03.08.2001 | Алексей Макаркин, Ольга Пашкова

Люди XX века: Пал Малетер

Будапешт октября 1956 года был городом, в котором начиналась гражданская война. Вооруженные повстанцы, по большей части студенты, интеллигенты и рабочие, низвергнувшие памятник Сталину (от него остались лишь сапоги, которые демонтировали лишь спустя несколько месяцев), фактически контролировали улицы венгерской столицы. Армия сохраняла верность коммунистическому режиму и удерживала наиболее важные городские объекты, но и в ней происходили непростые процессы. Солдаты явно не хотели стрелять в восставший народ, а большая часть офицерского корпуса пребывала в состоянии растерянности. Но никто из старших офицеров не мог переступить через принцип лояльности власти. Почти все генералы и полковники были членам компартии, привыкшими за минувшее десятилетие верно служить сталинистскому режиму, который возглавлял Матяш Ракоши, а с лета 1956 года его преемник Эрне Гере.

Однако в октябре 56-го сам режим уже лежал в руинах, лишившись доверия народа и опираясь лишь на силовые структуры и часть партийных активистов, которая к тому же все более редела. Многие коммунисты требовали реформ, поддерживали лозунги десталинизации - их признанным лидером был Имре Надь, старый член компартии с безупречным рабочим происхождением, уволенный Ракоши в 1955 году с поста премьера за склонность к реформаторству. Ситуацию еще более осложняло присутствие в Венгрии советских войск, которые, впрочем, также находились в непростом положении. Руководство СССР не могло никак выбрать между двумя вариантами: «жестким» вооруженным вмешательством в венгерские дела или ставкой на Имре Надя и его сторонников в надежде на то, что им удастся самостоятельно добиться успокоения бурлящей страны. В октябре 56-го слабо ориентировавшиеся в венгерских делах советские военные лишь помогали армии и полиции бороться с повстанцами, неся при этом немалые потери в городских боях.

В этот момент для повстанцев было особенно важно, чтобы их поддержал хоть кто-то из военного руководства. Ведь лидеры восстания, рабочие и недоучившиеся студенты, были никому не известны. Подобно декабристам на Сенатской площади, они ждали прихода офицера с «густыми эполетами» (то есть полковника или генерала). И такой офицер нашелся. В конце октября сторону повстанцев принял полковник Пал Малетер, командовавший военно-строительными подразделениями венгерской армии. Так начался стремительный взлет этого человека, о котором уже через несколько дней говорил весь мир. А за взлетом последовало падение: арест, полтора года лишения свободы, закрытый суд и казнь.

Офицер-коммунист

Пал Малетер родился в 1917 году в семье юриста в городе Эперьеше. Когда он был еще ребенком, его родной город стал называться Прашов, так как после распада Австро-Венгерской империи он вошел в состав Чехословакия. В середине 30-х годов Пал начал изучать медицину в Пражском университете, но в 1938 году Прашов как и весь юг Словакии с большим количеством венгерского населения был присоединен к Венгрии в результате так называемого «Венского арбитража» (арбитром выступала Германия). Этим подарком Гитлер привлекал на свою сторону авторитарный режим адмирала Миклоша Хорти.

Судя по всему, в семье Малетера такое изменение границы восприняли благожелательно - в Чехословакии венгры были национальным меньшинством. Так и не получив диплома врача, молодой Пал поступил в знаменитую Академию Людовики - венгерское военно-учебное заведение, основанное еще в XIX веке. Через эту академию прошла элита венгерского офицерства - так, несколькими годами раньше ее закончил Бела Кирай, который в ноябре 56-го стал одним из соратников министра обороны Пала Малетера.

Закончив в 1942 году академию, лейтенант Малетер отбыл на фронт. К тому времени Венгрия уже втянулась во вторую мировую войну на стороне Германии. Венгерские войска сражались на советско-германском фронте (от Украины до Сталинграда), впрочем, большинство солдат и значительная часть офицеров делала это без особого энтузиазма. Для них были непонятны цели войны, да и германское командование не особенно жаловало своих союзников.

