05.09.2016 | Марина Войтенко

Прогноз–2016 ухудшен, что дальше?

Предварительные итоги июля и семи месяцев с начала года не порадовали, засвидетельствовав, по признанию МЭР, «небольшое замедление экономики». После стабилизации в мае-июне сезонно очищенный темп ВВП в июле (месяц к месяцу) потерял 0,1%. Причина, считают в министерстве, в отрицательной динамике обрабатывающих производств и оптовой торговли. После трех месяцев торможения спада в середине лета он вновь ускорился: в годовом выражении июльский ВВП сократился на 0,7% после -0,6% в июне и -0,5% в мае. Падение за семь месяцев составило 0,9%.

Сезонно очищенный индекс промпроизводства в июле (месяц к месяцу) вновь вышел в область отрицательных значений (-0,5%), удержавшись, однако, в плюсе в годовом выражении за семь месяцев (+0,3%). Аналогичный показатель в обработке просел на 0,9%, недобрав год к году столько же в январе-июле. Положительный итог показывает пока лишь агросектор (0,7% и 3,2% соответственно). Объем строительных работ, прибавив в июле 1,3%, отстал от уровня 2015 г. на 5,2%. Реальные располагаемые доходы населения после роста в июне месяц к месяцу на 0,4% продолжили нисходящий тренд, упав на 0,6% (-5,3% год к году). Реальные зарплаты, удержавшись (пока!) на прошлогодней планке, в июле после сезонной очистки снизились на 0,2% (июньское сокращение – 0,1%). Оборот торговой розницы также продолжает показывать спад, хотя и замедляющийся – минус 0,1% и минус 5,6% соответственно. Снижения безработицы с исключением сезонного фактора не наблюдается: второй месяц к ряду она держится на отметке 5,6%.

Вывод из наблюдаемых трендов очевиден: преодоление спада в годовом выражении, а тем более возвращение на докризисные рубежи затягиваются. Внутреннее потребление столкнулось с «парадоксом спроса», когда рост зарплат не находит адекватного отражения в темпах розничной торговли. При этом уровень жизни в немалой степени поддерживается за счет сбережений, норма которых, снизившись в июле до 12,1%, обновила годовой минимум. Промышленность при заметной волатильности выпуска почти полгода по сути пребывает в стагнации. Торможение инвестиционного спада складывается хуже ожиданий, а внешнеэкономические показатели демонстрируют ощутимый провал.

Профицит торгового баланса в январе-июле утратил 48%, экспорт – 27,3%, импорт – 8,4%. По данным Банка России, положительное сальдо СТО в июле достигло $0,3 млрд (при чистом оттоке капитала в $0,4 млрд). Эксперты предупреждают, что околонулевой приток валюты по текущим операциям может в дальнейшем сдерживать укрепление рубля[1], а, следовательно, и начавшееся обновление оборудования и производственных активов за счет внешних закупок. Будет усиливаться и «политический соблазн» к ослаблению курса. Резон понятен – поддержка экспортеров и удержание дефицита бюджета на уровне 3,2-3,3% ВВП. Последствия с точки зрения вклада в рост цен, впрочем, тоже очевидны.

«Гремучая смесь» из складывающихся трендов не оставила выбора МЭР, пересмотревшего (о чем стало известно на минувшей неделе) прогноз на текущий год и перспективу ближайших трех лет. Корректировка оказалась довольно существенной. Оценка вероятного спада-2016 ухудшена с 0,2% до 0,5-0,6% ВВП. Тем самым новый ориентир оказался в «вилке» между экспертными консенсус-ожиданиями (-0,7-0,8%) и более оптимистическими предположениями ЦБ РФ, что итоговый результат будет ближе к нижней границе его прогноза по базовому сценарию (-0,3-0,7%).

