18.01.2016 | Никита Масленников, Марина Войтенко

Экономика-2016: от рецессии к реформам

Начало года явно обозначило ускорение турбулентности на мировых финансовых рынках. Сформировавшиеся еще в 2015-ом страхи инвесторов, связанные с динамикой нефтецен, возрастающим долгом развивающихся стран и замедлением китайской экономики резко усилились…

Январь ознаменовался общемировыми распродажами рисковых активов. И, судя по всему, нет никаких предпосылок к изменению настроений инвесторов в ближайшее время. Восстановления фондовых рынков ранее второй половины года не ожидает никто.

Согласно официальной статистике, цены производителей в КНР в декабре 2015 года снижаются 46 месяцев подряд, указывая на отсутствие значимых стимулов для повышения деловой активности. Экономисты Всемирного банка понизили прогноз по росту экономики Поднебесной в 2016 году с 7% до 6,7%. По оценкам Международного валютного фонда, ВВП страны в 2015-ом вырос на 6,8% (двумя годами ранее – 8%), а по итогам текущего года показатель достигнет лишь 6,3%. На первый взгляд, не такая уж большая «потеря», особенно учитывая старт реализации амбициозных многолетних планов по восстановлению экономического равновесия. Однако серьезное беспокойство инвесторов вызывает состояние финансового сектора Китая, где, по мнению многих международных экспертов, долговая ситуация[1], вероятно, прошла точку невозврата, и разрешить эту проблему будет крайне трудно.

По оценкам аналитиков Credit Suisse, например, по итогам-2015 долговая нагрузка в Поднебесной достигла $28 трлн[2]. Только во втором квартале-2015 объем внешнего долга КНР увеличился, согласно официальным данным, на 63%. Причем значительная часть прироста обусловлена операциями curry-trade, наложившимися на высокую базу, накопленную по ходу укрепления юаня в 2012-2014 годах.

Тревожно выглядит, не смотря на огромные золотовалютные резервы, кризис долларовой ликвидности, о чем свидетельствует снижение ЗВР в 2015 году с $3,8 до $3,3 трлн. или на 13% ($500 млрд). Аналитики рынков, обращая внимание на значительный отток капитала из Китая, расходятся во мнениях относительно его объема. Так, в RBS, например, считают, что в декабре он достиг $170 млрд. В других инвестбанках уверены, что начиная с осени, показатель составлял $100 млрд в месяц. В JP Morgan полагают, что за последние полтора года из страны «вытекло» $930 млрд. И это – весомый повод для поддержания нервозности рынков.

Народный банк Китая обозначил борьбу со спекулянтами главной своей задачей. Введены ограничения в торговле ценными бумагами и валютой. Мажоритарным акционерам публичных компаний запрещена продажа пакетов более 1% за три месяца. Приобретение долларов (пока, правда, устным распоряжением) лимитировано для всех (то есть, как для корпоративных клиентов, так и для физлиц): разовая покупка не может превышать $5 тыс, если заказ сделан за день, то $10 тыс. Операции разрешены трижды в неделю, но их общий объем квотирован – до $50 тыс. в год.

В начале минувшей недели власти Поднебесной с помощью крупных банков вмешались в ход торгов юанем на площадках Гонконга. Так называемая ожидаемая депозитная ставка межбанка overnight взлетела до 82%, а недельная – до 38%. В результате объемы маржинальных позиций стали снижаться максимальными темпами за последние четыре месяца, а спред между внешним и внутренним курсами ренминби сузился до менее 100 пунктов впервые с ноября. Тем не менее, юань остается нестабильным. Его ослабление в течение года на 10-15% уже не выглядит невероятным.

Несмотря на беспрецедентные усилия денежных властей, китайские фондовые площадки, продолжает лихорадить от сессии к сессии (из-за падения индексов ниже 7% два раза торги вообще пришлось останавливать на целый день[3]). «Импульс Поднебесной» получает продолжение на рынках США. 9 из 13 торговых дней индекс Dow Jones с начала года закрывался в минусе. Корректировка, в принципе неизбежная после повышения ФРС базовой ставки (рынок акций был перегрет), под воздействием «китайского фактора» ускорилась и усилилась.

