24.02.2016 | Марина Войтенко

«Сюрпляс» на фоне внешних рисков

19 февраля глава МЭР Алексей Улюкаев заявил: «Российская экономика прошла нижнюю точку спада в середине прошлого года, небольшое снижение отмечено в ноябре, но сейчас положение восстановилось». Динамика ВВП, очищенная от сезонного фактора, в январе-2016, по предварительной оценке, осталась примерно на нулевом уровне, как и в декабре. К характеристике наблюдаемой ситуации, по мнению министра, вполне применим термин из велоспорта – «сюрпляс», когда гонщики стремятся сохранять равновесие при отсутствии поступательного движения^[1]. В итоге по меньшей мере с июля прошлого года «продолжается неуверенное балансирование экономики на месте», при этом какая-либо определенность с трендами обозначится, считает Алексей Улюкаев, не ранее апреля.

Осторожен вице-премьер Аркадий Дворкович, отметивший в ходе Красноярского экономического форума: сценарий спада в текущем году наиболее вероятен, но в нем нет никакой предопределенности. Предварительные январские итоги, опубликованные 18 февраля Росстатом, на первый взгляд подтверждают такое настроение. Скорость падения торговой розницы в годовом выражении замедлилась до 7,3% с 15,3% в декабре. Поддержку оказали: стабильный уровень безработицы (5,8%) и динамика реальных зарплат – сокращение на 6,1% против 8,4% в последний месяц прошлого года. Эффект высокой базы обусловил торможение годовой инфляции с 12,9% до 9,8% и сокращение спада промвыпуска с 4,5% до 2,7% год к году. Чуть лучше декабрьских – на $700 млн и $100 млн – сложились объемы экспорта и импорта. В то же время, реальные располагаемые доходы вернулись на траекторию спада – минус 6,3% в годовом выражении после декабрьского значения в минус 0,9%. Ускорились и темпы сокращения строительных работ до 4,2% в январе в сравнении с 1,5% месяцем ранее.

Эксперты подчеркивают, что некоторые позитивные изменения в темпах отдельных показателей могут носить временный характер. Потребительский спрос неустойчив и зависит от индексации зарплат в корпоративном секторе и скорости проедания сбережений населения. Месячная статистика инвестиций мало репрезентативна (Росстат теперь намерен публиковать оценки раз в квартал). Опросы же руководителей промпредприятий в феврале зафиксировали снижение индексов оптимизма и прогнозов (рассчитываются ИЭП им. Е.Т.Гайдара) до худших значений со времен кризиса 2008-2009 годов. Текущий спрос на уровне ниже нормы, например, оценили 56% респондентов против 39% в августе-2015. В связи с этим понятен и вывод аналитиков НИУ ВШЭ о том, что ясности с промвыпуском нужно ожидать не ранее марта-апреля, «когда полностью заработают финансовые потоки, особенно для госпредприятий, и будут определены реальные размеры помощи отраслям, предусмотренной антикризисной программой правительства».

Текущий макроэкономический «сюрпляс» не убеждает и международные рейтинговые агентства. В Moody's ожидания спада ВВП-2016 ухудшили до 2,5%, подчеркнув, что «возможности для поддержки экономического роста ограничены как в монетарной сфере (то есть, в плане снижения ключевой ставки Центробанка), так и со стороны фискальной политики»^[2]. В Standard & Poor's 18 февраля подтвердили долгосрочный рейтинг РФ по обязательствам в иностранной валюте на уровне «ВВ+» с сохранением «негативного» прогноза (при этом особое внимание было обращено на высокие риски ухудшения финансового положения регионов^[3]). Оценка роста ВВП РФ в 2016-2019 годах ухудшена с октябрьского 1% в год в среднем за период до 0,5%: в 2016-ом – «-1,3%», 2017-ом – «+1,0%», в 2018-2019 годах – «+1,2%». МЭР в официальных комментариях с выводами агентств не согласно – экономика на деле чувствует себя лучше, чем выглядит в рейтингах. Большинство экспертов, напротив, полагают: выставленные «отметки» – это аванс.

По инерционному сценарию-2030, подготовленному в Минфине, при сохранении текущей демографической ситуации и доли инвестиций в ВВП (17-18%) экономика не способна расти более чем на 1,0-1,5% в год. Идти вровень с ожидаемыми общемировыми темпами в 3,0-3,5% возможно лишь при повышении нормы накопления до 25-30%. Этот темп, означающий стабильное развитие в ключевых сферах и устойчивое выполнение социальных обязательств государства, однако, недостижим без структурных реформ. Их откладывание будет означать переход экономики в режим выживания с постоянным балансированием на грани рецессии.

Альтернативы реформам малосимпатичны: либо «линейное» сокращение всех расходов (чтобы уложиться в «приемлемый» дефицит), либо скрытая или открытая эмиссия. Итог в обоих вариантах один – длительный застой, перемежащийся финансовыми кризисами.

Определенный разворот к структурной повестке, тем не менее, может начаться, уже в текущем году в рамках реализации антикризисного плана правительства, работа над которым должна быть завершена к концу февраля. 86 пунктов из 136 – как раз меры институционального и регулятивного характера, направленные на преодоление ограничений долгосрочному росту и не предполагающие масштабных финансовых вливаний в банки и предприятия. Вместе с тем, 50 позиций, связанных с достижением оперативных целей потребуют расходов примерно в 880 млрд рублей (сюда еще не включены полная индексация пенсий и ряд других мер социальной поддержки), из которых в дополнительном бюджетировании нуждаются около 370 млрд рублей. Из них 185 млрд могут быть профинансированы из антикризисного фонда, остальные еще предстоит найти, в том числе, в ходе предстоящей (видимо, в апреле) правки бюджета-2016. Пока же есть некая определенность лишь по 38 млрд рублей дополнительных госгарантий и 39,8 млрд рублей из средств Фонда национального благосостояния (на цели поддержки транспортного машиностроения и приобретения «РЖД» подвижного состава).

Между тем, его доходная часть продолжает оставаться под существенными нефтеценовыми рисками – если все доходы в январе (год к году) сократились на 18%, то нефтегазовые почти на 30%. Неопределенность перспектив достижения договоренностей между основными странами-экспортерами о замораживании уровней добычи^[4] также заставляет искать альтернативные источники бюджетной (а тем самым и макроэкономической) стабилизации. Отсюда планы по приватизации госпакетов в нефтяных компаниях и «Алросе» на 800 млрд рублей, предложения по повышению ряда акцизов и т.п.

К ускорению структурно-политических решений подталкивают и стресс-сценарии ситуации в нефтегазовом комплексе По версии Минэнерго, если нефтецены в 2016-2017 годах окажутся на уровне $31-33 за баррель, а к 2020-ому отрастут лишь до $42 за баррель, добыча нефти может снизиться на 14% (до 460 млн тонн), налоговые выплаты упадут на 60-65%, вклад в ВВП уменьшится на 60-65%, инвестиции сократятся на 10-15%. В этих обстоятельствах из-за более низких цен на «голубое топливо» газовая отрасль потеряет 30-38% вклада в ВВП и 7-10% капвложений, объем налогов, уплачиваемых в бюджет, «похудеет» на 20-25%.

Весьма вероятно, что реальный расклад по нефти и газу окажется исполненным большего оптимизма. Но, цены даже вдвое выше «стрессовых» – это серьезнейший вызов, требующий адекватного ответа в виде структурной перезагрузки экономики. О том. что расслабленные действия на этом направлении способны привести к целой череде новых внешних стрессов и шоков напоминает, причем весьма недвусмысленно, положение в глобальном хозяйстве.

Новый прогноз ОЭСР (17 февраля) выдержан в «серых» тонах – мировой ВВП в 2016 году вырастет на 3% (оценка ноября-2015 – 3,3%), ВВП США – на 2,0% (2,5%), Еврозоны – 1,4% (1,8%), Японии – 0,8% (1,0%), Китая – 6,5% (6,9%).

По ожиданиям агентства Moody's, экономики стран «Большой двадцатки» в текущем году должны в целом вырасти на 2,6%, то есть динамика останется такой же, как и в 2015-ом. В 2017-ом прибавка составит 2,9%. В ноябрьском прогнозе предполагался подъем на 2,8% и 3% соответственно. США останутся в «боковом» тренде с темпом в 2,3% в 2016-ом и 2,5% в 2017-ом, но при этом эксперты агентства делают оговорку – если динамика на американских фондовых площадках не ухудшится. И в Еврозоне, и в Японии прогнозируется весьма медленный рост – на 1,5% и менее 1% как в 2016, так и в 2017 году.

Из-за снижения цен на нефть Moody's ухудшило прогноз на 2016 год по ВВП таких стран, как Россия, Бразилия и Саудовская Аравия. Падение экономики РФ, как уже отмечено выше, в текущем году может составить 2,5%, Бразилии – 3%. Рост экономики Саудовской Аравии может составить порядка 1,5% – минимум за последнее десятилетие. Понизило суверенные кредитные рейтинги государств-экспортеров «черного золота» и Standard & Poor's: на две ступени по долговым обязательствам Саудовской Аравии (с уровня «А+» до «А-») и Бахрейна (с «BBB-» до «BB»); Омана – с «ВВВ+» до «ВВВ-» со «стабильным прогнозом; c «негативным» – для Бразилии (с «BB+» до «BB») и Казахстана (с «ВВВ» до «ВВВ-»).

Особую озабоченность международных наблюдателей вызывают риски обострения долговых проблем, особенно в развивающихся странах, где они усиливаются неослабевающим оттоком средств с рынков emerging markets. Наглядный пример обострения проблемы – объявление Citigroup на минувшей неделе о намерении продать свои розничные и кредитные бизнесы в Аргентине, Бразилии и Колумбии.

Волатильность на мировых финансовых рынках может быть еще больше усилена дальнейшей девальвацией юаня. На высокую вероятность реализации такого риска указывают большинство экспертов. Пока что ренминби снизился по отношению к доллару США всего на несколько процентов, но действия регуляторов Поднебесной не оставляют сомнений в продолжении тренда. На минувшей неделе многие инвестаналитики (например, Hayman Capital) не исключали возможности и 30%-го «проседания».

