09.06.2001 | Алексей Макаркин

Иранские выборы: Кризис управляемой демократии

В Иране состоялись президентские выборы. Активность избирателей была столь высока, что голосование пришлось продлить на два часа. По предварительным данным, нынешний президент, лидер реформаторского крыла в руководстве страны Мохаммад Хатами сохранит свой пост еще на 4 года - высокая явка, в первую очередь, молодежи, сыграла ему на руку. По некоторым данным, он получил около 77% голосов (больше, чем в 1997 году, когда за него проголосовало 68%). Сторонники реформ, таким образом, одержали очередную победу, но она не будет решающей.

Выборы и эволюция системы

История иранских президентских выборов является ярким примером эволюции той политической системы, которую иногда называют «управляемой демократией». Первые президентские выборы состоялись в начале 1980 года, спустя год после исламской революции, свергнувшей с престола шаха Мохаммада Резу Пехлеви. В них приняли участие значительное количество политиков революционной волны, представляющих различные группы влияния, в том числе экономический советник имама Хомейни Абольхасан Банисадр и официальный кандидат правившей тогда Партии исламской республики юрист Хасан Хабиби и другие. Разумеется, сторонников свергнутого шаха к выборам не допустили. Хомейни, не поддерживая официально ни одного из кандидатов, оказывал явное предпочтение Банисадру, которого и выбрали.

Спустя год Банисадр переругался с исламским духовенством, потерял доверие Хомейни и вынужден был бежать из страны. После этого все выборы президента, вплоть до 1997 года, проходили по одной и той же модели. Официальный кандидат был только один: эту роль последовательно выполняли погибший через месяц после выборов в результате теракта Мохаммад Раджаи (1981 год), нынешний верховный лидер Ирана Али Хаменеи (1981 и 1985 годы), Али Акбар Хашеми-Рафсанджани (1989 и 1993 годы). Остальные претенденты выполняли функции спарринг-партнеров, причем они отбирались Наблюдательным советом, в который входят исламские богословы, немедленно отсеивающие кандидата при малейших признаках неблагонадежности, а также из-за «некомпетентности» или недостаточного благочестия. Первоначально кандидата-фаворита выдвигала Партия исламской республики, однако после роспуска всех политических партий в стране выборы проходят на непартийной основе. Впрочем, фаворита и в этом случае можно было легко определить: некоторые спарринг-партнеры прямо призывали голосовать за него.

Первые после 1980 года выборы с реальной конкуренцией прошли в Иране в 1997 году, когда сформировалась классическая биполярная система. Тогдашнему спикеру меджлиса (парламента) консерватору Али Акбару Натек-Нури противостоял бывший министр культуры, а на момент выборов директор Национальной библиотеки Мохаммад Хатами. Все реформаторы объединились вокруг Хатами, который в результате добился значительного перевеса над своим соперником. Остальные два кандидата лишь создавали «фон» для основных конкурентов.

Выборы 1997 года показали, что иранская политическая система способна к трансформации. Многие за пределами Ирана считали, что победит более политически «тяжеловесный» Натек-Нури - в том числе и депутаты российской Госдумы, устроившие ему триумфальный прием незадолго до выборов. Однако они обманулись в своих расчетах. Хатами использовал тогда как эффект новизны, так и опасения целого ряда прагматичных иранских политиков (в том числе и тогдашнего президента Хашеми-Рафсанджани), что Натек-Нури может слишком закрутить гайки.

Мохаммад Хатами и другие

В нынешней избирательной кампании участвует уже 10 кандидатов, которые как всегда прошли «чистилище» Наблюдательного совета - прогресс очевиден. Правда, от участия в выборах отстранены все кандидаты-женщины (несмотря на то, что одним из своих первых решений в 1997 году президент Хатами назначил одним из своих заместителей женщину), а также представители загнанного в полуподполье оппозиционного Движения за свободу Ирана, основанного ныне покойным первым республиканским премьером Мехди Базарганом.

При этом если реформаторы по-прежнему объединены вокруг Хатами, то силы консерваторов распылены между различными претендентами. Дело в том, что нынешний президент - сильный публичный политик, оратор и мыслитель, умеющий нравиться и интеллектуалам и так называемым простым людям. Противники реформ Хатами не способны выставить против него равную по харизме фигуру. Консерваторы из окружения аятоллы Хаменеи знают толк в непубличной политике и умеют использовать оставшийся у них административный ресурс, но вести агитацию на уровне Хатами, апеллируя непосредственно к народу, им очень сложно.

