05.09.2016 | Борис Макаренко

Президентские выборы в США: феномен Трампа

Первый понедельник сентября – американский День Труда – неофициально считается началом активной фазы президентской избирательной кампании. В этом году такое утверждение еще менее справедливо, чем в прошлых электоральных циклах.

Зачем, казалось бы, эта «активная фаза», если с 1952 года не было случая, чтобы кандидат, лидировавший в опросах к началу сентября, не получал большинства голосов на выборах? А ныне и отрыв в рейтингах, и все остальные индикаторы уверенно указывают победителя. Как говорили еще года два назад, что «Хиллари Клинтон проиграет выборы, только если сама этого захочет», так оно и получается. Но наши размышления – про то, что победа над Трампом – дело куда более трудное, и 8 ноября будет рано ее праздновать, даже если все прогнозы сбудутся.

Пять причин поражения Трампа. Есть ли шанс на победу?

В США не принято считать предрешенными результаты президентских выборов, даже если один из кандидатов уверенно опережает другого: на самом деле, в главной электоральной кампании в стране сюрпризы и чудеса случаются крайне редко: ну, переизбрался на второй срок Гарри Трумен, так то ж в 1948 году было. Ну проиграл по голосам выборщиков Альберт Гор в 2000 г., так все равно большинство избирателей высказалось за него (т.е. летние опросы и тут не подвели). Да и сколько раз отстающий чуть-чуть не догонял фаворита, как Хьюберт Хамфри, отстававший в августе 1968 г. от Ричарда Никсона на двузначное число процентов, но в итоге проигравший только 0,7% голосов на выборах, или Джимми Картер, обогнавший Рональда Рейгана в сентябре 1980 – но Рейган в октябре провел блистательную кампанию. Сколько было неожиданностей на выборах других уровней. Да и вера в благодетельность конкуренции, в экономике ли, в политике ли – одна из духовных скреп Америки (безо всякой иронии).

Но парадоксальным образом, во многом Трамп уже победил. И победил не только потому, что уже опроверг кучу незыблемых истин американских партийной жизни и избирательных кампаний, но и потому, что хотя сам он, скорее всего, уйдет в случае поражения из большой политики, с последствиями «трампизма» придется иметь дело и демократам, и республиканцам и шире – всему политическому классу Запада в лучшем случае весь следующий электоральный цикл.

Назовем пять причин, почему Трампу будет крайне сложно выиграть эти выборы.

Причина первая: отставание в рейтинге. Ко Дню Труда Клинтон опережает своего основного соперника на 3,9 пункта (46,0% против 42,1,%) – по данным RCP Average - обобщения всех опросов, подсчитываемого сайтом RealClearPolitics. Можно ли отыграть отставание? Прежде чем ответить «нет», вновь сославшись на прошлый опыт, приведем некоторые сомнения.

Первое из них – Трамп сокращает отрыв. Еще неделю назад он составлял более 5 пунктов. Теперь же, когда исчерпал себя подъем популярности Клинтон на «эффекте съезда» Демократической партии, разрыв сократился, правда, американские аналитики так и предрекали, что активная фаза кампании пройдет с разрывом в рейтингах в 3-4 пункта.

Второе сомнение - оба кандидата не вызывают у многих американцев энтузиазма: от Трампа «неблагоприятное впечатление» складывалось у 56.9% -64.5% американцев, от Клинтон - у 50.8%-56.3 %. (данные того же RealClearPolitics). За восемь месяцев, прошедших с начала года, эти цифры практически не менялись. Американцам не привыкать выбирать «от противного» - не лучшего кандидата (они знают, что таких не бывает), а «меньшее зло». Но при таких рейтингах «неблагоприятности» резко возросло число тех, кто пытается «спрятаться» от психологически некомфортного выбора. А потому число неопределившихся в пользу одного из главных кандидатов в этом году существенно выше, чем в прошлых кампаниях.

Там, где в опросы включены не две, а четыре фамилии кандидатов, два фаворита набирают лишь порядка 80%, сколько-то остается неопределившимися, зато небывало высокие рейтинги обрели кандидаты от Либертарианской партии Гэри Джонсон и от «Зеленых» - Джилл Стайн. Это не высочки-харизматики типа Росса Перо, а «ветераны-аутсайдеры» президентских кампаний. Четыре года назад первый из них набрал 0.99% голосов, вторая – 0,36%, и это считалось успехом. Сейчас средний рейтинг Джонсона – 7,9%, Стайн – 3,1%. Конечно, к выборам многие из их сегодняшних сторонников «уговорят» себя не тратить голос впустую и проголосовать за одного из фаворитов. Но свои результаты четырехлетней давности они явно превзойдут.

Как это скажется на рейтинге Клинтон и Трампа? Как показывает сопоставление опросов «на четверых», «на троих» и «на двоих» кандидатов, голоса Стайн разошлись бы между Клинтон и Джонсоном (скорее всего, это сторонники Берни Сандерса), а Трампу бы не досталось почти ничего – это не «правые» избиратели. А вот голоса Джонсона главные кандидаты поделили бы в сопоставимой пропорции. За либертарианца голосуют преимущественно консервативные избиратели – недаром его называли «первым кандидатом в президенты от партии чаепития». Иными словами, его сторонники – это республиканцы, категорически не принимающие Трампа, и часть из них (какая – загадка на сегодня неразрешимая), скрипя зубами, все же выберет официального республиканского кандидата, а часть – того, кто нанесет ему поражение, т.е. Клинтон. Итак, за счет «третьих кандидатов» ни Трамп не нарастит свой рейтинг настолько, чтобы догнать соперницу, ни Клинтон не потеряет непоправимо много.

Вряд ли удастся преодолеть отставания и обычными для кампании методами. Да, Трамп пробудил к политической активности новые слои избирателей, ранее на выборы не ходивших. Да, впереди еще два с лишним месяца на телевизионную рекламу, работу агитаторов и т.д. Но все наблюдатели сходятся в том, что этих «новообращенных» слишком мало, чтобы компенсировать потери в центристском электорате, Трампа не принимающим. А по финансам и «организационно-партийным» ресурсам Трамп явно уступает своей оппонентке (см. Причину №4).

Так что резюмируем: сократить отрыв в рейтингах (т.е. количестве сторонников) Трамп может, но вряд ли догонит Клинтон.

Причина вторая: электоральная карта – не за Трампа. Излишне напоминать, что для победы на президентских выборах нужно собрать 270 голосов выборщиков, т.е. выиграть выборы в штатах, делегирующих в коллегию выборщиков должное число представителей. Мы сравнили «электоральные карты» четырех аналитических групп – CNN Election Center, RealClearPolitics, FiveThirtyEight.com и Princeton Elections Consortium: при всей разнице в методиках прогноза, Клинтон получает от 240 до 273, а Трамп – порядка 150 выборщиков.

Однако, еще неделю назад Клинтон «выигрывала» на всех этих сайтах с большим запасом, и многие “battleground” или“toss-up” (т.е. конкурентные) штаты тоже были окрашены в синий цвет Демократической партии. Сейчас картина выглядит не столь однозначно: если совсем недавно казалось, что ставка Трампа на «ржавый пояс» - промышленные штаты с большой долей разочарованного и озлобленного белого рабочего класса – не срабатывает, то сегодня из этих штатов Пенсильвания и Висконсин опять вернулись в разряд «конкурентных», и лишь в Мичигане преимущество Клинтон остается бесспорным. Из остальных «спорных» штатов, четыре (Невада, Аризона, Миссури и Джорджия) с большей вероятностью достанутся Трампу, но они всегда рассматривались как республиканские «красные». Огайо, Айова и Флорида будут (традиционно) сохранять интригу до последнего, а в Колорадо и Северной Каролине Клинтон за последние недели вырвалась вперед.

Борьба еще не закончена, и эта дюжина штатов еще не раз будет «перекрашиваться» аналитиками, но общая диспозиция остается выгодной для Клинтон.

Третья причина – идейно-политическая позиция Трампа. Мы еще вернемся ниже к феномену «трампизма» и причине его успеха. Сейчас же ограничимся рассмотрением его электоральных последствий. Доведя до предела идейную поляризацию в американском обществе, Трамп – до сих пор непостижимым образом – завоевал победу внутри Республиканской партии, но предельно затруднил для себя завоевание центристского, колеблющегося избирателя. Его преимущество в поддержке белыми избирателями сопоставима с той, что была у Джона Маккейна и Митта Ромни, но, напомним, оба они проиграли, при том что ситуация с латиноамериканским, азиатским и, естественно, афроамериканским электоратом у Трампа катастрофическая. Безнадежно проигран электорат мусульманский – правда, не такой уж большой. Столь же плохи дела в женском электорате.

