08.09.2016 | Игорь Бунин

Национальный фронт на пути к власти?

На президентских выборах 2002 г. Жан-Мари Ле Пен, президент Национального фронта, вышел во второй тур. Однако все партии – от коммунистов до голлистов – призвали своих избирателей голосовать за Ширака во имя «республиканской дисциплины», который получил невиданные 82%. После смены власти в 2011г., когда на смену отцу пришла его дочь Марин Ле Пен, Национальный фронт постоянно увеличивает свой избирательный вес.

За НФ проголосовало более шести миллионов избирателей в первом туре региональных выборов 2015 г., и его списки вышли во второй тур во всех регионах метрополии. Однако и через 13 лет вновь произошло объединение во имя республиканских ценностей, и во втором туре Национальный фронт проиграл во всех регионах. Журналист Г. Перрол подчеркивал: «Первый тур показал силу Марин Ле Пен, а второй – её одиночество»[1].

Итак, где в настоящее время находится Национальный фронт – у порога власти или, как и прежде, НФ - внесистемная партия, «партия-изгой» для большинства французов? Удалась ли стратегия «де-демонизации» (dédiabolisation), проводимая Марин Ле Пен с 2011 г., или НФ сохранил генетические черты крайне правой партии?

Политика «де-демонизации»

Приход Марин Ле Пен к власти в партии в 2011 г. означал для НФ двойной поворот: с одной стороны, обновление его дискурса, лидерства и имиджа, а с другой – стремительный рост его электората, увеличившегося с президентских выборов 2012 г. до региональных выборов 2015 г. на 10 пунктов. Одно объясняет другое? Новые идеологические подходы и новые лидеры привели к новым успехам? Или Франция изменилась и стала более восприимчивой к риторике НФ?[2]

Национальный фронт возник в 1972 г. в результате сближения и последующего объединения трех течений крайне правых сил: националистов из группировки «нового порядка», открыто проповедовавших национал-социализм, антипарламентаризм и антисемитизм, «национал-популистов» во главе с Ж-М. Ле Пеном (бывших членов комитета в поддержку Ж.Л. Тексье-Виньянкура - антиголлистского кандидата крайне правых на президентских выборах 1965 г., который объединил бывших вишистов, пужадистов и приверженцев «французского Алжира») и, наконец, сторонников «интегрального католицизма», выступавших против «обновленческих» идей Второго Ватиканского собора. Под влиянием «новых правых» в доктрину фронта были включены идеи о генетическом превосходстве белой расы, естественном неравенстве индивидов и народов, неолиберальные тезисы и понятие «прямой демократии». Наконец, после вступления в 1977 г. в НФ союза солидаристов во главе с Ж-П. Стирбуа (основными установками которых были антикоммунизм и борьба с иммигрантами-арабами) на смену юдофобству пришли антиарабские настроения, хотя латентный антисемитизм оставался составным элементом идеологии фронта. В сентябре 1987 г. Ле Пен заявил, что «газовые камеры» – лишь «мелкая деталь второй мировой войны» (эту фразу он повторил в декабре 1997 г.), а в сентябре 1988 г. он использовал откровенно антисемитский каламбур в отношении министра М. Дюрафура («Durafour-crématoire»)[3].

К моменту выборов нового президента на съезде фронта в 2011 г. в Туре у Марин Ле Пен было большинство: 67,5% делегатов проголосовали за нее и 32,35% - за кандидата «ветеранов» Бруно Гольниша. Уже на съезде в Лионе, проходившем в ноябре 2014 г., «маринизм» завоевал полную гегемонию в руководящих инстанциях НФ. Молодые активисты, чистый продукт эры Марин Ле Пен, вошли в центральный комитет партии. Ряды сторонников Бруно Гольниша, которые составляли 45% прежнего ЦК, рассыпались[4]. После ухода из партии её отца все руководящие инстанции – исполнительное бюро и политическое бюро-стали однородными, состоящими только из её сторонников.