Уже не вызывает сомнений слабость банковских секторов в ведущих экономиках. Согласно обнародованным на минувшей неделе данным Комиссии по банковскому регулированию КНР, неблагополучные кредиты на конец 2015 года достигли в Поднебесной самых высоких отметок с июня 2006-го – 1,27 трлн юаней ($196 млрд), или на 51% больше, чем на конец 2014 года. При этом рост чистой прибыли китайских банков замедлился в прошлом году до минимума за всю историю наблюдений (с 2011-го) – 2,43%. И это – по официальным данным. Эксперты же опасаются, что на деле ситуация намного хуже, и кредитным организациям КНР грозят существенные убытки.

Продолжается развитие негативных тенденций и в финансовой системе Еврозоны, не работает абэномика, хотя в конце января Банк Японии тоже вступил в «клуб отрицательных ставок». Рост объема нового кредитования замедляется повсеместно, опасения же по поводу стабильности банковского сектора повышаются вместе с волатильностью котировок его ценных бумаг^[5]. При этом у мировых регуляторов почти не осталось инструментов борьбы с глобальным замедлением экономической динамики. Как полагают и в ОЭСР, в агентстве Moody's, и большинство инвестбанкиров (например, Morgan Stanley, Bank of America Merill Lynch и т.д.), если темпы Европы и Японии продолжат замедляться, регуляторы уже не придумают ничего нового: все механизмы использованы. Эффективность же отрицательных процентных ставок как инструмента монетарной политики в текущих условиях остается под вопросом. На этом фоне не удивителен и стремительный рост пессимизма в ожиданиях – вероятность новой мировой рецессии в оценках экспертов выросла за последние три месяца с 12% до 33%.

Экономическая политика РФ в этих условиях должна учитывать всю совокупность внутренних и внешних рисков. Если реализуется даже часть из них, то могут потребоваться меры реагирования, куда более радикальные, чем предполагаются в настоящее время. Из «сюрпляса» всегда есть два выхода – либо начало движения, либо падение на довольно жесткое трековое покрытие. Чтобы исключить последний вариант, стоило бы иметь наготове план действий «Б» с более определенным акцентом на результаты жестких мер структурной повестки.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

^[1] Сюрпляс – от французского surplace, sur place, на месте – технико-тактический приём ведения спринтерской гонки, когла спортсмены стоят на месте, не касаясь ногами трека, при этом стремясь пропустить противника вперед с целью занять более выгодную позицию. Даже очень опытные мастера держат это равновесие не более 2-3 минут. В экономике такое состояние может длиться месяцами.

^[2] Февральский консенсус-прогноз Reuters предполагает результат еще более неудовлетворительный – при нефти по $37 за баррель в среднем за год спад до 3%. Оценка ЦБ РФ вероятного итога первого квартала – минус 1,7-2,5% ВВП в годовом выражении.

^[3] Краткосрочный рейтинг по обязательствам в иностранной валюте оставлен на уровне «В». Долгосрочный и краткосрочный рейтинги по обязательствам в национальной валюте подтверждены как «ВВВ-/А-3». Вместе с тем займы регионов, по оценке S&P, в 2017 году подойдут к планке в 1,7 трлн рублей, расходы на их погашение – 860 млрд рублей. Прямой долг может достичь почти половины текущих доходов субъектов РФ. В бюджете-2016 на их поддержку выделено 310 млрд рублей в виде кредитов по ставке 0,1%. Однако реальная потребность в текущем рефинансировании, считают в агентстве, на 40% выше. В 2018 году она может составить уже до 1 трлн рублей.

^[4]20 февраля в программе «Вести в субботу» на канале «Россия», вышедшей в эфир на Дальнем Востоке, глава Минэнерго РФ Александр Новак заявил о том, что поддержку договоренностям о заморозке добычи нефти на уровне января-2016 высказали страны, экспортирующие порядка 75% мирового объема нефти. Однако эксперты и участники рынка сомневаются в том, что этого будет достаточно для выправления положения, поскольку такое соглашение не способно существенно помочь корректировке существующей разбалансировки между спросом и предложением, существенно обострившейся в начале года. Никаких методов контроля за исполнением обязательств оно не предусматривает. Консультации должны завершиться к 1 марта, но уже сейчас очевидна неготовность, например, Ирана присоединится к предварительным договоренностям между Россией, Саудовской Аравией, Венесуэлой и Катаром. Да и вице-премьер Аркадий Дворкович в ходе Красноярского экономического форума сообщил о том, что возможная договоренность с ОПЕК о заморозке уровня добычи нефти не повлияет на ее рост в РФ на 1,5% в 2016 году.

^[5] По оценке The Financial Times, котировки акций американских и европейских банков так полностью и не восстановились после финансового кризиса 2007–2009 годов. В настоящее время акции банков США торгуются примерно на 50% ниже максимумов 2007-го, а бумаги европейских за тот же период подешевели примерно на 70%.

Версия для печати