Замглавы ФРС США Стэнли Фишер, кстати, задним числом вполне доходчиво объяснил повышение базовой ставки необходимостью перекрыть кислород дальнейшему перегреву рынков. Решение принято, но остается интрига, как оно сработает. Другой Фишер, по имени Ричард, между прочим, бывший руководитель федерального резервного банка Далласа, заявил, что «боеприпасы кончились», если начнется паника, то ее «расстреливать» нечем. Лидер Федрезерва Джанет Йеллен, тем не менее, хранит спокойствие, подтверждая намерение двигаться обозначенным в декабре курсом и далее, правда, с примечательной оговоркой: «постепенно не означает механически, с равными промежутками времени и на равное количество процентных пунктов». Иными словами, все будет зависеть от того, как пойдут дела собственно в экономике США и глобальном хозяйстве в целом. Пока же в самих Штатах явных предпосылок ни для падения, ни для ускорения экономической динамики не наблюдается. В опубликованном ФРС 13 января регулярном обзоре Beige Book («Бежевая книга») рост деловой активности в 9 из 12 округов Федрезерва охарактеризован как сдержанный (modest) или умеренный (moderate)

Ближайшие прогнозы по фондовым рынкам выглядят мрачновато и по-медвежьи. Финансовые аналитики постоянно подчеркивают, что речь сейчас может идти лишь о сохранении капитала, а не о том, чтобы заработать на нем. Инвестбанкиры рекомендуют своим клиентам избавляться от всех активов, кроме качественных бондов. Инвесторы уходят в cash и минимальный риск (то есть, в гособлигации[4]), стремясь переждать очередное рынкотрясение. При этом, по оценке Standard & Poor:)s, положение дел с рейтингами мировых компаний является наиболее сложным с 2009 года: 35% корпораций, являющихся клиентами агентства, имеют рейтинг на пять ступеней ниже инвестиционного. Что же касается не мусорных бондов, то лишь 6% эмитентов сохраняют «позитивный» прогноз, у 17% он «негативный», остальные – на пересмотре.

Падение рынков показывает, что потенциал замедления мировой экономики еще далеко не исчерпан. 6 января Всемирный банк снизил прогноз-2016 для глобального ВВП с 3,3% до 2,9%. Главный ограничитель – замедление развивающихся стран. В целом от этой части pax economica ждут прироста на 4,8%. Но, «светлое пятно», пожалуй, только Южная Азия (Индия – 7,8%, Пакистан – 4,5%). Китай притормозит до 6,7% (и это – пока умеренно оптимистическая оценка). Бразилия и Россия останутся в рецессии, Латинская Америка покажет на круг нулевой темп (после спада-2015 на 0,9%). В развитых экономиках приросты меньше, чем ожидалось ранее: в США вероятны 2,7%, в Еврозоне – 1,7%. Их вклад в общемировую копилку, однако, будет увеличиваться.

Вклад стран в общемировой экономический рост

Источник: Всемирный банк

Вердикт комментаторов почти единодушен – во Всемирном банке собрались оптимисты. Чтобы прогноз реализовался, необходимо восстановление доверия инвесторов к развивающимся рынкам. Как и когда? Ответы неочевидны. Поэтому рост мирового ВВП, скорее всего, не превысит 2,7% (см, например, статью профессора Принстонского университета Ашока Моди на Project Syndicate).

4 января стало ясно, что в сторону снижения будет пересматриваться и октябрьский прогноз Международного валютного фонда (тогда предполагалось, что рост-2016 достигнет 3,1%). Прозрачный намек на это сделал его главный экономист Морис Обстфелд. В центре внимания аналитиков Фонда: Китай (вторичные эффекты его торможения оказались заметно более масштабными); кризис беженцев, «создающий трудную задачу для потенциала ЕС»; действия ФРС; экономическая политика в emerging markets (прежде всего, связь режима валютного курса с финансовой стабильностью) и сложности международной торговли (несколько последних лет она растет темпом ниже, чем у мирового ВВП), которые могут усугубиться практическим свертыванием после декабрьской конференции в Найроби Дохийского раунда переговоров в рамках ВТО. Новый доклад о перспективах глобальной экономики МВФ намерен опубликовать в апреле, помимо прогноза особое внимание в нем будет уделено опыту структурных реформ в развитых странах.

