25.01.2016 | Марина Войтенко

Подсказки платежного баланса

Предварительные оценки платежного баланса по итогам 2015 года, опубликованные Банком России 18 января, вызывают ощущения, прямо скажем, неоднозначные. Есть хорошие новости. Сальдо счета текущих операций (СТО) по сравнению с 2014 годом выросло на 12,7% с $58,4 млрд до $65,8 млрд. Как отмечено в комментарии регулятора, «растущий профицит стал результатом существенного уменьшения отрицательного вклада баланса услуг и инвестиционных доходов, в том числе за счет сокращения платежей по обслуживанию внешнего долга в условиях снижения общего объема задолженности перед нерезидентами».

В цифрах эта констатация выглядит так: чистые выплаты по балансу инвестдоходов оказались на $26 млрд ниже, чем в 2014-ом, траты на зарубежные поездки сократились на $12,6 млрд, отток капитала составил $56,9 млрд ($153,0 млрд в предыдущем году)[1], причем главной его составляющей стало погашение внешнего корпоративного долга. Всего в 2015 году пришлось отдать примерно $70 млрд. Изначальный план насчитывал почти $120 млрд, но немалую часть удалось рефинансировать. Кроме того, банковский сектор избавляется от зарубежных активов. Они «похудели» на $8,6 млрд, в 2014-ом, напротив, изрядно прирастали – на $81,3 млрд. Нефинансовые же компании в условиях санкций, вызвавших заметное подорожание заемных средств, были вынуждены крайне сдержанно наращивать иностранные активы. Прямые инвестиции, например, упали вчетверо.

Однозначно позитивный сигнал – снижение в девять раз (с $8,1 млрд до $0,9 млрд) объема «сомнительных трансграничных операций», пик которых пришелся на третий и четвертый кварталы (по $0,3 млрд)[2]. И это – прямое следствие действий ЦБ РФ по расчистке банковского сектора.

Состояние платежного баланса, на первый взгляд, вполне можно было бы считать свидетельством, по меньшей мере, удовлетворительного положения в экономике. Однако за внешне пристойной формой скрывается довольно «рыхловатое» содержание. Рост профицита СТО весь год сопровождался сжатием активного торгового сальдо – до $145,6 млрд ($189,7 млрд в 2014 году). Экспорт потерял около 40%, в том числе несырьевой – почти 20%, импорт снизился на 37%. Падающие нефтецены толкают вниз курс рубля, следствием чего оказывается уменьшение внутреннего спроса на инвестиционные и потребительские товары из-за рубежа. Кроме того, курсовой эффект остается значимым по его вкладу в рост цен. В итоге, видимо, следует ожидать сокращения положительного сальдо СТО – при текущем валютном курсе значительная часть внешней торговли и финансовых операций стоит слишком дорого. МЭР при «нефти по 40» и среднегодовом долларе по 68,2 рубля ожидал профицит СТО-2016 в $38,3 млрд. Прогноз, тем не менее, скорее всего, придется корректировать в сторону снижения.

Не радуют и прямые иностранные инвестиции (ПИИ) в российские компании. В 2015 году они составили $6,7 млрд, что в 2,8 раза меньше уровня-2014 с $18,5 млрд. Впрочем, следует обратить внимание на то, что их большая часть ($4,4 млрд) пришлась на четвертый квартал. Эксперты не исключают, что за этим фактом кроются определенное привыкание к режиму санкций, некоторый спад напряженности на Юго-Востоке Украины, успешный переход через очередной локальный пик погашения внешнего долга и т.п.

Будущее покажет, насколько устойчивым станет такое «оживление». В любом случае полезно иметь в виду, что фундаментальных перемен к лучшему в инвестиционном климате так и не произошло. Даже в разгар предыдущего кризиса в 2009 году объем ПИИ был впятеро выше.

Как видим, оборотной стороной формально «сильного» платежного баланса оказывается слабая экономика. При этом рассчитывать на существенную поддержку в 2016 году со стороны внешнего спроса не приходится, уязвимость же от шоков и стрессов, исходящих от глобального хозяйства, только усиливается.

Существенная зависимость российского хозяйства от состояния мировой экономики заставляет самым внимательным образом смотреть на развертывающиеся в нем процессы. С начала года глобальный фондовый индекс MSCI All Country World упал на 9%, индекс MSCI Emerging markets и американский S&P 500 – более чем на 10%, Brent подешевела почти на четверть, сырьевой индекс Bloomberg потерял 7,7%. Продолжает лихорадить финансовые рынки Китая, показавшего в прошлом году темпы роста (6,9% ВВП) худшие за последние 25 лет.