В активе Мохаммада Хатами - выигранные его сторонниками парламентские выборы в феврале нынешнего года. Президента поддерживает молодежь, что немаловажно для нынешней избирательной кампании, так как возраст голосующих снижен с 17 до 15 лет. Однако позиции президента непрочны. Контроль над исполнительной и законодательной властью в современном Иране мало что дает. Во-первых, потому что противником реформ является пожизненный лидер Ирана Али Хаменеи, преемник аятоллы Хомейни и один из ближайших его сотрудников. Во-вторых, судебная система страны находится полностью под контролем консерваторов. В-третьих, позиции противников Хатами сильны в правоохранительных органах. Именно поэтому в течение последнего года в стране закрыто большинство газет, который поддерживали политику «иранского Горбачева» (так иногда называют Хатами). Поэтому происходит торможение реформ - за время своего правления Хатами смог лишь ослабить цензуру (но, как видно, суды свели это достижение почти к нулю), разрешена демонстрация некоторых западных фильмов, более раскованно чувствуют себя женщины.

Безусловно, все это способствует изменению общего идеологического климата в стране, но не более того. По-прежнему запрещены политические партии, лидеры страны (кто по убеждению, кто по привычке, а кто и вынужденно) соревнуются в антиамериканской риторике, а против активистов Движения за свободу Ирана возбуждено «шпионское» уголовное дело. До сих пор главным врагом Ирана официально считаются США. В то же время отношения с Россией, как с одним из возможных противовесов единственной «сверхдержаве», и Хатами, и его оппоненты считают необходимым укреплять. Отсюда и практически консенсусная поддержка недавнего визита Хатами в Москву, и планы Ирана сотрудничать с Россией в военной сфере, вызывающие нескрываемое недовольство американцев.

Консерваторы выдвинули против Хатами трех кандидатов, причем двое из них - технократы, знающие толк в экономике (слабое место Хатами - именно экономические вопросы), но проигрывающие ему в харизматичности. Наиболее влиятельный из них - Ахмад Таваколи, тесно связанный с существующим с 50-х годов религиозным обществом Ходжатие; на нынешних выборах, по предварительным данным, он получил около 15% голосов. Представители этого общества стремятся отделить религию от политики (но в индивидуальном качестве не прочь поучаствовать и в политических играх), выступают за строгое следование нормам шариата, против исламского модернизма. Примечательно, что в первой половине 80-х годов Ходжатие объективно играло роль умеренной альтернативы наиболее радикальным сторонникам Хомейни. Представители Ходжатие в правительстве Хабиболла Асгароулади-Мосальман (министр торговли) и нынешний кандидат Таваколи (министр труда и социальных дел) тогда боролись против слишком сильного государственного регулирования экономики и вмешательства исламских активистов в хозяйственную жизнь. Эта точка зрения находила поддержку в торговых кругах страны. В 1983 году оба министра, связанных с Ходжатие, ушли в отставку в знак протеста против очередной кампании, угрожавшей «накопителям и спекулянтам».

Теперь Асгароулади-Мосальман является специальным представителем лидера страны Али Хаменеи по вопросам благотворительности. Сам Хаменеи официально не вмешивается в избирательную кампанию, но благоволит к Таваколи. Их сближают опасения, что политика Хатами носит слишком прозападный характер, что может нанести ущерб не только традиционному благочестию, но и «отечественному предпринимателю», который может не выдержать конкуренции с иностранным бизнесом. Примечательно, что «антизападник» Таваколи получил образование в британском Ноттингемском университете и имеет репутацию квалифицированного экономиста.

Другой консервативный кандидат, бывший министр энергетики Хасан Гафурифард тоже получил хорошее светское образование - он защитил докторскую диссертацию по электронике. После ухода с министерского поста он избирался депутатом парламента от Тегерана, но на минувших выборах из-за успеха реформаторов лишился мандата. Гафурифард - типичный исламский технократ, сделавший быструю карьеру после революции 1979 года в условиях изгнания с руководящих постов технократов предыдущего поколения, сделавших карьеру при шахе.