Наблюдаемое охлаждение глобального хозяйства толкает вниз котировки нефти. При этом на фундаментальный небаланс предложения и спроса накладываются геополитические риски и укрепляющийся доллар. В итоге Brent торгуется около $30 за баррель, временами уходя ниже этой планки. «Дно», по-видимому, еще впереди. Предположения о $20-25 за баррель вовсе не выглядят «научной фантастикой». Минэнерго РФ предлагает «подумать» о краткосрочном пикировании до $15 за баррель. Аналитики Standard Chartered не исключают даже падения к $10.

Но речь идет лишь о возможности краткосрочного обвала, поскольку нынешнее снижение нефтяных цен связано не только с фундаментальными факторами, но и с игрой на понижение, во многом спровоцированной укреплением курса доллара. Согласно отчету Комиссии по торговле товарными фьючерсами США (CFTC) за первую неделю текущего года объем коротких позиций в нефтяных фьючерсах достиг рекордного уровня за всю историю наблюдений. С начала октября-2015 он увеличился почти на 80%, или на 80 млн баррелей По состоянию на 5 января крупные спекулянты держали открытыми короткие позиции на 182,5 тыс. контрактов по миллиону баррелей на нефть марки (WTI), что фактически в два раза превышает суточное мировое потребление «черного золота», или в 11 раз – суточное потребление в Соединенных Штатах. Между тем, сами по себе открытые позиции являются лишь финансовыми инструментами, и на реальную поставку из них пойдет очень малая часть. Так что к середине года повышение цен выше текущего уровня попросту неизбежно. Но и для возврата даже в среднесрочной перспективе к рубежам годичной давности оснований нет и, видимо, учитывая фундаментальные тренды (включая смену технологий) в глобальном хозяйстве, быть не может.

Мировые нефтегранды в 2015 году уже сбросили инвестиции на 25-30% (по оценке Wood Mackenzie Ltd., заморожены 68 крупных проектов общей стоимостью $380 млрд.). В 2016-ом, как ожидается, к ним добавятся еще 20%. Серьезная озабоченность ситуацией наблюдается в ОПЕК: если котировки в ближайшие недели не «отрастут» до $35 за баррель, то в начале марта возможно проведение экстренной конференции нефтекартеля с обсуждением вопроса о сокращении квот добычи. На этом фоне примечателен прогноз министерства энергетики США: среднегодовой WTI будет стоить $38,54 за баррель, Brent – $40,15. Оценка-2017 для этих маркерных сортов $47 и $50 за баррель соответственно. Понятно, что для российской Urals цена будет ниже на спред к Brent в $3,0-3,5.

Нефтецены, бесспорно, обстоятельство – значимое и заставляющее корректировать прогнозы-2016 для отечественной экономики. Но, как говорится, не «бочкой» единой … Помимо не слишком комфортного внешнего фона основание к задумчивости – итоги одиннадцати месяцев прошлого года, подведенные 28 декабря Минэкономразвития. Экономическая активность продолжила снижение. Ноябрьский индекс ВВП с исключением сезонности составил -0,3% к предыдущему месяцу. В годовом выражении падение ускорилось до 4,0%, снижение в январе-ноябре достигло 3,8% против 3,7% в январе-сентябре и 4,1% в третьем квартале. В отрицательной зоне обосновались все основные макропоказатели (с устраненным влиянием сезонного фактора к предыдущему месяцу): промвыпуск сократился на 0,6% (в том числе в обрабатывающих производствах – на 0,5%), инвестиции в основной капитал – на 1,1%, объемы строительных работ – на 0,2%, ввод в действие жилых домов – на 1,3%, оборот розничной торговли – на 0,8%, объем платных услуг населению – на 0,7%, реальные располагаемые доходы населения – на 1,3%. Нулевой темп показала реальная заработная плата. Безработица поднялась на 0,2 п.п. до 5,8%. Вновь основательно просели сальдо торгового баланса (на 36,8% ниже уровня ноября-2014), экспорт и импорт (на 31,2% и 27,8% год к году и к октябрю-2015 на 7,1% и 2,9% соответственно).

