04.07.2016 | Татьяна Становая

Турция и Россия: нормализация отношений

27 июня стало известно, что президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган направил на имя президента России Владимира Путина письмо, в котором принес извинения за сбитый в ноябре 2015 года самолет Су-24. Россия извинения приняла, а лидеры двух стран провели телефонные переговоры – впервые после начала российско-турецкого кризиса. Путин и Эрдоган также договорились встретиться: переговоры пройдут в рамках сентябрьского саммита G20 в Китае, а, возможно, и ранее.

Сразу после этого Москва отменила запреты на полеты в Турцию. Отношения постепенно восстанавливаются. 28 июня, на следующий день после обращения Эрдогана к Путину, в аэропорту Стамбула прогремели два взрыва, в результате которого погибли десятки человек. Россия выразила соболезнования турецким властям.

Отношения России и Турции еще до ноябрьской трагедии носили непростой характер. Трудности начались с периода дестабилизации ситуации на Ближнем Востоке, кризиса государств региона и арабской весны, именно тогда более заметную роль в отношениях стала играть геополитика. У Анкары резко обострились отношения с Сирией, с властями которой Россия поддерживала тесные связи. Турция, обеспокоенная хаотизацией в зоне своих интересов, одновременно пыталась взять на себя роль лидера суннитского мира. С 2012 года начались постоянные инциденты между Сирией и Турцией на границах, обстрелы, сбитые самолеты ВВС, многотысячный поток беженцев, резкое обострение проблемы курдского радикализма и терроризма. Все это заставляло Турцию действовать жестче, выступая в числе наиболее непримиримых противников режима Асада. В 2015 году к этому добавилась военная операция России в Сирии: таким образом, Москва стала фактически опосредованным военным противником Турции, учитывая симпатии Анкары к отдельным оппозиционным группам в Сирии, которых Москва считает террористами.

Таким образом, кризис, который начался со сбитого самолета, назревал давно, и это важно учитывать: предпосылки его возникновения сохранились и сегодня, инцидент был не столько причиной, сколько следствием противоречивости интересов России и Турции в Сирии. Поддержка со стороны России сирийского режима, выстраивание отношений с Демократической партией Курдистана и ее военным крылом (в том числе и военное прикрытие их позиций) – все это останется сильнейшим раздражителем для Анкары. В то же время фактором, способствующим большей гибкости позиции Турции является политика западных партнеров Анкары, которые дистанцировались от Турции в конфликте с Россией. Оптимизации отношений с ЕС и США мешают и авторитарные тенденции в самой Турции, а также заметная исламизация страны.

Важно указать и на общий кризис турецкой стратегии в Сирии: ставка на свержение Башара Асада суннитской радикальной оппозицией утратила актуальность после вступления России в конфликт и установления хоть и трудного, но взаимодействия России с западными партнерами.

Пересмотр внешнеполитической тактики Анкары (вряд ли можно говорить об изменении стратегических интересов) сопровождался и сменой правительства: жестко настроенного премьера Давутоглу в мае сменил Биналы Йылдырым, выступивший за нормализацию отношений с Израилем и Россией. Кстати, в конце июня Турция и Израиль достигли соглашения о восстановлении связей после шестилетнего разрыва. Дипломатический конфликт возник в 2010 году после убийства израильским спецназом 10 турецких пропалестинских активистов, пытавшихся прорвать блокаду сектора Газа. Израиль выплатит 20 млн. долларов компенсации семьям погибших и пострадавшим, а Турция доставит в Газу гуманитарную помощь и невоенные предметы снабжения.

Жесткие санкции со стороны России стали сильнейшим ударом по экономике страны. По данным Федеральной таможенной службы (ФТС), торговый оборот между Россией и Турцией за 2015 год составлял $23,4 млрд., а за первые четыре месяца 2016-го (позже апреля статистики нет) он упал до $4,8 млрд. Экспорт России в Турцию снизился на 43%, импорт из Турции — более чем в два раза. Вице-премьер Турции Мехмет Шимшек в декабре говорил, что российские санкции могут стоить турецкой экономике 0,3–0,4% ВВП, или $9 млрд. Российский посол Андрей Карлов в интервью ТАСС отмечал, что ущерб может превысить $11 млрд. — наибольший урон понесут туристический и сельскохозяйственный сектора, писал РБК.

Таким образом, последствия российско-турецкого кризиса нанесли Турции гораздо более существенный урон, чем ожидалось: Анкара, признававшая, что российский самолёт был сбит сознательно, вероятно, рассчитывала таким образом заставить Россию считаться со своими региональным интересами. Реакция же Москвы была более жесткой, чем рассчитывали турецкие власти.

Тут важно отметить, что для России конфликт с Турцией носил во многом персонифицированный характер: Владимир Путин воспринял решение Анкары сбить самолёт как предательство союзника. С тех пор Москва выдвинула три требования для нормализации отношений: извинения, компенсация ущерба и наказание виновных. Без выполнения этих условий Кремль отказывался даже вести диалог с руководством Турции.

В то же время говорить о выполнении всех трёх условий пока рано. Даже вокруг извинений возникли споры. Так, украинский президент Петр Порошенко после телефонного разговора с главой Турции Эрдоганом заявил, что в письме Путину речь шла «всего лишь о соболезновании семье погибшего». Вслед за этим на сайте Кремля уточнили цитату турецкого президента. Сначала в английском переводе использовался оборот «I apologise to them». Теперь его поменяли на «Excuse us». Это уточнение перевода, объяснил Дмитрий Песков. В то же время тюркологи считают, что о прямых однозначных извинениях перед Россией все же речи не идет, а извинения перед семьей убитого летчика носят половинчатый характер. В русскоязычном варианте перевода фраза дана в следующем виде: «Я хочу ещё раз выразить своё сочувствие и глубокие соболезнования семье погибшего российского пилота и говорю: извините».

В любом случае различные трактовки извинений всё же кажутся придирками: Кремль не стал цепляться за слова, и извинения были приняты.

С двумя другими условиями еще сложнее. Турецкий премьер Бинали Йылдырым заявил, что власти страны лишь извинятся за сбитый Су-24, а о компенсации России за сбитый самолет речи не идет. Днем ранее он говорил, что Анкара в случае необходимости выплатит компенсацию родственникам погибших. Однако родственники погибшего полковника Олега Пешкова от нее отказались.

Выполнение третьего условия – осуждение виновных – пока тоже «подвешено». В конце марта подозреваемый в убийстве российского пилота Алпарслан Челик был задержан в Измире, а в начале апреля арестован. Однако вскоре суд его выпустил под подписку о невыезде, так как следственные органы не сумели предоставить убедительные доказательства его причастности к убийству пилота. Сейчас же стало известно, что прокуратура Турции возобновила уголовное дело в отношении Челика, ссылаясь на новые доказательства по делу.

В любом случае реакция России на сбитый самолет во многом была обусловлена личностным восприятием ситуации со стороны президента Путина: человеческий фактор тут играл огромное значение. Для российского лидера персонально важным было, чтобы Эрдоган первым сделал шаг навстречу Москве, а раскаяние и сожаления были однозначными. В остальном и Кремль готов был проявить гибкость, особенно учитывая, что кризис в российско-турецких отношениях критично сильно бил и по России – туристической, строительной отраслям, торговле. Конфликт с Турцией также повышал риски и для российского военного присутствия в Сирии. Нельзя забывать и о другой важной теме – газовой. Турция стала партнером России по проекту «Турецкий поток», призванному заменить замороженный «Южный поток». Конфликт с ЕС по вопросам либерализации газового рынка заставил Москву отказаться от последнего, а Турция оставалась единственным альтернативным маршрутом (хотя и по нему с ЕС были и остаются принципиальные разногласия). Кстати, сейчас со стороны российских официальных лиц можно снова услышать о возможности возвращения к проекту «Южный поток». Однако это пока выглядит попыткой многостороннего торга.

Постепенная нормализация отношений России и Турции сейчас выгодна обеим сторонам, и для этого сделано главное – Путин простил своего турецкого коллегу и начался диалог. Удовлетворительным оказался и первый с начала кризиса 45-минутный телефонный разговор двух лидеров, после которого Путин дал правительству поручение начать восстановление отношений. В самое ближайшее время ожидается снятие административных барьеров на поездки россиян в Турцию, ограничений в торговле.

В то же время нормализация отношений России и Турции происходит на фоне одного из самых громких терактов: сразу после появления в СМИ информации о письме Эрдогана, в аэропорту Стамбула прогремели два взрыва, унесшие жизни как минимум 40 человек, десятки ранены. Это сразу поставило вопрос о безопасности возвращения россиян на турецкие курорты, безопасности полетов, а снятие барьеров российскими властями выглядело (и расценивалось критиками режима) циничной политикой.

30 июня издание Yeni Safak сообщило, что теракт совершили трое смертников с гражданством России, Узбекистана и Киргизии. Ранее издание Hurryiet указывало, что один из смертников, совершивших теракт в аэропорту Стамбула, мог быть выходцем из Чечни. Предполагаемый террорист якобы прибыл в Турцию из сирийского города Ракка, захваченного террористами «Исламского государства» (организация признана террористической и запрещена в России).

Испытанием для России и Турции будут и риски эскалации конфликта в Сирии, где снижение интенсивности военных ударов по позициям террористов сопровождается пробуксовкой процесса политического урегулирования. ИГИЛ мобилизует и восстанавливает свои силы, а прогресса в размежевании умеренной и радикальной оппозиции добиться не удаётся. В то время как российский центр по примирению сторон в Сирии отчитался о 159 формированиях, «легитимированных» для присоединения к антитеррористической коалиции, американские дипломаты и военные предоставляют либо неточные, либо неполные данные о тех, кого они считают «умеренными». Начальник Генштаба ВС РФ Валерий Герасимов говорил 20 июня, что в результате террористы в Сирии «активно восстанавливают свои силы, и обстановка вновь накаляется; бесконечно так продолжаться не может». Российские военные сообщают о наступлениях террористов и крупных потерях сирийской армии. По данным «Власти», сейчас Россия готовится к возможному возобновлению активных военных действий, что было предметом переговоров летавшего в Сирию министра обороны России Сергея Шойгу с президентом Сирии Башаром Асадом 18 июня. А это означает также, что проблема потенциальных «пересечений» интересов России и Турции на территории Сирии снова обостряется.

Российско-турецкие отношения вышли из «психологического клинча», в котором они оказались после инцидента со сбитым самолетом. Наиболее радикальные проявления этого кризиса в виде взаимных санкций и ограничений, вероятно, будут постепенно сниматься, диалог восстановится. Однако о нормализации отношений говорить пока рано: Турция воспринимает действия России в регионе в некотором роде идентично тому, как Россия воспринимает действия Запада на постсоветском пространстве. Разногласия и противоречия интересов никуда не исчезают. Одновременно сохраняются и риски новых военных инцидентов в перспективе, особенно если будет наблюдаться эскалация напряженности в Сирии. Сейчас главная задача обеих стран – не столько нормализовать отношения, сколько уйти от угроз потенциального нового кризиса. Возможности для продвижения в рамках позитивной повестки остаются ограниченными.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати