10.02.2016

Как вырастить космического единорога: интервью с героем проекта «20 лет спустя: бизнес несмотря, ни на что» Михаилом Кокоричем

В августе 2015 г. The New York Times опубликовала список из 50 компаний, которые могут стать следующими «единорогами» (unicorns). Этим термином называют стартапы, оценка которых превышает миллиард долларов. У всех на слуху компании-единороги Uber, Xiaomi, AirBnb, Dropbox, каждая из которых совершила революцию. Среди выделенных The New York Times примечательна Planet Labs. Основанная в 2010 г. в Сан-Франциско компания запускает крошечные спутники, массой менее 10 кг, ценой в сотни тысяч долларов каждый и размером немногим больше полуторалитровой бутылки газировки. За четыре года компания привлекла почти $200 млн от 17 инвесторов, в том числе от Юрия Мильнера, Всемирного банка и ведущих венчурных фондов. Удивительно, но компания почти сравнялась по оценке с ведущим игроком на рынке – поставщиком космических снимков Digital Globe, оперирующим спутниками ценой в сотни миллионов долларов каждый.

Летающие игрушки

Пример Planet Labs примечателен, но не единичен: уже более 10 компаний, запускающих малые спутники, перевалили оценку в сотню миллионов долларов, а некоторые были куплены IT-гигантами – например, Google купил Skybox за полмиллиарда долларов.

Что же случилось? Почему компании, созданные «в гараже», собирающие спутники размером меньше микроволновки, часто абсолютно без выручки, оцениваются инвесторами в такие суммы? На самом деле ответ прост: идет война за лидерство на рынке, который только что появился и размер которого потенциально огромен. Технологическая революция в микроэлектронике, программном обеспечении и микромеханике позволила демократизировать создание космических аппаратов, уменьшила их стоимость на два порядка и многократно увеличила их надежность. Университетская команда или небольшой стартап могут реализовать свою рыночную идею, создав космический аппарат ценой в сотню или даже десятки тысяч долларов.

Однако открывшийся доступ на рынок не означает легкого коммерческого успеха. На самом деле мы видим прелюдию к настоящим рыночным битвам. Очень похожие события случились, когда создание микропроцессора Intel 8080 дало возможность способному студенту спаять материнскую плату в гараже, подсоединить к ней телевизор и магнитофон и получить персональный компьютер. Появились тысячи компаний, производящих компьютеры, марки которых уже никто не помнит, кроме сентиментальных летописцев. Но очень быстро среди них сформировалось несколько лидеров, ставших гигантами новой экономики и драйверами американской индустрии последних десятилетий.

То же самое происходит на рынке дронов, на котором уже есть настоящие единороги. То, что воспринималось как игрушка для любителей, очень скоро взорвет рынок логистики, безопасности, правоохранительной деятельности. Удивительно, но на этом рынке лидируют совсем не американские компании, а китайские – компания DJI оценена почти в $8 млрд. Производитель летающих игрушек стоит дороже «Евраза», «Северстали», МТС! Закономерные сомнения улетучиваются, когда понимаешь, что это рынок с потенциалом, близким к сотням миллионов устройств.

А что мы можем сказать про рынок, на котором живут космические стартапы? Например, про космическую съемку? Если заглянуть в маркетинговые отчеты, мы увидим, что мировой рынок в настоящее время составляет довольно скромную величину – по разным оценкам, от $2 млрд до $3 млрд. При этом две трети этого рынка в той или иной степени государственные заказы. Большая его часть создается корпорациями Digital Globe и Airbus и десятком меньших компаний, а также всевозможными государственными и полугосударственными агентствами. А как это технологически выглядит? И почему маленьким спутникам здесь есть место? Если вы представляете себе шпионский детектив, в котором спецагент легко наводит спутник на неприятеля и вживую наблюдает за всем происходящим, то вы сильно заблуждаетесь. Действительность гораздо прозаичнее. Традиционный космический подход не позволяет даже найти потерянный огромный Boeing. Классический спутник для съемки – это агрегат размером с небольшой автобус, массой в несколько тонн, стоимостью сотни миллионов, а то и миллиарды долларов. Этот автобус обычно летит на высоте 600–800 км по круговой орбите, проходящей через оба полюса. Как правило, он пролетает над каждой точкой Земли раз в двое-трое суток, имея возможность за пролет снять полоску в 10–20 км шириной. Если перед ним стоит задача снять территорию, скажем, Франции без облаков – то он должен долго и упорно трудиться несколько месяцев, а скажем, Россия или США ему покорятся через год напряженной работы. При этом цена таких снимков поражает – это десятки тысяч долларов за один кадр.

Экосистема компаний

У спутников-малюток есть одно важное преимущество – они стоят в сотни раз дешевле, и их можно запустить много. Или очень много. Тогда, несмотря на безусловную потерю качества (но вспомните, как вы променяли зеркалку на камеру смартфона), они смогут снимать интересующие нас объекты каждый день, несколько раз в день, непрерывно! А вот здесь начинается интересное. Рынок, который в случае с летающими автобусами составляет всего несколько миллиардов долларов, в случае с космическими смартфонами становится частью огромного рынка геосервисов, которые только в США являются драйвером выручки компаний в $1,6 трлн (Oxera Consulting report for Google: What is the economic impact of Geo services?). То есть наши маленькие космические фотоаппараты вдруг становятся частью рынка, где такие компании, как AirBnb, Google Maps и Uber, меняют привычный образ целых индустрий.

Домом для большинства космических стартапов являются США – и чаще всего Кремниевая долина. Это и понятно – данные, которые будут генерировать созвездия спутников, напрямую клиентами могут быть использованы в очень редких случаях. Они должны влиться в экосистему компаний – разработчиков сервисов и приложений для клиентов в разных отраслях экономики. Например, только компаний, разрабатывающих сервисы для сельского хозяйства на базе космической съемки, в США несколько десятков, а то и сотен, тогда как в России это фактически единицы.

Как же нам вырастить своих единорогов? Надо сказать, у нас есть примеры фантастического успеха стартапов – «Яндекса», «В контакте», Mail.ru, или «Тинькофф банка». Но общее для всех этих примеров то, что они развивались на закрытом рынке, ограниченном кириллицей и регулированием. Рынок дронов российские компании фактически пропустили, и это при том, что стартовые позиции были очень неплохи – все-таки отечественная школа авиамоделистов остается одной из самых сильных в мире.

Шанс не опоздать

У нас есть шанс не опоздать в космосе. Но ответ лежит, наверное, не там, откуда пришла российская космическая индустрия. Мы слишком увлекались созданием Франкенштейна, но в мире, где живет чудовище, волшебным коням не место.

Единороги еще могут появиться. Для этого есть предпосылки – предпринимательские таланты, кадры, ореол романтики, столь важный для отчаянных безумцев, которые хотят сделать родину космонавтики родиной космических единорогов. Чего же не хватает? Не хватает экосистемы компаний, использующих космические данные для промышленности, сельского хозяйства, городских приложений, – которые, скорее всего, могут появиться как результат целенаправленных усилий со стороны институтов развития. Не хватает якорного рынка, который есть у американских игроков, – государства как крупного покупателя космических данных у частного бизнеса. Не хватает венчурного капитала, рынок которого закрыт для российских стартапов в этом чувствительном секторе в гораздо большей степени, чем в онлайн-торговле одеждой или машинами. Не хватает ощущения нужности своей стране, которое постоянно испытывается проверками, лицензиями, недобрым вниманием правоохранительных органов. А самое главное – не хватает наших доморощенных Илонов Масков, которые станут примером для новых предпринимателей.

Что же можно сделать, чтобы стимулировать рост частной инициативы в космическом секторе? Наверное, основной ответ – нужен спрос со стороны государства. В США осознанное желание НАСА передать освоение ближнего космоса частным компаниям дало старт индустрии частных ракетоносителей и космических кораблей. Программы Commercial Orbital Transportation Services (COTS), Commercial Resupply Services (CRS) и позже Commercial Crew Development (CCDev) были нацелены на создание и эксплуатацию ракетно-космических систем, доставляющих грузы и – в будущем – экипажи на околоземную орбиту. Они позволили создать нового лидера отрасли – компанию SpaceX и стимулировали разработку новых решений традиционными компаниями типа Orbital Science и Boeing. Другой пример – космическая съемка. Долгосрочный гарантированный спрос со стороны государства помог сформироваться лидерам отрасли – компаниям Digital Globe, Airbus Space, MDA, которые теперь могут самостоятельно финансировать создание самых современных спутников.

В нашей ситуации государство также должно определиться, какие задачи должны быть переданы частному бизнесу, в каких нишах растить компании, которые смогут лидировать не только в России, но и в мире. Вероятно, что в силу традиций и капиталоемкости тяжелые направления, вроде ракетоносителей, государство не станет отдавать частникам. А вот гражданская космическая съемка, задачи космической связи, решаемые малыми аппаратами, вполне могут быть переданы частному бизнесу. При этом даже 5–7% бюджета Федеральной космической программы, направленные на решение традиционных задач новыми игроками, помогут создать компании мирового класса. Но для этого должна быть изменена парадигма: от заказа космических систем у квазигосударственных компаний государство должно перейти к заказу у частников сервисов и услуг, предоставив бизнесу принятие решений по разработке и созданию космической инфраструктуры.

Михаил Кокорич – основатель компаний «Даурия аэроспейс», Astro Digital

Версия для печати