В годовом выражении все главные слагаемые экономической динамики продолжают пребывать в состоянии существенного спада.

Основные показатели развития экономики, % год к году

Источник: Минэкономразвития

Наблюдаемая картина заставляет пересматривать ожидания-2016. «Пик проблем в экономике страны еще не пройден», – считает глава Комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин. И с этим трудно не согласиться. К примеру, инфляция-2015 набрала, по данным Росстата, 12,9%[5]. Но, впереди еще перенос курсового эффекта на внутренние цены от декабрьского и текущего ослабления рубля, влияние новых ограничительных мер на украинском и турецком треках, последствия «платононизации» грузоперевозок и т.п.

Заметим, что реальные располагаемые доходы населения в 2015 году в 2015 году снизились в 73 регионах, в то время как в 2009-ом этот факт отмечался в 48 субъектах РФ. «Поддержку» падению оказывают траектория реального размера пенсий (в разгар прошлого кризиса они, напротив, резко выросли, удержав и уровень доходов в целом), состояние банковской розницы (за 11 месяцев кредиты физлицам сократились на 5,8%, с учетом же валютной переоценки – на 6,2%). Вывод на основании такой картины ясен – драйвером восстановления-2016 потребительский спрос стать не сможет. Обследования российских компаний показывают, что в следующем году в среднем они намерены повышать зарплату работникам на 7%. Ожидаемая инфляция, однако, «съест» всю предполагаемую дельту.

Подушевой ВВП-2015 – фундаментальная основа потребления населения – резко ушел вниз. В 2014 году (по номинальному курсу) – $13 тыс., в 2015-ом – $8,4 тыс. Рассчитывать на «заполнение» такого разрыва за один год – малореалистично.

Промвыпуск явно стагнирует. При этом его динамика со снятой сезонностью ухудшается: в октябре – минус 0,2%, в ноябре – уже минус 0,6%. В ЦМАКП оценка несколько лучше официальной, но эксперты тоже констатируют некий разворот тренда – после слабого восстановления, начавшегося еще в мае, в середине и конце осени промпроизводство уменьшалось темпом 0,3-0,4% в месяц.

Декабрьские индексы предпринимательской уверенности (рассчитываются Росстатом) подтвердили тренды ноября. Некоторое улучшение отмечено только в добывающих отраслях. Баланс оценок респондентами спроса на продукцию (портфеля заказов) составил у добычников – минус 24%, в обработке – минус 42% (год назад минус 28% и 39% соответственно). Добавим, что ноябрьские балансы выглядели лучше – «-23%» и «-41%».

Предположения об изменении положения дел в ближайшие три месяца оставляют желать лучшего: хотя баланс оценок все еще остается в положительной области, налицо его существенное уменьшение.

Динамика оценок ожидаемого в ближайшие три месяца изменения выпуска продукции организаций, баланс в %

Источник: Росстат

На шестимесячном горизонте показатели разнонаправлены: в добывающих отраслях баланс сокращается с 3 п.п. до 1 п.п., в обрабатывающих производствах несколько подрастает – с 4 п.п. до 7 п.п. Ожидания промышленников по меньшей мере на первое полугодие-2016 остаются неустойчивыми.

По версии итогов ноября-2015 в «редакции» Минэкономразвития, единственное светлое пятно на общем «сером» фоне – инвестиции. Их падение замедлилось до 4,9% против 5,2% год к году в октябре и за 11 месяцев набирает 5,5%. При этом, впрочем, соизмеримого улучшения предложения инвестиционных товаров (прежде всего, импорта машин и оборудования) статистика не фиксирует. Более того, эксперты отмечают в четвертом квартале наметился разворот в динамике предложения в российском хозяйстве инвестиционных товаров. По расчетам ЦМАКП, в августе-сентябре оно выросло на 5,1%, в октябре-ноябре – практически на столько же снизилось (на 5,2%, в том числе в ноябре – на 3,6%). По итогам января-ноября объем инвестпредложения оказался на 21% ниже значений годовой давности (в том числе в ноябре – на 17%): импорт машин и оборудования упал на 37%, их производство для внутреннего рынка – на 7%, выпуск стройматериалов – на 10%[6]. За тот же период 2014 года показатели составили – «-4,7%», «-13%», 0% и «+4,0%» соответственно.

Сжатие импорта, безусловно, – удар по потенциалу восстановления, прежде всего, инвестиционного роста. В то же время, вследствие этого укрепляется устойчивость платежного баланса (в первую очередь, за счет роста профицита счета текущих операций, который по итогам года может превысить $60 млрд)[7]. При прочих равных условиях (при продолжении тенденции) это будет вносить вклад в укрепление курса рубля и практически полностью компенсировать отток капитала, пик которого, по-видимому, пройден в середине 2015 года. Вместе с тем, наблюдаемая ситуация в известной мере «лукава», поскольку содержит в себе немалые риски дезинтеграции российских бизнесов из глобального хозяйства. Основательно просевшие за январь-ноябрь объемы экспорта и импорта не могут не настораживать.

Не ослабевают и другие ограничения. Расширение внутренних заимствований для финансирования дефицита госказны сокращает потенциал капитальных вложений. Потенциальный недобор бюджетных доходов усиливает риски точечных «подстроек» налоговых режимов (в нефтегазовом секторе это уже случилось). Неопределенность по тарифам и регулируемым ценам на услуги инфраструктурных монополий на всем годовом интервале также не мотивирует к инвестициям, поскольку непонятен уровень издержек. Кроме того, инфляция выше прогнозируемой притормозит сокращение ключевой ставки ЦБ РФ и соответственно стоимости банковских кредитов. На рынке долговых бумаг многим бизнесам делать тоже будет нечего – привлечение капитала подорожает вслед за наращиванием госдолга.

Смешанная картина динамики основных экономических показателей с отдельными признаками ослабления спада, тем не менее, пока не позволяет делать вывод о формировании устойчивой основы для восстановительного роста. Ситуация в глобальном хозяйстве, где сильно пасмурно и скользко, тоже не воодушевляет.

В этих обстоятельствах логична и ответственна установка Президента РФ Владимира Путина правительству: «Нужно быть готовыми к любому развитию ситуации на сырьевых рынках, на фондовых рынках, очень внимательно за этим наблюдать и иметь сценарий на любой вариант …». Набор таких «сценарных планов» крайне важен для бюджетной политики: снижение среднегодовой цена на crude oil на $10 за баррель и обусловленное этим сокращение рыночных котировок на 1 тыс м³ природного газа ведут к уменьшению доходов госказны на 2,4% ВВП (расчеты Capital Economics). Минфин предлагает ориентироваться на среднегодовую цену-2016 по российской экспортной нефти в $40 за баррель. О макроэкономических последствиях такой «перезагрузки» можно судить по измененному прогнозу МЭР, утечку о котором (официально он не опубликован) 15 января сделала газета «Ведомости».

В базовой версии, положенной, как известно, в основу бюджета-2016, экономике был «назначен» рост в 0,7%, теперь динамика уточнена до обратного знака – спад на 0,8%. Инфляция на конец года (против предыдущего варианта) разгоняется с 6,4% до 8,5%, рост цен в среднем за год – с 7,4% до 9,3%. Рубль слабеет (в среднегодовом значении) – с 63,3 до 68,2 за доллар США[8]. Промвыпуск вместо вялого роста в 0,6% теряет еще 0,4%, инвестиции ускоряют падение с 1,6% до 5,0%. То же происходит с реальными доходами населения и зарплатами – с «-0,7%» и «-0,2%» до «-4,0%» и «-3,5%» соответственно. С 0,4% до «-2,5%» разворачивается траектория торговой розницы. Безработица увеличивается с 5,8% до 6,3%. Профицит счета текущих операций платежного баланса несет потери – с $58,2 млрд до $38,3 млрд.