Настроения участников рынков в миноре. Согласно результатам январского опроса BofA Merrill Lynch, только 8% фондовых управляющих ожидают укрепления мировой экономики в ближайшие 12 месяцев, что является минимальным значением показателя с 2012 года. Правда, и в наступлении глобальной рецессии уверены лишь 12%. Однако большинство респондентов теперь полагают, что глобальная прибыль уменьшится, а не увеличится, что является первым отрицательным показателем за более чем три года.

Сходные ощущения и у руководителей крупнейших компаний мира, участвовавших в глобальном опросе PWC, результаты которого были представлены на минувшей неделе на Всемирном экономическом форуме. «Совершенно уверены» в росте доходов собственного бизнеса в ближайшие 12 месяцев 35% CEO, тогда как в прошлом году таковых было 39%.

Поэтому не удивительно, что вложения в акции стремительно сокращаются – если в декабре-2015 инвесторов, наращивающих такие операции, было, по данным BofA Merrill Lynch, 42%, то в январе-2016 уже 21%, то есть, число их уменьшилось вдвое. Вместе с тем, доля наличности в портфелях растет быстрыми темпами – к середине января она достигла 5,4%, и это – третье по величине значение показателя с кризисного 2009 года.

Среди основных рисков и инвесторы, и CEO корпораций называют: продолжение китайского замедления и экспорт дефляции из Поднебесной по всему миру, снижение темпов роста в США (вместо трех-четырех пересмотров базовой ставки ФРС теперь ожидаются один-два), охлаждение температуры фондовых площадок, ухудшение состояния экономик развивающихся стран. Общий знаменатель такой «принудительной задумчивости» – угроза сползания экономического мира в целом в длительную дефляционную рецессию возросла: в 2016 году, возможно, удастся удержаться на ее краю, но правительствам и денежным властям придется существенным образом корректировать свои действия.

Закономерным отражением «реальности» стало снижение МВФ на 0,2% прогноза общемирового роста в 2016-ом и в 2017 году – до 3,4% и 3,6% соответственно. Развитые страны будут прирастать оба года темпом в 2,1%, развивающиеся – в 4,3% и 4,7%. Против предыдущей (октябрь-2015) версии прогноза первая группа экономик теряет 0,1%, вторая – 0,2%. Прогноз по США понижен на 0,2% до 2,6% в течение двух лет, для Еврозоны несколько (на 0,1%) повышен до 1,7% в 2016-2017 годах. Стабильной (по 7,5% годового роста) будет экономика Индии. Китай продолжает «остывать» – до 6,3% в 2016-ом и 6,0% в 2017 году. Торможение (от 0,2% до 0,5%) захватывает большую часть развивающихся экономик. Латинская Америка в 2016 году остается в рецессии (-0,3%) с бразильским «лидерством» (-3,5%). Слабый рост в регионе вероятен лишь в 2017-ом, при этом Бразилия покажет нулевые темпы.

В МВФ отмечают сохранение рисков ухудшения «базового сценария»: по-прежнему высока неопределенность динамики Китая и неочевидна способность его регуляторов разрядить напряженность на финансовых рынках; сырьевые цены (прежде всего, на энергоносители) будут оставаться много ниже средних значений предшествующих лет; значительным остается потенциал коллизий в сфере «асинхронной денежно-кредитной политики» центробанков главных экономик (ФРС ее ужесточает, ЕЦБ, Банк Японии, а также Нарбанк Китая следуют курсом прямо противоположным).

Конец второй январской декады заметно укрепил ожидания нарастающих российских рисков-2016. Непосредственный повод – зашкаливание волатильности нефтецен и курса рубля. Первые легко показывали колебания в 4-5% в интервале $27-31 за баррель. Российская валюта ощутимо слабела – с 14-го по 21 января с 76,45 до 83,83 рублей за доллар США. И с 83,28 до 91,26 рублей за евро. Некоторая коррекция тренда наступила только 22 января вслед за дорожающей нефтью.

