17.08.2001 | Алексей Макаркин

Зигзаги августа

О ГКЧП написано немало. Августовские дни, в которых было много от истинной драмы и немало от фарса (вспомним гекачепистскую пресс-конференцию) дали немало примеров, как вроде бы незначительное событие оказывает существенное влияние на дальнейшее развитие страны. Или же как факт, сыгравший ярко выраженную положительную роль для судеб российской демократии, неожиданно оборачивался тормозом для реформ на долгие годы. Причудливые зигзаги вообще свойственны временам революций и смут, но в России десятилетней давности они проявились особенно ярко. Один из таких зигзагов - судьба первого российского премьера Ивана Силаева.

20 августа 1991 года премьер-министр России Иван Степанович Силаев покинул Белый дом и поехал домой. В ельцинском окружении, ждавшем ночного штурма, этот поступок главы правительства был расценен однозначно - как трусость. Фактически вечером 20 августа судьба Силаева была решена - в любом случае он не остался бы у власти. Если бы победили гекачеписты, Силаев, как один из «подписантов» антихунтовского обращения, разделил бы судьбу Ельцина, Руцкого, Хасбулатова и др. Но и победа привела к тому, что потерявшего доверие Ельцина премьера отправили вроде бы с повышением в умирающие союзные властные структуры, а спустя несколько месяцев - вообще в Брюссель, на пост представителя России при ЕС, что означало почетную оставку.

Крушение карьеры Силаева открыло дорогу к власти гайдаровской команде, которая стремительно начала проводить радикальные рыночные реформы. На смену колеблющемуся правительству, заполненному чиновниками старой школы, выучившими пару-тройку демократических лозунгов и научившимся проводить безумные финансовые операции (типа забытого ныне «дела о 140 миллионах») пришел кабинет, сформированный по принципу команды единомышленников. Вместо разговоров о реформах начались конкретные дела. Может быть, иногда ошибочные и поспешные, но революционно изменившие облик российской экономики.

А если бы Иван Степанович проявил мужество и героизм и остался бы в Белом доме вместе с президентом? Вспомним, что силаевское правительство к 19 августа еще только завершало свое переформирование после президентских выборов. И кто знает, решился бы Борис Николаевич уволить своего боевого товарища? Ведь для Ельцина экономические воззрения подчиненных всегда стояли далеко не первом месте.

Другой пример - командующий ВДВ Павел Грачев поддержал Ельцина во время путча, что предопределило стремительную грачевскую карьеру: из двухзвездных генералов в четырехзвездные. Уже весной 1992 года Грачев возглавил военное ведомство и заслужил от Бориса Николаевича почетный (хотя и неофициальный) титул «лучшего министра обороны».

Позиция Грачева во время путча сыграла существенную роль в том, что удалось избежать большого кровопролития. Штурма Белого дома не произошло, да и на маршала Язова (для которого Пввел Сергеевич был почти как сын родной) отказ Грачева от поддержки ГКЧП произвел явное впечатление, парализовав его активность. Однако блестящая карьера Грачева привела к тому, что о военной реформе на долгие годы пришлось забыть.

Министр Грачев не только провалил первую чеченскую кампанию, но и уволил из военного ведомства всех реформаторов, которые в начале 90-х активно поддержали Бориса Ельцина. О планах перехода к профессиональной армии пришлось надолго и прочно забыть. Министерство заполнялось старыми друзьями молодого генерала армии, которые были проникнуты узкокорпоративным минобороновским духом не меньше, чем более пожилые соратники Язова. Так что гражданский министр обороны появился в России не в начале 90-х годов, как в странах Восточной Европы, а лишь весной нынешнего года, когда наиболее оптимальное время для начала реформирования вооруженных сил было упущено.

Еще один пример - судьба Андрея Козырева. Молодой министр иностранных дел России, оказавшись во время путча за границей, активно выступил в поддержку Ельцина. Более того, организовал успешный международный пиар российской власти, выступившей против ГКЧП. На фоне «заболевшего» в разгар августовский событий главы союзного МИДа Александра Бессмертных, невразумительного поведения большинства послов и ликования по случаю путча в отдельных диппредставительствах такое поведение явно выделялось в лучшую сторону и обеспечило Козыреву сохранение поста министра после развала СССР.

Однако личный успех Козырева привел к отстранению с руководящих постов в МИДе наиболее опытных и по большей части вполне реформаторски настроенных дипломатов, занявших ключевые посты на советской дипслужбе в ходе смены поколений в середине 90-х годов. Как следствие - явное снижение профессионализма, которое удалось преодолеть лишь спустя несколько лет. И нерасчетливая стопроцентно западная внешнеполитическая ориентация, связанная с романтическими представлениями.

Так что отсутствие решительности у Силаева в конечном итоге пошло на пользу реформам в экономике, ее наличие у Грачева обернулось торможением реформаторского процесса в армии, а у Козырева - смутными временами в российской внешней политике. Похоже, что у судьбы есть чувство юмора, правда, весьма специфическое.

Версия для печати