Основные показатели базового прогноза

Источник: проект прогноза Минэкономразвития

Следует подчеркнуть, что «уточнения» МЭР в целом находятся в прогнозном тренде относительно российской экономики. Во Всемирном банке ожидают спада на 0,7% при сохранении существенных рисков ухудшения оценки. Участники опроса Bloomberg предполагают продолжение рецессии глубиной 0,5% ВВП и т.п[9]. В Минфине, впрочем, при нефти по $40 за баррель предсказывают околонулевой рост. Зато в ЦБ РФ при стрессовых $35 за баррель (что в текущих условиях выглядит вполне реалистично, поскольку Urals торгуется ниже $27 за баррель) уверены в спаде в 2,0-3,0% ВВП.

Итог-2016 вполне может оказаться где-то посередине между версиями МЭР и центральных банкиров. Тем не менее, сбываемость любого прогноза остается существенно зависимой от содержания экономической политики. Если в основе спада нециклические факторы, синергия которых – выработанный ресурс экономической модели, тогда вектор перезагрузки институционально-регулятивной среды – это структурная повестка. Убедительный разворот к ней – главная задача 2016 года. Начинать маневр придется уже в ближайшие недели с выбора наиболее эффективной формы оптимизации бюджета.

Жесткие решения по этому поводу уже неизбежны. Бюджет, по расчетам Минфина, сводится с нулевым дефицитом при среднегодовой цене нефти в $82 за баррель. Риски повышения небаланса в 3% ВВП имелись уже и при прогнозе в $50 за баррель[10]. При Urals в среднем за год в $40 за баррель вероятное недополучение доходов может составить 1,5-1,7 трлн рублей, при $35 – превысить $2 трлн. Без дополнительных усилий по корректировке расходной части дефицит готов достичь 5,2% ВВП уже при нефти по $40. Конечно, всегда есть соблазн опустить рублевый курс. Но опять-таки, согласно расчетам аналитиков BofA ML, без правки расходов цена 3%-го дефицита составила бы 84 руб./$ в среднем за год, перечеркнув все усилия по макроэкономической стабилизации, снижению инфляции[11] и т.п.

По мнению министра финансов Антона Силуанова, в адаптации к «новой реальности» бюджетная система, государственные компании и госсектор в целом значительно отстают от частного бизнеса. Не приспосабливать расходную часть к тенденциям сокращения доходной базы уже невозможно.

«Первый шаг, – сообщил глава Минфина 13 января на Гайдаровском форуме, – мы договорились о том, что сейчас министерства и ведомства, получив соответствующие ассигнования по 2016 году, выделяют приоритеты и сами принимают решения о выборе наиболее эффективных расходов и отсечении неэффективных трат. И будут представлять предложения по оптимизации расходной части бюджета на 10% по основным незащищенным статьям». Напомним, что к последним (за исключением «социалки» и закрытой, то есть, «силовой» части бюджета) относится примерно треть госрасходов. Оценка вероятной экономии – более 500 млрд рублей (в СМИ, правда, назывались и 700 млрд рублей при условии, что к оптимизации будет привлечена и часть расходов силовых ведомств). Есть уже и первые «отклики». Минвостокразвития, например, предложило на 40% (до 46,7 млрд рублей) сократить ассигнования-2016 по программе для Дальнего Востока и Байкальского региона на 2014-2025 годы.

Немаловажный ресурс – переходящие остатки бюджета-2015, дефицит которого составил 2,6%, против расчетных 2,9%. По оценке Счетной палаты, это – только по открытым «гражданским» расходам 245 млрд рублей. Непотраченные средства есть также у Минобороны и прочих «силовиков». СМИ уже назвали «ориентир» примерно в 850 млрд рублей.