Многие венгерские военнослужащие оказались в советском плену: Малетер был пленен в 1944 году. Однако это печальное событие привело не к краху, а, напротив, к продолжению его военной карьеры. Лейтенанта, не скрывавшего своих антинацистских настроений, отправили учиться в специальную школу, готовившую партизан-парашютистов. Линия фронта приближалась к территории Венгрии, и командование Красной армии было заинтересовано в том, чтобы получить поддержку «изнутри». Надежд на местных коммунистов было немного - находившиеся долгие годы на нелегальном положении, они в разгар войны даже объявили о самороспуске. Поэтому была сделана ставка на формирование партизанских отрядов из числа военнопленных.

Известно, что отбор кандидатов в такие отряды проводили советские спецслужбы. Значит ли это, что Малетер был их агентом? В годы второй мировой войны контакты со спецслужбами стран-союзников устанавливали многие антифашисты - не случайно, потом в странах Восточной Европы их называли «английскими» или «американскими» агентами. Точно так же и лейтенант Малетер, выходец из «буржуазной» семьи, не мог попасть в партизанский отряд без санкции «органов». Однако все это не имеет отношения к позорному «стукачеству», что, как правило, имеется в виду, когда заходит речь о сотрудничестве со спецслужбами.

В партизанском отряде Малетер, судя по всему, зарекомендовал себя неплохо: он был его командиром и воевал против немцев в Трансильвании. В конце войны Малетер стал капитаном, спустя непродолжительное время - майором. В венгерской армии шла «чистка»: места старых хортистских генералов занимали молодые офицеры, сделавшие ставку на коммунистов, а затем и «выдвиженцы» из рабочего класса. Малетер, вступивший в компартию (она после своего «восстановления» называлась Венгерской партией трудящихся), был в их числе. Во второй половине 40-х годов он становится начальником охраны президента, в 1953 году Малетеру присваивается звание полковника и он получает назначение на пост начальника венгерских военных строителей.

Малетеру явно везло: его обошли стороной процессы по обвинению в государственной измене, которые в подражание Сталину устраивал Ракоши. В первую очередь, венгерских сталинистов «интересовали» собственные коллеги по партии, воевавшие в 30-е годы в Испании или находившиеся в подполье на Родине. Точно так же, как Сталин, оставляя в живых некоторых кадровых офицеров царской армии (например, маршала Шапошникова) беспощадно расправлялся с троцкистами и бухаринцами. Впрочем, к самым высоким постам в венгерской армии эпохи «чисток» Малетера не допускали: они уже с начала 50-х годов предназначались только для выходцев из пролетариата, которые разбирались в военном деле так же, как луганский слесарь Климент Ворошилов.

Повстанец и министр

В октябрьские события 56-го Малетер был втянут, можно сказать, случайно. 25 октября министр обороны Иштван Бата (бывший секретарь райкома и доверенное лицо Ракоши) поручил ему прибыть к будапештским казармам Килиан, в которых были расквартированы военные строители, и предотвратить их захват демонстрантами. Для выполнения боевой задачи Малетеру было выделено пять танков - это было немало, так как во всем Будапеште в наличие имелось лишь 50 машин.

Венгерский писатель Ласло Дюрко, автор большого исследования о событиях 56-го года, утверждает, что Малетер приказал танкистам открыть огонь по повстанцам. При этом он ссылается на воспоминания одного из повстанческих лидеров, Гергея Понграца, который вообще относился к Малетеру крайне негативно, считая его советским агентом. Понграц даже утверждал, что Малетер собственноручно расстрелял двух его людей.

Трудно сказать, был ли Малетер столь жесток 25 октября. Но в любом случае, его первоначальные антиповстанческие действия выглядят вполне логично. Он получил приказ и должен был его выполнять. Однако, похоже, что уже первые часы, проведенные у казарм Килиан, убедили его в том, что повстанцы - это не кучка мятежников, а реальная сила, которая не рассеется из-за нескольких выстрелов. Не исключено, что сработало и раздражение против «партийных генералов» вроде Баты, бросивших его воевать против собственного народа. В общем, или 25 октября к вечеру, или на следующий день Малетер вступил в переговоры с повстанцами.

Ласло Дюрко пишет, что полковник испытывал явные колебания - он начал с того, что предложил участникам восстания амнистию, а закончил переходом на их сторону. «Я доложил министру, что перехожу на сторону повстанцев. С тех пор мы сражаемся вместе», - сказал Малетер спустя несколько дней в интервью одной из газет. Сражаться приходилось как против собственных коллег (ни один старший венгерский офицер не последовал примеру Малетера), так и против советских войск, находившихся в городе. Бои к тому времени уже приняли кровопролитный характер: по состоянию на 28 октября уже погибло около 600 венгерских граждан и примерно 350 советских военнослужащих.