Прогнозы динамики последней, однако, малоутешительны. Среднегодовая цена Brent, по большинству оценок, может оказаться в вилке $38-43 за баррель. При этом высоковероятен чрезвычайно сильный размах ее колебаний – от $16-18 (аналитики не исключают даже краткосрочного падения до $15) в первом квартале до «справедливых» $40-50 за баррель к концу года. Главный фактор балансирования спроса и предложения – сокращение инвестиций мировыми нефтеграндами (по оценке главы «Лукойла» Вагита Алекперова, в 2015 году – на $400 млрд, в 2016-ом – примерно на ту же сумму). В таком раскладе среднегодовые котировки Urals должны располагаться в диапазоне $30-35 за баррель, курс рубля (при прочих равных условиях) в среднем за 12 месяцев – в коридоре от 77 до 84 руб./$ (в модели «ВТБ Капитал» в расчетах делается еще и поправка на величину индекса облигаций развивающихся рынков). При «нефти по 25» курс может вплотную приблизиться к 90 руб./$, если же crude oil «пойдет по 20», то составить 95-96 руб./$.

На таком фоне предварительная оценка Росстатом спада-2015 в 3,9% ВВП заставляет корректировать прогнозы-2016 в сторону продолжения, хотя и слабеющей, но все-таки рецессии[3]. Во Всемирном банке ждут спада в 0,7%, в МЭР – в 0,8%. В МВФ (новая прогнозная версия опубликована 19 января) – 1,0%. У российских участников рынков оптимизма меньше: в «Газпромбанке» при среднегодовой нефти в $38,3 за баррель глубину спада-2016 оценивают в 1,8% ВВП, в «Уралсиб Кэпитал» при $30-33 за баррель – в 2,0%.

Аналитики отмечают, что если бы не нынешнее пикирование нефтецен, то по тенденциям платежного баланса доллар не стоил бы больше 70 рублей. Отсюда, пожалуй, самая важная подсказка динамики входящих и выходящих потоков денег и капитала российской экономики: волатильность курса рубля – это зеркало, в котором отражается вся глубина структурных проблем. Ситуация же на валютном рынке, по идее, должна подталкивать к их решению всю машину госуправления. Заниматься поддержкой курса означало бы действовать ровно в противоположном направлении, поскольку желающих играть против рубля практически не наблюдается, а спрос на доллары и евро не носит спекулятивный характер. К тому же и тратить международные резервы пришлось бы в объемах, сопоставимых со «ступенчатой девальвацией» в ходе прошлого кризиса (более $200 млрд).

Между тем, плавающий курс, как органическая составляющая таргетирования инфляции (4% в 2017 году не снимаются с повестки дня) – это одна из немногих структурных реформ, на деле проводимых денежными властями. Процесс вовсе не безболезненный, но уже обнаруживающий внятные результаты.

Инфляция с 1 по 18 января ожидаемо набрала 0,5%, но в тот же период прошлого года было 3,9% (тогда среднесуточный темп роста цен насчитывал 0,122%, сейчас – 0,028%). В ЦБ РФ полагают, что к концу месяца инфляция в годовом выражении может достичь 9,7-10,0%. И это – серьезная монетарная предпосылка разворота правительства к его структурной повестке. На безальтернативность этого по сути указывают и прогнозы дефицита бюджета-2016: если не оптимизировать расходную часть, то при «нефти по 30» небаланс госказны (оценка Экономической экспертной группы) может достичь 6,8%, при $35 за баррель – 5,5%. Удержаться на планке в 3% без пересмотра структуры расходов уже невозможно. Конечно, есть соблазн продолжить тратить средства суверенных фондов. Но, в этом случае относительная финансовая стабильность-2016 быстро перейдет в свою противоположность – прогрессирующую неустойчивость последующих лет.

Итоги платежного баланса-2015 вызывают немало вопросов. Главный же вывод (он и подсказка): если «на дворе» структурный кризис, то план борьбы с ним – это как минимум трехлетняя программа действий, открывающая «дверь» в иную низкоинфляционную и не жидкоуглеводородную модель развития, снимающую риски размывания позиций РФ в глобальном хозяйстве.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

[1] С поправкой на операции с Банком России (валютные свопы, изменения остатков на корсчетах в центробанке, валютное рефинансирование через РЕПО) отток-2015 составил $50,2 млрд против $132 млрд годом ранее.

[2] К таким операциям относят: обслуживание имеющих признаки фиктивности сделок в торговле товарами и услугами, покупке и продаже ценных бумаг, предоставлении кредитов, а также переводах средств на собственные счета за рубежом.

[3] Так, согласно расчетам аналитиков Citi, снижение нефтяных котировок на $10 долларов за баррель сжимает рост ВВП в России на 1 процентный пункт.

Версия для печати