Вместе с тем в Национальном фронте, в котором доминирует Марин Ле Пен, сформировалось два идеологических течения. Одно - «национальные республиканцы» - возглавляет Флориан Филиппо, вице-президент партии, 1981г. рождения, выпускник Высшей коммерческой школы в Париже, одной из лучших-бизнес школ Европы, и Национальной школы администрации, кузнеце высших административных кадров Франции. «Национальные республиканцы» считают, что НФ не должен быть «ни левым ни правым», выступают за отказ от евро, за сильное государство, за соединение социального подхода с национальным. Второе идеологическое течение – «либеральные консерваторы» - возглавляет Марион Марешаль-Ле Пен, племянница Марин Ле Пен и восходящая звезда НФ. В её основе «интегральный национализм» крайне правой группировки «Аксьон франсэз», идеология «столкновения цивилизаций», непринятие гомосексуальных браков, ориентация на интегральный католицизм. Они не возражают против союза всех правых и готовы в него включиться. Марин Ле Пен, оставаясь на гребне волны, маневрирует между этими течениями, не позволяя ни одному из них подорвать её функцию арбитра или даже «хозяйки» партии.

Дочь «дьявола Республики», как порой называли Ж-М. Ле Пена во французской прессе, с самого начала настаивала на смене акцентов в риторике фронта. Потрясенная мощностью той мобилизации, которая произошла во втором туре президентских выборов 2002г, Марин Ле Пен уже тогда стала разрабатывать стратегию «де-демонизации», призванную улучшить репутацию Национального фронта, снять с партии обвинения в антисемитизме, расизме и ксенофобии. Если её отец говорил о «неравенстве рас», то слова «раса», «черные», «желтые», «арабы» просто исчезли из её словаря, она их заменила понятием «этнос». Она провозгласила себя сторонником «эгалитаристского» подхода: «национальный приоритет необходим всем французам, без различия религии или происхождения».

В её выступлениях полностью отсутствуют какие-либо антисемитские аллюзии, она признала Холокост «вершиной варварства». Она даже объявила себя защитником еврейского сообщества против «исламского фундаментализма». И когда Ж-М. Ле Пен в июне 2014 г. отпустил новый антисемитский каламбур, а в апреле 2015г. повторил свои высказывания о газовых камерах, то последовали оргвыводы и членство Ж-М. Ле Пена в партии было приостановлено[5]. Луи Альо, крупный функционер НФ и гражданский муж («компаньон») Марин Ле Пен, внук алжирского еврея, заверял, что самым сильным ограничителем голосования за фронт является антисемитизм. При этом антисемитизм весьма укоренен в НФ: 46% его избирателей соглашаются с утверждением, согласно которому «евреи имеют слишком много власти в области экономики и финансов» (против 25% среди остальных избирателей), 48% – «евреи обладают чрезмерной властью в медиа» (против 22%), 49% не желают, чтобы президентом Франции был еврей (против 21%)[6]. Как пишет французский политолог Александр Дезе, «антисемитизм, расизм, гомофобия, исламофобия не исчезли с избранием Марин Ле Пен на пост президента партии»[7].

Этот диссонанс между официальными заявлениями Марин Ле Пен и позициями её активистов показывает границы политики «де-демонизации». Особенностью идентичности «фронтистов» является их антисистемность и радикализм, причем их содержание может со временем меняться. Как пишут французские социологи, «доктринально от своих политических конкурентов НФ отличается экстремизмом тех позиций, которые он защищает – от требования выхода из зоны евро до требования восстановить смертную казнь»[8]. Превращение НФ в респектабельную партию ударило бы по её активу, членской базе и электорату. Эту мысль четко выразил еще Ж-М.Ле Пен: «Вежливый Национальный фронт никого не заинтересует». Порвав с антисемитизмом своего отца, Марин Ле Пен, «тем не менее осталась верна лепенистской ортодоксии». C помощью резких заявлений на грани фола она сохраняет поддержку радикальных элементов французского общества. Французские социологи собрали самые яркие цитаты Марин Ле Пен: «глобализация убивает нашу идентичность» (mondialisation identicide), требование вернуть деньги за «комфортный аборт», предложение запретить хиджабы и кипы в общественных местах, утверждение о том, что «Франция стала содержанкой США» и «шлюхой эмиров бедуинов», заявление о своем желании «разрушить Европейский союз», который она объявляет «антидемократическим монстром», осуждение «идеологии метизации» (скрещивания животных разных пород), которая приводит «к ускоренной ликвидации разнообразия человеческих обществ», и так далее[9].