Однако бои продолжались недолго. Возглавивший правительство Имре Надь 28 октября предложил повстанцам заключить перемирие, признав справедливость их борьбы. Глава Партии трудящихся Гере, министр Бата и многие другие известные сталинисты бежали в СССР, где еще ранее нашел себе прибежище Ракоши. В новое правительство и партийное руководство были включены политики, не запятнавшие себя участием в репрессиях, а некоторые из них (как новый партийный лидер Янош Кадар) сами при режиме Ракоши некоторое время провели в тюрьмах. Советские войска по просьбе Надя покинули Будапешт.

Малетер в эти дни из мятежника стал героем. Обратимся снова к книге Ласло Дюрко: «Сразу же после объявления правительством перемирия этот высокий, статный армейский полковник стал одной из наиболее притягательных фигур не только для журналистов, с ним захотели встретиться и некоторые иностранные дипломаты; личность его оказалась в центре внимания». 30 октября Малетер становится сопредседателем Комитета революционных вооруженных сил, который принял на себя командование над повстанческими частями. Другим сопредседателем стал генерал Бела Кирай, бывший капитан армии Хорти, ставший после войны коммунистом, командующим сухопутными войсками и начальником военной академии. В отличие от Малетера, он был арестован в 1951 году, приговорен к смертной казни, замененной пожизненным заключением, и провел в тюрьме несколько лет. В дальнейшем ему повезет больше, чем Малетеру: генерала Кирая ждали эмиграция в США, чтение лекций по военной истории, возвращение в Венгрию в конце 80-х и депутатский мандат на первых свободных парламентских выборах в 1990 году.

31 октября правительство Надя принимает решение придать официальный статус повстанческим офицерам. Кирай назначается комендантом Будапешта, а Малетер - первым заместителем министра обороны. Если учесть, что министром обороны к тому времени стал не слишком популярный в войсках генерал Карой Янза (бывший рабочий, до назначения был заместителем министра по тылу), то понятно, что реальная власть в военном ведомстве перешла к Малетеру. Тем самым Надь сделал очередной важный жест в сторону повстанцев - один из тех, которые вызвали резкое недовольство Кремля, где пришли к выводу, что необходимо прямое вооруженное вмешательство без оглядки на венгерскую независимость.

В течение последующих нескольких дней (до 3 ноября) Малетер пытался установить контроль над всеми повстанческими группами. Это удалось ему не до конца: многие повстанцы были настроены резко антикоммунистически и с подозрением относились как к Малетеру, так и к правительству Надя в целом. Кроме того, полковник приложил немало сил к тому, чтобы расставить на высших постах в армии кадровых офицеров - партийные активисты лишаются своих позиций в вооруженных силах.

В первые ноябрьские дни Малетер становится не только одним из руководителей венгерской армии, но и политически значимой фигурой. 1 ноября он встречается с только что освобожденным из тюрьмы главой венгерской Католической церкви кардиналом Йожефом Миндсенти. Убежденный антикоммунист, кардинал считал Имре Надя и его сторонников «наследниками рухнувшего режима», и явно дистанцировался от них. Примечательно, что и военные, судя по всему, были примерно того же мнения. 2 ноября на заседании президиума ЦК КПСС специально приглашенный на него Янош Кадар заявил: «Малетер, Ковач (новый начальник Генштаба), Кирай - правительству не подчиняются. Они не хотят плохих министров». К тому времени Кадар уже отказался от сотрудничества с Надем и сделал ставку на прямое советское вмешательство.

Одним из «плохих министров» был генерал Янза, числившийся начальником Малетера. 3 ноября под давлением Малетера и Кирая он смещается со своего поста (в этот же день были уволены и большинство других министров-коммунистов). Новым министром становится Малетер, который одновременно производится в генерал-майоры. Тогда он не знал, что до начала боевых действий советских войск против правительства Надя остаются даже не дни, а считанные часы.