За Трампа собирается голосовать 5% избирателей, зарегистрированных как сторонники Демократической партии – это стандартный показатель президентских кампаний, а вот 11% республиканских избирателей, отдающих предпочтение Клинтон – это очень много (а сколько еще республиканцев в электорате Джонсона!).

Исправить эту ситуацию практически невозможно. Вроде и пытался Трамп в последний месяц обратиться к афроамериканцам, и встречался с президентом Мексики, но, как отмечают наблюдатели, сделав шаг в сторону умеренности, он почти неизменно возвращается к своей «фирменной» позиции. Наблюдатели спорят: он не хочет или не может стать умеренным. Нам кажется верным ответ, предложенный одним из журналистов: «у Трампа не политические позиции, а политические настроения». В этом – секрет его успеха: его политическое оружие - не рациональная позиция, а взбудораженная эмоция. В этом Трамп похож на нашего Жириновского, но, видимо, и шансов на президентский пост это «оружие» дает ему не многим больше, чем Владимиру Вольфовичу. Да, Трамп совершил чудо, завоевав на свою сторону актив Республиканской партии, но этим же самым он отторг от себя большинство. Вернуть его обратно, встать на позицию, позволяющую завоевать политический центр - для этого нужно не меньшее чудо. Что-то подобное совершил 36 лет назад Рональд Рейган, который именно в осенний период кампании «выстрелил» своей идеологической позицией, переопределившей на многие годы сущность американского «республиканства», а в значительной степени – и всего американского общества. Но, в чем согласны наблюдатели, Трамп – не Рейган.

Причина четвертая – спровоцированный Трампом кризис в Республиканской партии. »Нелюбовь» Трампа и республиканского партийного истеблишмента – взаимна. Попытки заблокировать победу Трампа на съезде – дело прошлое. В прошлом же остался поток отказов видных республиканцев от поддержки Трампа, причем замечено, что большинству из них не идти на выборы в этом году, т..е. это скорее – политическая инвестиция в «Республиканскую партию после Трампа».

Сейчас же на первый план выступают два аспекта этой проблемы. Во-первых, Республиканская партия боится, что ожидаемое поражение Трампа повлияет и на т.н. голосование down the ballot – «ниже по бюллетеню», т.е. за губернаторов, сенаторов, членов нижней палаты и другие выборные посты, «разыгрываемые» 8 ноября. Такое электоральное поведение американцам свойственно, и именно оно, по наблюдению политического обозревателя The Washington Post, порождает «волны» - резкие смены состава палат Конгресса. В нижней палате у республиканцев сейчас большинство в 30 мест, но аналитики считают «конкурентными» 33 места, причем большинство из них – республиканские. Так что преимущество республиканцы наверняка растеряют, но контроль над нижней палатой демократы обретут лишь в случае максимально удачного для них сценария. Неопределенной остается и ситуация на выборах в Сенат – преимущество республиканцев в пять мандатов может растаять.

Осознавая эту опасность, доноры Республиканской партии перенаправляют все большую долю средств на кампании по выборам губернаторов и депутатов и обеих палат Конгресса, стремясь минимизировать потери и сохранить влияние партии.

В последний день лета один из основных соперников Трампа на праймериз (и вполне возможный кандидат от Республиканской партии в 2020 г.) Марко Рубио одержал уверенную победу на праймериз за место сенатора от Флориды над Карлосом Беруффом, который во всем – от риторики и программных положений до использования собственных денег для финансирования кампании – тщательно имитировал Дональда Трампа (напомним, последний уверенно победил Рубио в его собственном штате на президентских праймериз несколько месяцев назад).

Второй момент – работа «партийной машины». Эта машина тоже переключается на помощь кандидатам на другие выборные посты, а у Трампа – человека из бизнеса, а не политики – слишком много неудач в выстраивании как менеджмента собственной команды, так и отношений с Национальным комитетом Республиканской партии – органом весьма автономным, но в президентских кампаниях работающим в тесной связке (если не сказать – в подчинении) у штаба кандидата на главный выборный пост – у Трампа этого пока не получилось.

Если не налажена работа с «верхними этажами» партийной машины, то вряд ли стоит ожидать высокой эффективности «полевой работы» волонтеров и наемных агитаторов. А именно от нее зависит успех усилий по приводу «своих» избирателей на выборы. Очень серьезная проблема для отстающего кандидата с неопределенным электоратом.