Оценки темпов роста следующих лет также скорректированы. В базовом сценарии (при «нефти по 40») в 2017-2019 годах они достигнут 0,6% (в предыдущем варианте – 0,8%), 1,7% (1,8%) и 2,1% (2,2%) соответственно. В сценарии «базовый плюс» (нефть по 50-55) – 1,1%, 2,1% и 2,4%. Инфляция и в том, и в другом варианте уверенно снижается до 4,1% или 3,9% в конце периода, валютный курс укрепляется к 2019 году до 64,1 руб./$ или 58,7 руб./$.

Аналитики обращают внимание на то, что в обоих сценариях темпы российской экономики (рост-2019 к уровню-2015 на 3,8% – в первом варианте и 5,8% – во втором) существенно отстают от скорости глобального хозяйства (мировой ВВП за период увеличивается на 14,1%). Это означает, что доля РФ в современном экономическом мире будет продолжать сокращаться. По сути речь идет о стагнации с неясными перспективами структурных реформ и ставкой де-факто на «отрастающую» нефть.

Глава МЭР Алексей Улюкаев (3 сентября) заявил, что в основу бюджетных проектировок будет заложен базовый (то есть, консервативный) сценарий. В самом министерстве, однако, не устают указывать на то, что устойчивый диапазон нефтецен по меньшей мере на год-два составит около $45-50 за баррель с последующим улучшением рыночной конъюнктуры. Надежда, тем не менее, может и подвести.

В позиции Международного валютного фонда[2], представленной к саммиту «Большой двадцатки» в Хэнчжоу (4-5 сентября) с тревогой отмечается, что в 2016-ом рост мирового ВВП будет пятый год подряд ниже среднего уровня 1990-2007 годов в 3,7%. 2017-й вполне может оказаться шестым в этой «шеренге». Столь значительное и длительное замедление глобальное хозяйство переживает впервые с начала 1990-х, когда общее снижение темпов роста было следствием перехода к рыночной экономике в ряде стран в Центральной и Восточной Европе и республиках бывшего СССР.

Проблема в том, что на сей раз период неудовлетворительного роста может еще более затянуться. В странах с развитой экономикой его темпы уже на 1 п.п. отстают от среднемирового уровня 1990-2007 годов. Развивающиеся же страны начинают сползать к нему с текущих все еще высоких значений. Прогноз на 2016-2017 годы для первых – 2,1% роста, для второй группы – 4,3% и 4,7% с учетом Китая. Но существуют немалые риски, связанные с вхождением США в завершающую фазу делового цикла[3], вероятным сползанием в дефляционно-стагнационную ловушку Еврозоны и продолжением пребывания в ней Японии, издержками перехода Китая к новой экономической модели[4], высокой волатильностью финансовых рынков, низкими ценами на биржевые товары и существенным расширением протекционистских практик[5].

Для стимулирования роста в МВФ предлагают задействовать «новую композицию» мер экономической политики. Речь идет о постепенной нормализации монетарной политики[6], смещении акцентов на стимулирующие возможности бюджетов (инвестиции в инфраструктуру и образование, поддержка групп с низкими доходами и рынка труда), снятии ограничений свободе торговли и проведении структурных реформ (глава Фонда Кристин Лагард прямо говорит об их застое в подавляющем большинстве стран).

Необходимость регулятивной перезагрузки на поверку оказывается общим вызовом для всех крупных экономик мира. В полной мере касается он и российского хозяйства. С ответом (а он у каждого участника глобального хозяйства, понятно, свой), между тем, получается не слишком убедительно. Алексей Улюкаев уже посетовал, что ухудшение прогноза главным образом обязано ужесточению бюджетной политики. Но и уйти с «маршрута» невозможно, поскольку цена отказа – фискальный кризис и срыв в новую рецессию. Если ослабить «гайки» сейчас, дефицит-2016 может превысить 3,5% ВВП, при этом из Резервного фонда будет потрачено 2,4 трлн рублей.