Драма Малетера

Принципиальное решение о свержении кабинета Надя было принято советским руководством в самом начале ноября. Шоком для Никиты Хрущева стал штурм повстанцами будапештского горкома партии 30 октября и линчевание его защитников. Этого советское руководство не простило ни повстанцам, ни помирившемуся с ними Надю. Кроме того, настойчивое желание нового венгерского руководства видеть свою страну нейтральной (то есть вывести ее из Варшавского договора) и добиться скорейшего вывода советских войск, в условиях «холодной войны» воспринималось в Кремле как предательство.

Одновременно делалось все, чтобы ввести правительство Надя в заблуждение. 3 ноября в здании венгерского парламента состоялись переговоры по поводу вывода советских войск. На них речь шла о конкретных вопросах: когда и как части Советской армии покинут Венгрию. Второй тур переговоров было предложено провести на советской военной базе Текел на острове Чепель недалеко от Будапешта. Туда вечером 3 ноября прибыла венгерская правительственная делегация, в которую входили министры Ференц Эрдеи и Пал Малетер, начальник Генштаба генерал Иштван Ковач и глава оперативного управления Генштаба полковник Миклош Сюч. Таким образом, три ключевых должностных лица венгерской армии оказались на территории, полностью контролируемой советскими войсками.

Разумеется, Малетер и его коллеги допустили явную неосторожность. Однако их можно понять: в течение долгих лет они воспринимали Советскую армию как свою союзницу и не могли предположить, что их вероломно обманут. Реальность оказалась жестокой: в полночь в зал, где проходили переговоры, прибыл председатель КГБ СССР Иван Серов и объявил об аресте всей венгерской делегации. На рассвете 4 ноября началась операция «Вихрь». Советские войска вновь вступили в Будапешт, где вспыхнули ожесточенные бои - повстанцы под руководством генерала Кирая оказывали упорное сопротивление в течение нескольких дней. Имре Надь и его соратники нашли убежище в югославском посольстве, а список нового правительства во главе с Яношем Кадаром был составлен в Москве.

Генерал Малетер и другие члены делегации сразу же после ареста были отправлены на гауптвахту, где содержались под усиленной охраной. Там с ними беседовал советский генерал Евгений Малашенко, вспоминавший спустя много лет, что венгерских офицеров «ошеломило случившееся, но они старались держаться с достоинством».

Дальнейшая судьба министра обороны Венгрии была трагична. После полуторагодичного пребывания в заключении он предстал перед закрытым судом, на котором был приговорен к смертной казни. 16 июня 1958 года приговор был приведен в исполнение - вместе с Малетером казнили Имре Надя и журналиста Миклоша Гимеша. Генерал Кирай был приговорен к смерти заочно. Соратников Малетера, которые при его участии были назначены на высокие военные посты в конце октября - начале ноября 56-го, осудили на различные сроки лишения свободы. Так, генерала Ковача приговорили к 6 годам тюрьмы, а полковник Андраш Мартон, командовавший внешней обороной Будапешта, получил 10 лет.

Долгие годы о генерале Малетере в Венгрии старались не вспоминать: режим Кадара делал все, чтобы об Имре Наде и других казненных венгерских политиках поскорее забыли. Ситуация изменилась в конце 80-х, когда наступила эра «бархатных революций». Смертный приговор Малетеру был отменен в 1989 году. В том же году, 16 июня, в годовщину казни, останки Надя, Малетера, Гимеша, а также казненного несколько ранее полковника Йожефа Силади и умершего во время следствия министра Гезы Лошонци были торжественно перезахоронены в будапештском сквере Героев. Самую яркую речь на траурной церемонии произнес молодой юрист Виктор Орбан, потребовавший проведения свободных выборов и вывода советских войск. Сейчас он возглавляет венгерское правительство.

Церемония перезахоронения стала одним из ключевых событий венгерской «бархатной революции». В начале 90-х советские войска покинули Венгрию, как этого и хотел генерал Пал Малетер, посвятивший недолгие часы пребывания на посту министра попытке решить именно этот вопрос. Могилы в сквере Героев стали местом почитания - не только венгры, но и иностранные гости приносят туда венки и цветы. Первый российский президент Борис Ельцин во время визита в Венгрию в 1994 году тоже возложил венок к памятному месту. Венгерское общественное мнение расценило этот поступок как акт покаяния.

Версия для печати