к настоящему времени их доля в финансировании вложений в основной капитал насчитывает около 8,5%). Тем не менее, перспективы-2016 у сектора несколько лучше, чем ситуация, сложившаяся в уходящем году. По оценкам финансовых аналитиков, при сохранении текущего уровня рентабельности совокупная прибыль будущего года может достичь 750 млрд рублей. Но добиваться этого придется упорной работой над проблемными долгами, повышением качества корпоративного портфеля и снижением рисков на рынке необеспеченного розничного кредитования.

Конец года, не обнаружив в экономике желанного драйва, заметно повысил вероятность ее дрейфа по курсу между слабой рецессией и сильным застоем. Не слишком заметна и креативная активность в деловой среде. Оно и понятно – с кризисом надо бороться, а к «новой реальности» всего лишь приспосабливаться. Между тем, если нет попутного ветра в «провисших» макроэкономических парусах – самое время «налечь на весла», начав исполнять четко выстроенную антикризисную структурную повестку, выверенную консенсус-прогнозом бизнеса, общества и государства о том, какой должна стать российская экономика к концу десятилетия.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

[1] Исследование ВЦИОМ показало, что в настоящее время каждый четвертый опрошенный оценивает материальное благосостояние как «плохое». Индекс социального оптимизма с августа-сентября потерял 17 пунктов (в том числе за декабрь – 9), опустившись до 40 п. Среди участников опроса 27% считают, что их жизнь улучшится, 23% – ухудшится, 36% – останется без изменений. Индекс общего вектора развития страны в декабре составил 62 п. после 69-71 в августе-ноябре. С тем, что дела в государстве в целом идут в правильном направлении согласны 43% опрошенных.

[2] Медианные (средние) значения основных прогнозных показателей выглядят следующим образом: среднегодовая цена нефти – $50 за баррель; падение ВВП – 0,5%, курс рубля к доллару США в среднем за год – 68,4; инфляция на конец года – 6,9%; ставка ЦБ РФ на ту же дату – 8,5%; инвестиции – спад на 0,9%; промвыпуск – слабый рост на 0,5%; торговая розница – сокращение на 2,3%; реальные располагаемые доходы населения – снижение на 0,8%; счет текущих операций – $58,2 млрд, дефицит бюджета-2016 – 3,3% ВВП.

[3] См. Банк России, Обзор финансовой стабильности: II-III кварталы 2015 года, декабрь 2015, стр 41.

Версия для печати