Бюджетное планирование должно учитывать все риски восстановительной динамики. Ровно это на минувшей неделе и сделал Минфин, предложивший (в условиях замораживания номинальных госрасходов на три года на уровне 15,787 трлн рублей) меры по расширению доходной базы в 2017-2019 годах на 2,5 трлн рублей. Решений на этот счет не принято. Первый вице-премьер Игорь Шувалов и помощник президента РФ Андрей Белоусов дали понять, что намерений менять налоговую систему в РФ сейчас нет. Тем не менее, горькое послевкусие от публикаций в деловых СМИ заявленных идей (повысить на 1 п.п. налоги на прибыль, НДФЛ, НДС, имущество организаций, провести реформу страховых взносов, увеличить обложение нефтяных и газовых компаний и т.п.) уже сложилось – риски повышения фискального бремени для бизнеса и граждан усиливаются. Умерить это ощущение можно было бы внятными действиями по сокращению неэффективных госрасходов. Но убедительные сигналы о такого рода намерениях по-прежнему остаются в области представлений об «облике желаемого финансового будущего». Вместо этого более реалистично предположить определенную «подкрутку» косвенных налогов (прежде всего, акцизов) и «точечную» допмобилизацию доходов с госкомпаний.

Ужесточение налогово-бюджетной политики (в какой бы форме оно не происходило), между тем, способно приоткрыть окно возможностей для ослабления денежно-кредитной политики (прежде всего, снижения ключевой ставки). Ожидания этого становятся все более уверенными. Консенсус-прогноз Reuters предполагает, что ставка ЦБ РФ к концу года опустится до 9,50% (начиная с сентября регулятор станет снижать ее на 50 п.п. раз в квартал). Банки, согласно опросам, предполагают некоторое усиление тенденций к смягчению условий кредитования и повышению спроса заемщиков (прежде всего, на розничные, в том числе ипотечные, продукты в третьем и четвертом кварталах 2016 года). Спору нет, выход из кредитного кризиса окажет поддержку экономике, удерживая ее на плаву. Но уповать только на эти стимулы было бы слишком самонадеянно.

Современные модели совокупной факторной производительности исходят из того, что ее рост не менее чем наполовину зависит от структурных факторов и оптимизирующих их реформ. По «гамбургскому счету» ухудшенный прогноз МЭР как напоминание о вызовах, с которыми столкнулось российское хозяйство, именно об этом. То есть, о том, что выйдя из рецессии, экономика РФ способна впасть в многолетнюю стагнацию, если, конечно, ничего не менять в экономической политике.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

^[1] За семь месяцев с начала года его реальный эффективный курс поднялся на 10,9% при среднем номинальном курсе к доллару США в 69,44 руб., к евро – 77,38 руб.

^[2] См. подробнее: Group of Twenty IMF Note – On Global Prospects and Policy Challenges, 1 September 2016.

^[3] Аналитики JP Morgan оценивают вероятность наступления рецессии в США в течение ближайших 12 месяцев в 37%. Это ее максимальное значение за текущий экономический цикл. В то же время, опережающие индикаторы указывают на возможность некоторого усиления деловой активности.

^[4] В Morgan Stanley подсчитали, что в настоящее время Китай для увеличения ВВП на 1 п.п. должен наращивать инвестиции на 6,4 п.п. в сравнении с 3,6 п.п. в 2000-2007 годах. Результат удержания темпов роста – общий долг «эпических размеров» (медианная оценка – 250% ВВП). Равновероятные последствия: либо «жесткая посадка» экономики, способная спровоцировать новую глобальную рецессию, либо многолетняя стагнация по «японскому сценарию».

^[5] По данным Global Trade Alert, число ограничений международной торговли, введенных в мире в целом с ноября-2008 по настоящее время, приближается к шести тысячам.

^[6] Примечательно, что пионер этого дела – ФРС США – не обсуждает введения отрицательных ставок. Причина в том, что их продолжительное сохранение ведет к падению прибыльности банков и, следовательно, к сокращению кредитования. В перспективе ближайших 6-8 месяцев, по наблюдениям международных экспертов, этот эффект может проявиться в экономиках зоны евро и Японии.

Версия для печати