02.02.2006 | Виталий Портников

ПРИШЕСТВИЕ АМОНЫ

Столкновение израильской армии с противниками ликвидации еврейского поселения Амона на Западном берегу Иордана уже привело к появлению целой серии возбужденных комментариев об изменившемся Израиле, новом израильском обществе, в котором поселенец готов бросать камень в солдата, а солдат избивать поселенца, и о тяжелой судьбе Ближнего Востока, разобщающего даже тех, кто обречен на сплочение. Однако заранее подписывать израильскому обществу неутешительный диагноз вряд ли стоит.

Ожесточенное разобщение случалось и раньше – практически с первых дней существования Израиля. В конце концов, единственный убитый за всю историю страны премьер-министр Израиля стал жертвой еврея, а не араба – и при этом нашлась часть израильского общества, приветствовавшая это преступление. Но сокрушенное большинство ответило этой части скорее недоумением и жалостью, чем охотой на ведьм. Нечто подобное произойдет и после столкновения в Амоне.

Конечно, велико искушение сказать, что настроения израильтян радикализировались, что после мирного ухода из сектора Газа теперь на Западном берегу Иордана, в Амоне, притаился призрак гражданской войны между самими евреями. Но в Газе ликвидировались вполне легальные поселения. Их построили по решению властей, по решению властей и сносили. Соответственно поселенцам в Газе полагалась более чем внушительная компенсация, и большая часть людей об этом помнила. И что самое важное – поселенцы в Газе были законопослушными людьми. Они поселились в секторе не только потому, что считали свою жизнь в нем особой миссией, но и потому, что их туда пригласило государство, обеспечивавшее их льготами при переселении, защищавшее их от нападений извне, словом, всячески старавшееся выстроить в поселениях достойную жизнь. Лишившись государственной поддержки, эти люди старались прежде всего заставить чиновников изменить свое решение. Но многие из них – можно сказать, подавляющее большинство – не стремились к вооруженному конфликту с государством, обеспечивающим их существование и собирающимся этим же заниматься в новых условиях. Они готовы были протестовать, выходить на демонстрации, создавать общественные организации – но не бросаться камнями. Именно поэтому поселенцам в Газе было не по пути с радикалами, прибывшими их защищать.

А поселенцам в Амоне – по пути. Потому что это поселение изначально создавалось путем захвата земли, которую считает палестинской само Израильское государство. Следовательно, само государство не могло создать тут надлежащей инфраструктуры безопасности, социального обеспечения, компенсации за утраченное – всего того, что было в Газе. Можно было бы даже сказать сильнее: поселенцы в Амоне воспользовались идеологизированностью вопроса о земле в Израиле, чтобы поселиться на не принадлежащем им участке. Если бы точно так же разбили лагерь в любой другой стране, их вынуждены были бы попросить уехать – из уважения к частной собственности владельца. Причем что интересно: поселенцы в Амоне десять лет жили в домиках на колесах, понимая, что их существование в этом месте вряд ли продлится долго. И только поняв, что выселение близится, построили несколько стационарных зданий, из-за сноса которых и разгорелся конфликт. Понятно, что любой здравомыслящий человек будет подозревать поселенцев в том, что они построили эти здания ради того, чтобы воевать за них, а не для того, чтобы жить в них. Понятно, что любой радикал, который придет на защиту Амоны, поймет этот замысел поселенца и одобрит его. Так что, к сожалению, трагический конфликт в Амоне был предрешен самой постановкой вопроса с обеих сторон. И в той или иной форме он может повториться при сносе других нелегальных поселений.

Но это отнюдь не означает гражданской войны в Израиле или изменения характера израильского общества. Потому что нелегальные поселенцы составляют меньшинство не просто от самого общества, но и от самих поселенцев. И, используя их сопротивление в политических целях, поселенческое движение и правые партии Израиля никогда не забудут, что сама суть поселений зависит от исправного функционирования государственной машины. Более того – поселенец в Палестинской автономии зависит от этой машины во сто крат больше, чем человек, живущий на территории Израиля. И не в его интересах портить эту машину. Он может рассчитывать только на ее изменение, эволюцию, успех на выборах приверженцев собственных взглядов. И в этом смысле его интересы гораздо в большей степени совпадают с интересами противника поселений, чем с интересами нелегального поселенца.

Версия для печати