В принципе возможно ускорение трат из Резервного фонда (в нем на 1 января 2016 года 3,64 трлн рублей или $49,95 млрд). В 2015-ом уже израсходовано более 1,5 трлн рублей. По действующему закону о бюджете-2016, объем фонда должен сократиться с 4,3% до 1,3% ВВП. Если потратить последний резервный триллион рублей, то для управления рисками 2017-2018 годов придется залезать в Фонд национального благососотояния (на 1 января текущего года в нем накоплено 5,2 трлн рублей или $71,7 млрд). При этом, если не начинать уже сейчас маневр в госрасходах, то, по оценкам ЦБ РФ, суверенные фонды к 2019 году будут израсходованы полностью. Но, «подушка безопасности» нужна хотя бы для поддержания стабильной пенсионной системы. Поэтому соблазн использовать фонды объективно ограничен.

По большому счету, не возбраняется увеличить госдолг. До международного стандарта его беспроблемного уровня в 25-30% ВВП от текущих 15,5%-ов еще идти и идти. Делать это, однако, крайне нежелательно: наращивание внутренних заимствований – прямой вычет денег из экономики, прежде всего, вложений в основной капитал.

Есть предложения форсировать программу приватизации (в первую очередь, за счет ВТБ и Сбербанка) и заработать на этом поприще 1 трлн рублей за два года. Реалистичность замысла, между тем, вызывает много вопросов. Внешние инвесторы вряд ли будут массово покупать акции банков, находящихся под санкциями. Внутренние же источники сильно ограничены. В принципе можно было бы привлечь средства населения. Но предыдущий опыт «народных IPO» – не слишком удачен. Следовательно, нужны другие мотивации, схемы продаж и т.п. Без этого обсуждать идею всерьез сложно.

Очевидно, для латания бюджетной дыры-2016 будет предложена некая комбинация всех упомянутых возможностей. В принципе все они способны обеспечить некий запас финансовой прочности текущего года. Но, риски следующих лет уже выглядят много более серьезными, чем казалось несколько месяцев назад. Повышение эффективности госрасходов, действительно, безальтернативно. По оценкам Счетной палаты, в 2015 году только прямых нарушений по тратам из казны набралось на 440 млрд рублей (в основном за счет завышения на 20-45% сметной стоимости строительства, цен по госзакупкам и госзаказу). «Неиспользованными» остаются 79,5 млрд рублей (из 570 млрд), «заработанных» на платных услугах федеральными бюджетными учреждениями. Объем нереализованных авансов за счет бюджета (то есть, когда работы либо не выполнены, либо по ним не представлена соответствующая отчетная документация) на 1 октября 2015 года достиг 4,1 трлн рублей. И это – лишь малая толика подсказок. В целом же, по расчетам экспертов, «воздуха» на 10-15% можно смело отыскать практически по любой расходной статье. Существенные резервы эффективности скрыты и в налоговых льготах (в 2010 году их объем достигал 1,2 трлн рублей выпадающих доходов, в 2014-ом – уже 2,1 трлн рублей), многие из которых так и не стали стимулами для деловой активности.

Многолетние разговоры о необходимости «слезать» с нефтяной «иглы» с разбега на самом деле уперлись в «новую реальность» – «орудие» это попросту сломалось, прочно застряв в «мягких тканях» экономики. Любое движение сопровождается острым болевым синдромом. Требуется хирургическое вмешательство. Маневр в госрасходах, как начало реальных структурных реформ, - как раз то, что прописано российскому хозяйству по его «жизненным показаниям». Причина тому – неослабевающие структурные и институциональные ограничения экономического роста: низкая конкурентоспособность субъектов хозяйствования, избыточный размер госсектора, монополизация, недостаточная емкость финансовых рынков, хрупкость банковской сферы (ряд аналитиков и руководителей банков уверены, что здесь налицо системный кризис – совокупные потери кредитных организаций достигли 3% ВВП), коррупция, слабый уровень защиты собственности и, конечно же, продирижистский стиль «ручного» госуправления, ежегодно нагружающего бизнес дополнительными издержками примерно на 800 млрд рублей (оценка МЭР). Приспособление к «новой реальности» частенько сопровождается ростом запросов на господдержку. Доступные для этого ресурсы, однако, сокращаются как «шагреневая кожа».

Ключевым вызовом для экономической политики-2016 остается кризис доверия к регулятивным усилиям государства ввиду отсутствия убедительного баланса повесток собственно антикризисных действий и задач развития. Дрейфующая экономка, конечно, может попытаться адаптироваться к «новой реальности» и без этого. Но в таком случае приспосабливаться придется к поступательному «похуданию» потенциала развития вплоть до его полной анорексии.