Умеренный либерализм Марин Ле Пен проявляла и по другим темам морального свойства. Прежний фронт был гомофобной и сексистской партией. Её отец сравнивал гомосексуалистов с «каплунами» и говорил, что гомосексуализм есть «биологическая и социальная аномалия» и это приведет к «исчезновению человечества». По поводу феминизма в соответствии с националистической традицией он фактически отводил женщинам лишь материнскую и воспитательную функции. В 1996 г. в одном из своих интервью он заявил, что смешно предполагать, что «тело женщины принадлежит только ей, оно в не меньшей степени принадлежит природе и нации». Эта моралистская позиция вызывала резко негативное отношение к принятому в 1975 г. закону С. Вейль, предоставившему француженкам право на аборт[10].

Марин Ле Пен, напротив, является современной женщиной, она - дважды разведена, живет в гражданском браке, сочетает политическую карьеру с воспитанием своих детей. Она отказывается отменить закон Вейль в случае избрания президентом, предлагая лишь прекратить оплату абортов из фондов медицинского страхования. С её точки зрения, гомосексуалисты должны быть интегрированы во французское общество. Она позитивно относится к законам о Гражданском договоре солидарности, принятом в 1999г. правительством социалиста Л.Жоспена, которые обеспечивали как гетеросексуальным парам, проживающим вне брака, так и гомосексуальным парам, некоторые личные и имущественные права[11]. Её позиции вызывают резко негативную реакцию «сторонников непреклонного националистического консерватизма, которые превращают дочь своего бывшего героя в предмет ненависти (bête noire)»[12]. Если ранее НФ был слабо представлен среди женщин или в сообществе ЛГБД, то сейчас голосование в этих категориях за Марин Ле Пен выровнялось. Лидеры современного фронта уверяют, что сексизм и гомофобия проявляются не в НФ, а в кварталах, где проживают в основном мусульмане. Еще в декабре 2010г. Марин Ле Пен сделала свое знаменитое заявление: «У меня все больше свидетельств того факта, что в некоторых кварталах плохо находиться как женщине, так гомосексуалисту, как еврею, так и французу или просто белому человеку». Иначе говоря, признание разнообразия мира, эмансипация женщины, более свободный подход к различным формам сексуальной жизни, отказ от антисемитизма, толерантное отношение к национальным меньшинствам воспринимаются Марин Ле Пен как новая традиция французского общества, как французский образ жизни, которому противостоят мусульманские обычаи и которому угрожают исламские радикалы. Как показано в исследованиях французских социологов, электораты НФ и классических правых не различаются в своих подходах по отношению к правам женщин и гомосексуализму. Например, 37% избирателей фронта и з8% сторонников правых партий (и 57% левых) заявили, что они не возражают против права на усыновление гомосексуальными парами.

Главное, что их отличает от избирателей других партий-жесткие антииммигрантские установки. В 2012г. 94% из голосовавших за Марин Ле Пен заявили, что во Франции «чересчур много иммигрантов» при 62% среди всех избирателей, то есть разница составляет 32 пункта. Такой подход является почти обязательным условием голосования за НФ. Среди опрошенных, заявивших, что они не согласны с мнением, что «во Франции слишком много иммигрантов», только один проголосовал за кандидата фронта, менее 6% из тех, кто «скорее не согласен» с этим утверждением, и уже 17% – «скорее согласных» и 37% – «полностью согласных»[13]. И антииммигратская тенденция во французском обществе продолжает углубляться, особенно на фоне непрекращающихся террористических атак. По данным опроса, проведенного институтом IPSOS в июне-июле 2016г., среди граждан 22 стран, только 11% французов рассматривают иммиграцию как позитивное явление, но 18% немцев и 20% испанцев. 45% французов (и 38% всех опрошенных) согласились с мнением, что «мы должны полностью закрыть границы для беженцев и сейчас не принимать никого из них». «Культурный шок» от иммиграции воспринимается более позитивно в США (42% позитивных ответа) или в Англии (45%), чем во Франции (17%), Французский социолог Борис Теэнтюрье отмечает: «Во Франции глобализация ощущается как фактор, ускоряющий упадок страны, угроза и подрыв национальной идентичности»[14].

Как и другие радикальные и популистские европейские партии, Национальный фронт был «нишевой партией», выдвигающей на первый план проблемы иммиграции, безопасности и защиты традиционных ценностей. Марин Ле Пен, пытаясь выйти из состояния «нишевой партии», расширила круг тем. Во время своей избирательной кампании 2012г. она заявила, что будет опираться «на две ноги. С одной стороны, безработица, задолженность, покупательная способность, с другой, иммиграция и отсутствие безопасности». Она пытается восстановить кредитоспособность Национального фронта в экономической сфере, которой ему явно недостает. В частности, из 200 наиболее часто используемых Марин Ле Пен вербальных модулей доля экономических понятий по сравнению с отцом значительно выросла и достигла 40% (у Жан-Мари Ле Пена - 23%). Сама Ле Пен широко пользуется экономической статистикой и охотно употребляет во время телевизионных дискуссий по проблемам макроэкономики или монетарной политики технические термины, например, «импортные квоты», «контракт стабильности» и так далее[15].

Одновременно менялось содержание социально-экономической программы фронта. В 80е годы она носила ярко выраженный либеральный характер и базировалась на деэтизации, дерегулировании и борьбе с «налоговым гнетом» правительства социалистов. В 90е появляется социальная тематика и фронт выдвигает новый лозунг: «Социальная политика без социализма!», предназначенный народному избирателю, чей удельный вес резко вырос. В 2002 г. Ж-М. Ле Пен провозглашал, что НФ «социально находится на левом фланге, а экономически - на правом»[16]. Как и в других популистских партиях Европы, в программе НФ появляются антиглобалистский темы и идеология протекционизма вместо ориентации на свободу международной торговли. Марин Ле Пен пишет: «Глобализм-идеология, основной смысл которой состоит в отрицании необходимости существования наций и их адаптации к «постмодернистскому» миру, в потребности создания некого «homo mondialisus», живущего вне родины, не имеющего никаких отличительных черт, «мирового потребителя», называемого гражданином мира»[17]. В 2012 г. происходит окончательный разрыв с прежней экономической доктриной и явный левый поворот: партия выступает за государственное вмешательство, за политику спроса, за распределительные реформы, за явно выраженный прогрессивный налог и так далее. По подсчетам французских социологов, социально-экономическая часть президентская программы Марин Ле Пен на 68% состояла из предложений левой направленности[18].

Сама программа НФ носит ярко выраженный популистский характер, а ее позиции не согласованы друг с другом. Фронт выступает одновременно за предпринимательство и за сохранение 35 часовой рабочей недели, снижение себестоимости французской продукции и за значительное повышение зарплат, за крупный бизнес, который необходимо поддержать в условиях глобализации, и против «большого бизнеса», который давит на мелкие предпринимателей, за конкуренцию, которая позволяет снижать цены на товары, но против конкуренции, которая бьет по производителям[19].

Таким образом, политическая линия «национальных республиканцев» - «ни левые ни правые» - дополняется резкой критикой «транснационального капитализма» и «социалистическими» элементами: сильным дирижистским государством, национализацией, повышением зарплат низкооплачиваемым, пенсией в 60 лет. Как пишет историк Грегуар Коффман, в этом «национальном антакапитализме» нет ничего нового, ибо его идеи взяты из многих источников: от домарксистского социализма до национал-социалистов. С его точки зрения, подъем Национального фронта больше всего напоминает «буланжизм», расцвет которого пришелся на 80е годы 19 века и который собрал «синдикат недовольных», разоблачавших Республику, погрязшую в коррупции, защитников национальной идентичности, националистов, жаждущих порядка и сильной власти. Но если Марин Ле Пен персонифицирует «национальный антикапитализм, антииммигрантский и антиисламских, который включил в свой проект светские и республиканские темы, то линия Марион Марешаль-Ле Пен основана на идеях Моррасса и католическом традиционализме. Хоффман не исключает, что эти две идеологические линии в будущем столкнутся[20].

В западной социологии сочетание левой экономической доктрины с авторитаризмом и исключением иммигрантов из системы перераспределения социальных благ определяют как «шовинистическое государство всеобщего благосостояния» (welfare chauvinism). С точки зрения французских социологов, НФ находится на перепутье: в отличие от эпохи Ж-М. Ле Пена, когда партия делала основную ставку на протест, новый фронт, конечно, ориентирован на власть. Но в своей стратегии он стремится прежде всего максимизировать свои электоральные позиции, не очень задумываясь о реализме программы. Иначе говоря, фронт напоминает послевоенную ФКП, которая была «трибуном» в древнеримском понимании этого слова. Защищая французский рабочий класс, как когда-то трибуны защищали плебеев, компартия до начала 80х годов была и мощной политической силой и целой субкультурой, одновременно будучи совершенно неготовой к испытанию властью. В настоящее время НФ частично заменяет компартию в качестве «трибуна», но все более отходит от правых партий в социально-экономической сфере и тем самым закрывает для себя возможность установления союзнических отношений и, следовательно, завоевания власти.