Третий кандидат-консерватор, бывший министр информации Али Фаллахиян, является наиболее одиозной с точки зрения Запада, политической фигурой среди нынешних претендентов на президентский пост. Основания для этого есть - бывший мулла и глава революционного комитета в провинции Хузестан, он занимал в иранском правительстве пост министра информации. За этим невинным словом скрывается мощная спецслужба, которая, по утверждению западных СМИ, причастна к гибели многих противников нынешнего иранского режима, нашедших прибежище в Европе (в том числе последнего шахского премьера Шапура Бахтияра). В частности, лично Фаллахияна обвиняли в организации убийства лидеров курдской эмиграции в Германии. Хатами после прихода к власти отправил Фаллахияна в отставку - неудивительно, что тот оказался в числе наиболее решительных оппонентов президента-реформатора.

Однако ни Гафурифард, ни Фаллахиян не пользуются значительной известностью внутри страны - в этом они уступают не только Хатами, но и Таваколи. Отсюда и явно неудачный результат обоих - в сумме около 1%.

Еще один заметный участник прошедших выборов - адмирал Али Шамкани, занимающий ныне пост министра обороны (у него третье место - 2,81% голосов). Шамкани - представитель молодого по возрасту иранского генералитета (министру 46 лет), который полностью сформировался в послереволюционные годы и отличается преданностью исламским ценностям. Адмирал сделал карьеру не только на флоте, но и в близкой к Хомейни организации Корпус стражей исламской революции, исполнявшей функции жандармерии. Министр относится к числу военных, старающихся держаться подальше от идеологических споров, хотя в его официальной биографии отмечен интерес Шамкани к политике и религии. Примечательно, что военный кандидат участвует в выборах президента Ирана впервые с 1980 года. Впрочем, пока генералы не играют в стране самостоятельную политическую роль: иранские военные тем и отличаются от турецких, что являются ревностными прихожанами и не склонны идти против своих мулл. По крайней мере, пока - сам факт участия министра обороны в выборах (пусть даже с не самым высоким результатом) можно рассматривать как важную политическую заявку на будущее.

После выборов

Очевидно, что получив поддержку избирателей, Хатами получит новый заряд политического оптимизма, но не более того. Система сдержек и противовесов, сконструированная аятоллой Хомейни, продолжает действовать. Иранский президент не может не помнить о судьбе своего предшественника Банисадра, рискнувшего после оглушительной победы на выборах бросить вызов всесильным муллам и ныне коротающего свои дни во французском изгнании.

Похоже, что борьба между Хатами и консерваторами будет идти еще долго и с переменным успехом. При этом важно отметить, что иранцы, поддерживая в большинстве своем динамичного президента и его реформы, в то же время не возражают против наличия консервативного «противовеса» в виде аятоллы Хаменеи. С их точки зрения, «наследник» Хомейни вполне легитимен, хотя и не избран народом. Так проявляется менталитет общества, столетиями жившего при монархии (Каджаров и Пехлеви) и с почтением относящегося к религии. Кроме того, иранцы среднего и старшего возраста с подозрением относятся к слишком активной модернизации и вестернизации - они помнят провальный опыт последнего шаха. Многие из них поддерживают Хатами только до тех пор, пока он, как они считают, действует в русле традиции Хомейни.

Другое дело, что новое поколение иранцев, которое выросло уже при исламской республике, тянется к западной культуре, как это было и с советскими шестидесятниками, и негативно воспринимает исламскую ортодоксию. Сможет ли оно повлиять на развитие событий в поствыборный период - сказать сложно. По крайней мере, у него есть энтузиазм, но нет административных рычагов. Однако не стоит забывать, что именно молодежь в 1978-1979 годах стала основной движущей силой исламской революции. Другое дело, что Хатами - не Хомейни, и склонен скорее к позиционной борьбе, чем к решительному столкновению с оппонентами.

В любом случае очевидно, что иранская система управляемой демократии переживает явный кризис. И период 80-х годов с их выборами, превращенными в формальность, уже стал историей. Правда, «точка возврата», судя по всему, еще не пройдена, что не исключает возможность регресса.

Алексей Макаркин - руководитель аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати