29.04.2016 | Эмиль Дабагян

Латиноамериканская практика: особенности демократического транзита Чили

Опыт поставторитарного демократического транзита Чили 1990-х годов незаслуженно редко упоминается в отечественной политической аналитике. Вместе с тем представляется, что данный кейс носит весьма актуальный характер и требует более глубокого анализа. Предлагаем вспомнить те события и сделать собственные исторические выводы.

В сентябре 1970 гола к власти в Чили пришло правительство социалистов и коммунистов, возглавляемое Сальвадором Альенде. Путь на Олимп этого деятеля отнюдь не был усеян розами: он покорил высоту лишь с четвертой попытки после неудач в 1952, 1958 и 1964 годах. В 1970 году выставился в очередной раз и был близок к успеху, опередив соперника. Тогда второго тура не было, согласно Конституции окончательно вопрос решался в Национальном конгрессе. Именно здесь была поставлена точка в споре между двумя конкурентами, вышедшими вперед. Решающей оказалась поддержке христианских демократов. Так, впервые на континенте посредством выборов у руля правления оказалась коалиция, провозгласившее построение социализма «с человеческим лицом». Это породило огромные надежды не только в стране, но и далеко за ее пределами. Особая значимость эксперимента заключалась в том, что он начал проводиться спустя два года после удушения Пражской весны.

Приступив к претворению в жизнь своей программы, администрация постепенно дрейфовала в направлении копирования и внедрения кубинской разновидности социализма. Особо усердствовал в этом лидер Левого революционного движения, отколовшегося от Социалистической партии. Возглавляемая им группировка подталкивала правительство к радикальным шагам в экономической сфере. Под их влиянием власти резко накренились влево, взяли курс на тотальное огосударствление не только крупных предприятий, но и ущемление мелких и средних собственников, что повлекло за собой перебои со снабжением, привело к дефициту продуктов питания, очередям и пустым прилавкам магазинов и, в конечном итоге, ввергло страну в экономический коллапс. Он сопровождался массовыми выступлениями различных категорий населения, в частности водителей грузовых автомобилей, обеспечивающих львиную долю товарооборота, учитывая отсутствие разветвленной сети железных дорог. Кастрюльные марши, проводившиеся домашними хозяйками, стали своеобразными символами тех лет. Обстановка накалилась донельзя, гражданская оппозиция, включая самую влиятельную партию – Христианско-демократическую, резко критиковала администрацию за некомпетентность и намерение перейти на рельсы плановой экономики.

В этих условиях на авансцену вышла верхушка вооруженных силы во главе с генералом Аугусто Пиночетом, провозгласившая спасение от коммунистической угрозы и силовым путем сместившая действовавшую власть. Переворот сопровождался массовыми репрессиями вплоть до превращения стадионов в тюрьмы. Согласно официальным данным общее число пострадавших составило 27 225 человек. Уничтожив политические свободы, подавив оппозицию, власти приступили к рыночным преобразованиям в духе шоковой терапии по рецептам «чикагской школы». Они проводились гражданскими специалистами, осуществлялись жесткими методами под неусыпным контролем военных, которые не вмешивались непосредственно в решение экономических вопросов.

Постепенно удалось выкарабкаться из кризиса, позднее добиться немалых успехов в макроэкономической сфере, несмотря на частичную международную изоляцию, ориентируясь на тесное сотрудничество, преимущественно, с однотипными режимами, в том числе, в Юго-Восточной Азии. Широким потоком хлынули инвестиции, вкладывавшиеся в модернизирующиеся отрасли. Активно действовали многие транснациональные корпорации, игнорировавшие запреты правительств. Все это принесло обильные плоды. Преобразилась и столица, вступили в строй линии метро, в районах новостроек прокладывались широкие проспекты и магистрали, возводились многоэтажные комфортабельные жилища. Легковые автомобили из Японии и Южной Кореи заполнили города и веси. Возникла новая буржуазия, сколотившая огромные состояния в эти годы. В мире заговорили о чилийском экономическом чуде.

Тем временем скрепы диктатуры ослабевали, был снят запрет с деятельности немарксистских партий, принята конституции 1980 года, преследовавшая цель легитимизировать режим, придать ему соответствующий фасад. Параллельно шел болезненный процесс собирания под единым знаменем демократов независимо от их идейно-политических воззрений для противодействия диктатуре. Вырабатывалась стратегические принципы борьбы. Намечались специфические формы сопротивления, отнюдь не с применением оружия, а с использованием сугубо мирных, порой весьма нетривиальных, нетрадиционных способов и методов, избегавших лобового столкновения с репрессивным аппаратом, но постепенно, капля за каплей, подтачивавших основы режима.

Один из лидеров социалистов Рикардо Лагос, вернувшийся из эмиграции, инициировал создание аморфной в идейном плане Партии за демократию. Интеллектуалы, сконцентрировавшиеся вокруг нее, превратились в своеобразную лабораторию, мозговой центр, где разрабатывался стратегический и тактический курс. В начале 1988 года был сделан шаг, имевший исключительное значение для политического развития страны. Оппозиция сгруппировалась в рамках Объединения партий за демократию (Concertación - Согласие), становым хребтом которого стали социалисты и христианские демократы, ранее находившиеся по разную сторону баррикад. Бывшие противники сумели извлечь уроки из трагических событий 1973 года. Большую роль в движении ненасильственного сопротивления играла церковь.

Накануне затеянного диктатором плебисцита о продлении полномочий, намечавшегося на 5 октября 1988 года, в обществе развернулась полемика вокруг того, как действовать в складывающейся обстановке. Одни – ратовали за бойкот, считая мероприятие фарсом, другие – предлагали принять активное участие и нанести поражение режиму на его собственной площадке. Люди находились в унынии, не верили в успех, их вывело из оцепенения беспрецедентное по смелости выступление Р. Лагоса по телевизору. Он произнес фразу, ставшую в мгновение ока знаменитой: «Я напомню, генерал Пиночет, ваши слова, сказанные в 1980 году «президент не будет кандидатом в 1989 году». Граждане откликнулись на призыв альянса, сказали: «Нет – Пиночету!» при соотношении голосов 54,7- 45,3%. Важно отметить то, что члены военной хунты убедили диктатора признать результаты народного волеизъявления

Поддержка планов оппозиции расчищало дорогу к первым за почти двадцать лет всеобщим выборам. Они состоялись 14 декабря 1989 года. Тогда союзники выставила единого кандидата в президенты. Им стал христианский демократ Патрисио Эйлвин. Его предпочло 55,2 % электората. Был создан коалиционный кабинет, куда вошли социалисты и посланцы Партии за демократию, сохранившей свою автономию. Этого принципа строго придерживались и впоследствии, независимо от того, кого избирали главой государства. В парламете действовала и конструктивная правоцентристская коалиция, включающая две партии. Такая конфигурация законодательного органа сохранятся и по настоящее время.

Открывалась новая страница в истории страны. Появления на посту главы государства ставленника оппозиции означал лишь формальную передачу части полномочий в ее руки, хотя важные рычаги власти контролировались прежней верхушкой. Пиночет оставался главнокомандующим сухопутными войсками и сохранял мандат пожизненного сенатора, в верхней палате парламента заседали и играли немалую роль 8 пожизненных сенаторов. Сохранялась конституции 1980 года.

Первое и последующие правительства оказались стреноженными, с тяжелыми гирями на ногах. В этих условиях демонтаж прежней системы приходилось постепенно. Эта операция требовала предельной осторожности, собранности и филигранности. Любой неосторожный шаг мог привести к взрыву. Это предопределило выбор тактики. На повестке дня стояла труднейшая задача демонтировать несущие конструкции прежнего режима. Все это приходилось делать филигранно, шаг за шагом в рамках узкого коридора возможностей, наподобие саперов на минном поле. Малейшая ошибка грозила обернуться непредсказуемыми последствиями.

Преодолевая объективные и субъективные трудности, процесс развивался. В 1998 году произошло знаковое событие. Пиночет передал полномочия главнокомандующего сухопутными войсками генералу Р. Исуриете. В 2002 года плановая ротация произошла без эксцессов. Так завершался этап перехода вооруженных сил под контроль гражданской администрации. В июле 2002 года 86-летний генерал оставил пост пожизненного сенатора.

Важным шагом стало решение властей о выплате материальной компенсации жертвам репрессий и их родственникам. В 2005 году Сенат одобрил ряд поправок к конституции. Среди них сокращение срока президентства с 6 до 4 лет (без права немедленного переизбрания), снижение возраста претендентов на высший государственный пост с 40 до 35 лет, превращение Совета национальной безопасности из директивной инстанции в консультативный орган.

Финальная точка в этом длительном и многотрудном процессе была поставлена на совместном заседании обеих палат парламента в августе 2005 года. За внесение фундаментальных поправок в Основной закон проголосовали 150 сенаторов и депутатов, против – 3, один – воздержался. Существенно расширились и полномочия самого парламента, как важнейшего демократического института. Так фактически оказалась похороненной конституция 1980 года. Президент так оценил значимость происшедшего. Он сказал: «Сегодня большой день для страны. Конгресс ратифицировал совокупность изменений, которые требовали граждане на протяжении многих лет».

Эти слова третьего постдиктаторского главе государства – Рикардо Лагоса. При нем по существу завершился демократический транзит. В 2006 году произошло еще одно знаковое событие, свидетельствовавшее о достижениях демократии. К власти пришла дама Мишель Бачелет, впервые в истории. Спустя 4 года президентом стал деятель правоцентристской ориентации Себастьян Пиньера. В 2014 году Бачелет возвратилась на высший пост под флагом коалиции Новое большинство, куда вошли и коммунисты. Она единственная в пост диктаторский период избрана на второй срок. Это женщина удивительно судьбы, заслуживающая специального рассказа. На ее долю выпала разработка и принятие новой конституции.

Сегодня Чили – флагман демократии в регионе с исправно функционирующими независимыми друг от друга ветвями власти, свободными средствами массовой информации и развитыми институтами гражданского общества, которые создаются снизу, а не насаждаются искусственно сверху. Опыт перехода от авторитаризма к демократии имеет непреходящее значение. Неслучайно Эйлвин, посетивший 1993 году Россию, встречался не только с официальными лицами. Весьма плодотворным оказалось его общение с представителями общественности, где гость изложил стратегию коалиции, делавшей начальные шаги в этом направлении.

Причина этого интереса понятна. В обеих странах демократический транзит стартовал практически одновременно. В Чили он оказался успешным, поскольку преимущественно осуществлялся под руководством уникальной коалиции, имевшей хорошо продуманную стратегию и тактику.

Эмиль Дабагян – ведущий научный сотрудник Института Латинской Америки РАН

В цикле «Латиноамериканская практика» мы рассказываем об интересных и показательных периодах в политической истории стран Латинской Америки, переживающих, как и Россия, трудности демократического транзита.

Версия для печати