Никита Масленников – экономический эксперт

Марина Войтенко – экономический эксперт

[1] По оценке аналитиков Credit Suisse, например, по итогам-2015

[2] По итогам первого полугодия-2015 общий долг компаний и физлиц в КНР достиг 207% ВВП, что вдвое больше, чем в 2008 году. Начали реализовываться и риски банкротств. Так, в начале прошлого года произошел дефолт генерирующей госкомпании Baoding Tianwei Group, затем – крупнейшего производителя цемента China Shanshui Cement Group.

[3] Китай 1 января запустил механизм автоматической приостановки торгов на крупнейших биржах страны при резком изменении котировок ценных бумаг. Механизм действует на Шанхайской и Шэньчжэньской фондовых биржах и бирже финансовых фьючерсов Китая (China Financial Futures Exchange, CFFEX). Механизм срабатывает при резком изменении котировок ценных бумаг на 5%, остановка торгов при этом будет продолжаться 15 минут. Если затем котировки изменяются на 5% после 14.45 по местному времени, или если индекс растет или падает на 7%, торги прекращаются до закрытия бирж.

[4] К концу минувшей недели сводный фондовый индекс MSCI All Country World ускорил падение с начала года до 7,6%. При этом доходность 10-летних US Treasuries снизилась на 2 базисных пункта – до 2,08%. Рассчитываемый Bloomberg индекс госбумаг развитых стран показал снижение средней доходности в этой группе до 0,93% – минимума с апреля 2015 года. Показатель для 10-летних бондов КНР продемонстрировал самый низкий уровень за все время сбора данных компанией ChinaBond с 2007 года – 2,7%.

[5] В 2014 году – 11,4%, в 2013-ом – 6,5%, в 2012-ом – 6,6%, в 2011-ом – 6,1%, по 8,8% в 2010-ои и в 2009 годах. Более высокий показатель был зафиксирован последний раз в 2008 году – 13,3%.

[6] Уменьшение инвестактивности эксперты объясняют очередным раундом ослабления рубля в конце лета, обусловившем сокращение импорта машин и оборудования (действие этого фактора получит продолжение после девальвации в декабре-2015) и спада в строительстве, особенно в части начала работ на новых объектах, что вызвало уменьшение объемов выпуска базовых стройматериалов.

[7] В 2016-2018 годах, по прогнозу ЦБ РФ, профицит СТО будет постепенно сокращаться до величины несколько ниже $40 млрд.

[8] Расчеты аналитиков «ВТБ Капитал», учитывающие зависимость курса доллара от стоимости нефти и индекса облигаций развивающихся стран (EMBI), показывают другой результат: при $40 за баррель курс при разбросе индекса бондов от 360 до 520 колеблется в интервале 69,1-74,8 руб./$, при нефти по $35 – 72,9-79,2 руб./$. Курсовые значения, близкие к прогнозу МЭР, достигаются при среднегодовой цене Urals в $45 за баррель.

[9] Согласно этому опросу, экономика РФ в 2016 году окажется в числе ТОП-5 худших в мире, разделив 4-5-е места с Эквадором. На первом месте – Венесуэла – спад на 3,3%, втором – Бразилия с падением на 2,5%, третьем – Греция, где прогнозируется сокращение ВВП на 1,8%.

[10] Действующий закон о федеральном бюджете-2016 предусматривает доходы в 13,738 трлн рублей, расходы – 16,099 трлн, дефицит – 2,36 трлн рублей (3% прогнозного ВВП). Основным источником его финансирования являются средства Резервного фонда – 2,137 трлн рублей. Верхняя планка внутренних заимствований установлена в 300 млрд рублей, внешних – в $3 млрд.

[11] Между тем, позитивный сдвиг здесь уже налицо: с 1-го по 11-е января 2016 года, по данным Росстата, индекс потребительских цен вырос на 0,3%, за тот же период прошлого года – на 0,8%.

Версия для печати