Наконец, причина пятая – «ветер в парусах» Клинтон. О ее кампании пока не было сказано практически ничего. Но это – обычная кампания – по всем законам жанра, с телерекламой, поездками по стране, четкой работой «партийной машины». Имиджу Клинтон сильно повредили до сих пор не завершившиеся разбирательства с использованием личной почты для служебной переписки и деятельностью Фонда Клинтонов, но вряд ли они окажут решающее воздействие на исход президентской гонки.

Значит ли это, что ничто не может помешать победе Клинтон над Трампом? Нет, но для опрокидывания описанных выше тенденций нужны просто стаи «черных лебедей». Перечислить их несложно. Это (подчеркиваем, говорим это сугубо гипотетически) – сверхсерьезные проблемы со здоровьем, «неубиваемый» компромат или совсем уж умозрительные сценарии типа резкого провала американской экономики, как в 2008 году. Порой упоминающаяся в этом ряду гипотетическая трагедия масштаба Ниццы (или аналогичных событий последних лет в европейских столицах), с одной стороны, добавила бы энергетики Трампу, но с другой – в оценках способности обеспечить национальную безопасность Клинтон оценивается избирателями выше своего оппонента.

Однако, главное значение предстоящих выборов, как ни парадоксально, не в том, кто победит, а том, какую траекторию они зададут свершающемуся на наших глазах тектоническому сдвигу в американской политической культуре – словами Хиллари Клинтон, «партия Линкольна стала партией Трампа». Конечно, это образное сравнение – выпад против оппонента по кампании, но оно четко указывает на новое явление американской, и не только американской политики. После успеха «Брекзита» выход Трампа в финал президентской гонки в США – это второй за нынешний год успех «новых правых».

Трампизм, или откуда берутся Трампы?

Когда в эфире Би-Би-Си Трампа сравнили с Волан-де-Мортом, создательница этого демонического персонажа Джоан Роулинг возмутилась: «Какой ужас! Волан-де-Морт не такой злой!»

С кем только не сравнивали Трампа – и с Гитлером и Муссолини, и с запомнившимися американскими популистами «кандидат-президентского» калибра – Джорджем Уоллесом, Хью Лонгом, Россом Перо. Ближе к истине же сравнения с современными правыми харизматиками, как «системными» типа Сильвио Берлускони, так и не очень - как Марин Ле Пен. Не вчера подмечено, что у «новых правых» лидеры обладают бОльшей харизматичностью, чем даже лучшие, но все равно скучные «системные» политики политики первого ряда типа Ангелы Меркель или Дэвида Кэмерона (Саркози, видимо, где-то посередке). Дело в популизме? Да, но сводить это к популизму – непростительное упрощение.

Корни всего, как хорошо знает супруг нынешней кандидатки от демократов – в экономике – это в штабе его президентской кампании висел лозунг: “The economy, stupid!” (все дело в экономике, глупенький!). Как пишет гарвардский ученый Яша Мунк, ныне живущие ныне поколения американцев помнят удвоение среднего дохода в периоды с 1935 по 1960 и с 1960 по 1985 годы, но с того времени по наши дни этот показатель практически не изменился. Как всегда в такой ситуации, при неизменном среднем показателе богатые становятся богаче, а бедные – беднее. Среди пострадавших от такой динамики – немало «синих воротничков» афроамериканцев и латиноамериканцев, но наиболее остро ее чувствуют «белые американцы с высокими ожиданиями, невысокой квалификацией и снижающимися почасовыми доходами».[1] И если расовые и этнические меньшинства, как рассчитали американские эксперты, в серьезном электоральном выборе менее руководствуются экономическими соображениями (попросту говоря, не проголосуют за республиканца, даже если у демократической администрации будет полный провал в экономической политике), то разочарованные белые отказывают в доверии не просто правительству, но государственному истеблишменту в целом – любой власти, крупному бизнесу, Уолл-стриту и т.д. Вызов истеблишменту был брошен и слева – Берни Сандерсом, и Клинтон и в кампании, и в случае победы не сможет игнорировать «программу Сандерса». Но куда более серьезной оказалась «разгневанная волна» справа.

Обратим внимание, вздыбились эти волны вопреки не только мощи обеих партийных машин, но всему мейнстриму, «олигархам», «большой прессе» и т.п. Как отмечал один из функционеров кампании Сандерса, «социальные сети и электронные устройства ослабили засилье «больших охранителей» в средствах массовой коммуникации и больших финансовых доноров» и позволили реализоваться запросу, например, молодежи на альтернативу истеблишментной повестке дня[2]. Конечно, этот факт не убедит тех в России (и не только в России), кто считает, что политики на Западе – лишь марионетки в ловких и натруженных руках финансовой олигархии, но нам он представляется весьма убедительным.

