17.02.2016 | Сергей Маркедонов

Баку: между союзником и партнером

18 февраля 2016 года президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган посетит Азербайджан. В контексте сегодняшней повестки дня не надо быть маститым прогнозистом, чтобы предсказать, что российская тема станет в диалоге турецкого и азербайджанского лидеров одной из приоритетных.

Отношения Анкары и Баку носят стратегический характер. Азербайджан рассматривает Турцию не только как своего геополитического союзника, служащего противовесом кавказским амбициям Ирана и России, но и как страну, чья модель в наибольшей степени соответствует азербайджанским национальным чаяниям. В этом пункте даже власти и оппозиция прикаспийской республики, которые, мягко говоря, недолюбливают друг друга, готовы согласиться.

Постсоветский Азербайджан является центральным партнером Анкары на Большом Кавказе. Это единственная кавказская республика с доминирующим тюркским населением. В постсоветский период Анкара сделала немало для становления азербайджанских вооруженных сил. В апреле 1993 года Турция закрыла сухопутную границу с Арменией (чуть более 300 км). И хотя общественное мнение Турции требовало применить к Армении и непризнанной Нагорно-Карабахской республике, поддерживаемой Ереваном, более жесткие меры и активнее поддержать Баку, официальная Анкара ушла от прямого вовлечения в военное противоборство.

Однако позиция Турции последовательна и неизменна. Она ориентируется на поддержку территориальной целостности Азербайджана, а карабахское урегулирование фактически стало предусловием нормализации армяно-турецких отношений, что в свою очередь, способствовало стагнации этого процесса в 2010 году (уже после того, как в 10 октября 2009 года в швейцарском Цюрихе представители Еревана и Анкары подписали соответствующие протоколы).

Но для Турции Азербайджан важен в контексте не только внешней, но и внутренней политики. На сегодняшний день приблизительная численность азербайджанцев (поскольку этническая принадлежность не указывается в официальных переписях в Турецкой республики) на территории современной Турции оценивается в 3 миллиона человек. По словам известного турецкого эксперта, ректора Университета Кадира Хаса Мустафы Айдына, «после того, как в Азербайджане установилась советская власть, многие лидеры и интеллектуалы из Азербайджанской Республики переехали в Турцию и внесли свой значительный вклад в создание Турецкой Республики. Они жили здесь, создавали литературные и общественно-политические произведения, умирали в Турции, создав твердую основу для сегодняшних отношений». Турецкие власти рассматривают эту группу как важный электоральный фактор и как ресурс для наращивания взаимодействия с Азербайджаном.

Крайне важным сюжетом двусторонних турецко-азербайджанских отношений являются и их экономические связи. По словам главы Государственного таможенного комитета (ГТК) Азербайджана Айдына Алиева, «Турция всегда занимала лидирующие позиции среди внешнеторговых партнеров Азербайджана», хотя в прошлом году товарооборот между двумя республиками незначительно уменьшился из-за снижения цен на нефть и уменьшения ряда экспортных и импортных позиций.

В какой степени предстоящий визит Эрдогана помогает стратегическому союзничеству двух стран? Насколько важно для Анкары и Баку в очередной раз сверить часы?

Особую актуальность поездки турецкого лидера придают непростые внешнеполитические контексты (фоновые факторы). Во-первых, Турция активно вовлечена в сирийский конфликт, в котором она по формальным основания является частью западного мира (член НАТО, страна, обладающая второй армией в Альянсе после США). Но при этом Анкара имеет определенные разночтения и с Вашингтоном и с его европейскими союзниками. Отсюда и эмоциональные заявления турецкого президента, о необходимости для Штатов выбрать, с кем они, с Турцией или курдскими движениями. Напряженность между Анкарой и ЕС не так видна, но европейские страны-члены НАТО вовсе не в восторге от растущих региональных амбиций Турецкой республики (тем паче, что проблема Кипра так и не получила своего решения). Во-вторых, начиная с ноября прошлого года, Турция вовлечена в конфронтацию с Россией, самую масштабную со времен распада СССР. И «дна», судя по всему, она еще не достигла. При этом участие РФ в сирийской кампании - лишь верхняя часть айсберга. Намного сильнее, чем раньше обозначились и ранее существовавшие расхождения между Анкарой и Москвой по Крыму. И высказывания турецкого премьера Ахмета Давутоглу на Украине в ходе его недавнего визита (он прошел 15 февраля)- прекрасное тому свидетельство. В данных контекстах для Анкары была бы крайне важна поддержка со стороны своего стратегического союзника, государства, активно вовлеченного в энергетические проекты с крупными западными кампаниями. Вслед за Турцией США называли Азербайджан «исламским союзником».

Однако внешнеполитическое позиционирование прикаспийской республики не так просто и однозначно, как кому-то этого хотелось бы. С одной стороны, Баку последовательно признает территориальную целостность Украины и статус Крыма, как ее неотъемлемой части (достаточно посмотреть все голосования в международных структурах по данному вопросу). С другой стороны, Баку не присоединился к антироссийским санкциям, а к революционному Майдану и к подобным технологиям смены власти Азербайджан всегда относился прохладно. Впрочем, и отношение к территориальной целостности, и к революциям открылось для Баку отнюдь не в 2013-2014 гг. И ранее эта страна отстаивала обозначенные выше принципы по понятным причинам.