Рост избирательной базы НФ и перестройка его электората

После президентских выборов 2002 г., когда Жан-Мари Ле Пен получил 16,9% и вышел во второй тур, электорат НФ постепенно таял и вернулся в определенной мере к маргинальному состоянию: 4,3% на парламентских выборах 2007г. и 6,3% на европейских выборах 2009г. Возникло впечатление, что наступление Жан-Мари Ле Пена и Национального фронта захлебнулось. На президентских выборах в 2007г. Жан-Мари Ле Пен занял только четвертое место в первом туре с 10,4% голосов. По сравнению с 2002г. это было крупным поражением. «Конец лепенизму, который вселял в нас столько страхов,» - писал левый еженедельник «Нувель Обсерватэр»[21].

Только после передачи власти от Ж-М. Ле Пена к Марин Ле Пен на съезде в Туре в январе 2011г. партия пришла в движения и начала добиваться всё новых и новых успехов[22]. На кантональных выборах в марте 2011г. кандидаты Нф набрали 15,1% голосов, а если считать лишь те кантоны, где были выдвинуты кандидаты от НФ, то партия получила даже 19,2%. Никогда НФ не добивалась такого результата на промежуточных выборах. Общественное мнение стало относиться к Марин Ле Пен гораздо лучше, чем к её отцу. В мае 2011г. 29% французов, по опросу SOFRES, желали, чтобы Марин Ле Пен «играла важную роль в будущем». В первом туре президентских выборов 2012г. она получила 17,9% голосов (6 431тыс. голосов) и хотя не вышла во второй тур, но набрала на полтора миллиона больше, чем её отец в 2002г., и на два с половиной миллиона больше, чем на президентских выборах 2007г.

За 10 лет электорат НФ претерпел значительные метаморфозы. По сравнению с 2002г. прогресс НФ шел сильнее всего в департаментах с высокой долей рабочего класса и в районах с серьезными элементами фермерского протеста. Марин Ле Пен оказалась способна аккумулировать протестные настроения тех групп населения, которые столкнулись с кризисом социальной идентичности, порожденной проблемами профессиональной интеграции, стабильной занятости и уровня жизни. Нонна Мейер, специалист по НФ, отмечала, что в голосовании за Марин Ле Пен водоразделом был диплом бакалавра: за неё голосовали 30% французов, не имеющих диплома бакалавра, 15% с дипломом бакалавра и всего 7% лиц с дипломом о высшем образовании. НФ также расширил свое влияние среди рабочих, где он получил 35% голосов. П. Перрино, много изучавший Национальный фронт, даже писал о «левом лепинизме» в среде рабочего класса[23].

Объясняя этот феномен, Мейер подчеркивала, что голосуют за НФ из-за ресентимента, поскольку представители этих социальных групп ощущают себя людьми без будущего. Кроме того, именно школа является тем местом, где раскрывается мир, его сложность, другие культуры. Без этих знаний этноцентричная идеология НФ, его упрощенный подход к миру проникает в сознание гораздо быстрее[24]. К этим факторам добавился кризис доверия к политике и традиционным политикам. П. Перрино подчеркивал, что «Марин Ле Пен, как и другие популистские политики (например, Дональд Трамп), в условиях сильнейшей изношенности старых демократических институтов питается политическим процессом, который порожден не просто усталостью от политики, а её неприятием и порой даже ненавистью к избранным политикам, традиционным партиям, политическому классу»[25].

Анализ президентских выборов 2012 г. впервые показал существование «трех Франций», «практически непроницаемых друг для друга». Во-первых, левый электорат, главным образом сторонников Олланда, состоящий прежде всего из лиц наемного труда, чаще всего в государственном секторе, относительно благополучных материально, или из среднего класса с неплохим образованием, городских жителей, открытых к глобализации, но имеющий слабую опору в народных слоях. Во-вторых, правый электорат, поддержавший Саркози, в большей мере состоящий из лиц старших возрастов, из хорошо зарабатывающих лиц свободных профессий или высших кадров и независимых (предпринимателей, ремесленников, торговцев), но также не имеющей опоры в среде рабочего класса. И, наконец, электорат Марине Пен, базирующийся на народных слоях (35% рабочих голосовали за неё в 2012г.), не очень образованных, удаленных от крупных городских центров или находящихся на их периферии, и не разделяющих правую идеологию в сфере экономики[26].