Между атаками на истеблишмент «слева» и «справа» есть принципиальная разница. У «левых» - если судить по программным позициям Берни Сандерса – требования носят достаточно стандартный для этого сегмента политического спектра характер, по меркам европейской социал-демократии – даже слишком умеренный. И уж ни в коем случае они не нарушают неписанного кодекса правил поведения американского общества (выполнимы ли они, эффективны ли – это другой вопрос). Справа же – в версии Трампа – явное покушение на устои. Растущая идейная поляризация в последние годы – давно признанный факт: это реакция и на описанную выше экономическую рецессию и стагнацию доходов, и на Обаму в Белом доме (в частности, на его реформу медицинского страхования), и на обильную иммиграцию. Именно на этих темах в Республиканской партии выросло т.н. «Движение чаепития». Стань кандидатом в президенты фигура из этого движения, те же Марко Рубио или Тэд Круз, которые дольше всего пытались конкурировать с Трампом – все было бы естественно и ожидаемо, хотя в президентской гонке и против них у Клинтон были бы предпочтительные шансы. Но Трамп – это выход за все рамки – и именно потому успешен.

Что отличает Трампа от «чаепития»? Сведем это к трем составляющим:

– радикализм, не боящийся выйти далеко за рамки политкорректности. Та же тема нелегальной миграции или ревности к собственным меньшинствам – далеко не новость для Америки. Но с такой откровенностью, со столь явными расистским аллюзиями никто из американских политиков, даже правых, ее не формулировал. Тем более – это табу для человека, претендующего на президентский пост. Маккейн жестко оборвал в эфире собеседника, пытавшегося заговорить о цвете кожи Барака Обамы, Буш-младший через несколько дней после 11 сентября посетил мечеть и сказал, что американские мусульмане любят свою страну не меньше, чем все их сограждане. Трамп не знает и не хочет знать таких рамок.

– апелляция к силе как более быстрому и эффективному решению. Почти любой его «рецепт» решения проблем - это позиция силы и презрения к тому, против кого эта сила направлена. В этом он выходит за рамки уже не просто политкорректности, но незыблемых основ демократического и правового устройства. Он верит, что если за ним пойдет большинство, то это и будет демократическое решение, не нуждающееся ни в каких рамках.

– наконец, третье и самое главное: антиистеблишментая эмоция. Трамп – не профессиональный политик – никто из них не решился бы на столь откровенный популизм и потому, что «так воспитан», и, что более существенно – потому что счел бы такую линию заведомо проигрышной. И правильно: публика бы не поверила, что профессиональный политик может искренне «разносить» истеблишмент, а вот Трампу поверили, и эта эмоция придала силы и веса его радикализму и «силовой позиции». «Зеркало» Трампа – Берни Сандерс, политик хотя и профессиональный, но «белая ворона» – независимый сенатор, называющий себя социалистом. Потому-то ему поверили левые, почти как Трампу правые.

Если он чем-то и отличается от Марин Ле Пен или Найджела Фараджа – так это как раз «непрофессиональностью». Но если в Европе политик может создать свою партию меньшинства, а потом бороться за повышение ее популярности, то в США с чисто двухпартийной системой этот путь безнадежен.

Подъем «новых правых» – явление долговременное. Ни поражение Трампа (или Марин Ле Пен на президентских выборах во Франции в следующем году), ни подъем западных экономик (на что надежда слабая) не приведут автоматически к их уходу с политической арены: сдвиг в электоральных и политических настроениях в этих обществах уже произошел. «Новые правые» уже сделали западную политику более конфронтационной, более популистской, разрушив хрупкий центристский консенсус, складывавшийся в прошлые десятилетия. Можно победить Трампа на выборах, но как справиться с «трампизмом» – непростой вопрос для западных политических сообществ как минимум на среднесрочную перспективу.

Борис Макаренко – председатель правления Центра политических технологий

^[1]http://www.slate.com/articles/news_and_politics/cover_story/2016/08/the_week_democracy_died_how_brexit_nice_turkey_and_trump_are_all_connected.html

^[2] What next for Bernie Sanders.The Economist. May 7^th 2016

Версия для печати