При этом в отличие от Грузии, связывающей свои чаяния с евроатлантической интеграцией, и Армении, вовлеченной в евразийские проекты (ЕАЭС и ОДКБ), Азербайджан не готов выбрать однозначно ни прозападный, ни пророссийский вектор. В первом случае он активно вовлечен в энергетическое партнерство, но не удовлетворен попытками США и стран ЕС вмешиваться во внутриполитическую повестку с целью ее корректировки по вопросам соблюдения прав человека. К слову сказать, в прошлом году, такие попытки со стороны Запада усилились. В сентябре Европейский парламент принял непривычно жесткую резолюцию, содержащую критические оценки положения с правами человека в прикаспийской республике, следствием чего стала пробуксовка в переговорах о стратегическом партнерстве. В декабре 2015 года в Конгресс США Хельсинской комиссией под председательством Криса Смита был представлен проект «Акта по демократии в Азербайджане», предполагающий жесткие санкционные меры против руководства государства и страны в целом.

Именно поэтому Баку рассматривает Россию, как противовес. Москва, настроенная консервативно в отношении к «цветным революциям» готова поддерживать охранительные действия официальной азербайджанской власти. Российские дипломаты и чиновники в беседах не скрывают, что не верят в демократизацию республики и победу светской оппозиции Ильхаму Алиеву. И если так, то не помогать же своими руками победе прикаспийской версии ИГ или других джихадистских структур? Добавим к этому, что Россия наряду с Турцией занимает одно из первых мест среди импортеров Азербайджана. В то же время Азербайджан не удовлетворяет позиция Москвы по Нагорному Карабаху. Баку не скрывает, что предпочел бы «финальный выбор» РФ и понятно в чью пользу (другой вопрос, что тема возможной «компенсации» за это публично не обсуждается), как не скрывает и своего скепсиса по поводу вступления в ЕАЭС и стратегического союзничества Москвы и Еревана. При этом дискурс российско-азербайджанских отношений официально определяется, как «стратегическое партнерство». Это не союзничество (то есть участие в общих интеграционных проектах или этнолингвистическое «братство»), но выгодные (пускай и точечно) отношения в политике и в бизнесе.

К этому стоит добавить еще один резон. Хотя и власти, и общество Азербайджана смотрят на Турцию, как на страну-паттерн, в подходах Баку есть свои нюансы. Если Эрдоган и его Партия справедливости и развития, хотя и умеренная, но все же исламистская. Это не означает, что между ней и ИГ или «Джебхат ан-Нусрой» надо ставить знак равенства и представлять, как могильщиков принципов Кемаля Ататюрка (что в последние месяцы делают иные российские ТВ-программы). Но к роли ислама в политике Эрдоган и его соратники относятся куда как толерантнее, чем их азербайджанские коллеги. Это отчетливо проявилось и в отношениях двух стран к «арабской весне», и к конфликту в Сирии. В ситуации с Баку оно куда как более осторожное и сдержанное, лишенное эмоций, свойственных турецкому президенту и премьер-министру. В неформальных же беседах азербайджанские дипломаты и эксперты высказывали откровенные опасения относительно повторения арабских сценариев в их стране.

Все это говорит о том, что азербайджанские власти, которые старались воздерживаться от того, чтобы примкнуть к каким-либо «коалициям» на ближневосточном направлении, сделают все возможное для того, чтобы не вступить в открытую пикировку с Россией. За годы, прошедшие после нормализации двусторонних отношений (она стартовала после первого визита Владимира Путина в качестве президента РФ в Баку в январе 2001 года), были периоды и спадов, и подъемов, и серьезных тестов (таковым стал сюжет по эксплуатации Габалинской РЛС). Но не было жестких клинчей.

Однако Россия Россией, а нагорно-карабахская тема имеет для Азербайджана особое значение. Не только для обитателей высоких кабинетов, но и для рядовых обывателей. И, скорее всего, Анкара будет прощупывать именно этот нерв. Для Москвы ее оголение имеет много опасностей, поскольку эскалация насилия и возможное возобновление полномасштабного военного противостояния создает не только риски для самой РФ, но и для пестуемых ей евразийских проектов. Для Баку, между тем, даже поддерживаемая Анкарой идея реванша может иметь тяжелые, если не катастрофические последствия. Здесь и кризисные явления в экономике, и отсутствие, как в грузинском или украинском случае консолидированной поддержки со стороны СШ, ЕС и НАТО, и, не исключено, недоброжелательное отношение Ирана, не заинтересованного в интернационализации Закавказья и «окружении» страны международными миротворческими силами.

До сегодняшнего дня руководство Азербайджана было привержено прагматике (реваншистская риторика относительно Карабаха была обращена, прежде всего, к внутренней аудитории). И февральский диалог Эрдогана и Алиева покажет, насколько оно готово сохранить этот курс. Пример Белоруссии с ее харизматическим лидером показывает, что неуступчивость Западу и России, умелое лавирование между разными центрами силы может иметь стратегическую выгоду. Даже если приходится выбирать между стратегическим союзником и стратегическим партнером.

Сергей Маркедонов - доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ)

Версия для печати