Все возрастающая непопулярность правительства социалистов позволила расширить влияние НФ. После 2014г. Национальный фронт мало-помалу стал первой партией Франции. Муниципальные выборы 2014г. породили «муниципальный фронтизм»: от НФ были избраны более полторы тысячи муниципальных советников, мэры двух крупных городов (Безье и Фрежюс) и десятки мэров маленьких городков. Через несколько месяцев список НФ был первым на европейских выборах: он получил 25,2% голосов, намного опередив Союз народного движения (20,8%) и особенно соцпартию (13,9%). Если крайне левые партии, например, ФКП, собирали голоса тех избирателей, кто «не принимал Европу крупного капитала» и опасался ухудшений в области социальной защиты, то электорат фронта больше всего боялся «потерять свою идентичность и национальную культуру»[27]. Департаментские выборы в марте 2015г. подтвердили, что НФ утвердилась на первом месте во французской партийной системе: её кандидаты набрали 25,2% голосов.

П. Перрино отмечал, что после муниципальных и департаментских выборов у НФ появился новый источник экспансии-партийные нотабли, которые интегрированы в местную жизнь, располагают местной сетью активистов. По его словам, «отныне НФ представлен везде во Франции. Он стал настоящей национальной партией. Началась новая глава в политической истории Франции: от биполярной структуры к трипартизму»[28]. Однако второй тур показал границы продвижения НФ: он участвовал в выборах в 1100 кантонах из 2000, но победил только в 31. В этом смысле результат оказался провальным. Объясняя его, Перрино отмечал, что НФ «натолкнулся на два препятствия. Прежде всего он не завершил мутации-превращения партии протеста в партию управления. Французы боятся передать ключи от исполнительной власти в руки её кандидатов. Кроме того, Национальный фронт остался одинокой партией. А во Франции ни одна партия не может управлять в одиночку»[29].

В декабре 2015г. на региональных выборах НФ добилась нового успеха: 27,7% в первом туре и 27,1% во втором. За 8 месяцев после мартовских выборов НФ получил дополнительные 2,5 пункта и вышел во всех регионах метрополии во второй тур. В двух регионах он перешел даже порог 40% голосов: 42,2% в Нор-Па-де-Кале-Пикардия, где список возглавляла Марин Ле Пен и 45,2% в Прованс-Альпы-Лазурный берег, где во главе находилась её племянница Мариан Марешаль-Ле Пен.

Политгеография выборов показала, что НФ усилил свое присутствие там, где его позиции были уже крепки (Нор-Па-де-Кале-Пикардия, Шампань-Арденны, Лотарингия, Прованс-Альпы-Лазурный берег, Лангедок-Руссильон). Он привлек новых избирателей благодаря известности лидеров списка (М. Ле Пен, М. Марешаль-Ле Пен, Л. Алио, Ф. Филиппо). Однако в регионах, в которых списки возглавляли малоизвестные политики, происходила эрозия электората НФ (Бретань, Иль-де-Франс, Пеи-де-ла-Луар). В сельских зонах успехи были весьма впечатляющи: Мёз (+10,1 пунктов), Канталь (+10,3), Восточные Пиренеи (+10,3), Коррез (+12,6), Лозер (+12,6), Арьеж (+12,7), Жер (+16,2). Однако второй тур принес новые разочарования НФ: он не победил ни в одном из регионов. Резко выросла явка-с 49% до 59% и комментаторы говорили, что мобилизация электората против НФ напоминает ситуацию 2002 года[30]. Если НФ сумел мобилизовать дополнительно 800 тыс. избирателей, то список левых -два миллиона, а список правых -четыре миллиона.

Социалисты призвали голосовать за Республиканцев в тех регионах, где особенно сильны позиции НФ, а в Нор-Па-де-Кале-Пикардии и в Прованс-Альпы-Лазурный берег сняли свои списки. Со своей стороны Саркози категорически отверг возможность блокироваться с социалистами ради недопущения победы крайне правых, но назвал НФ своим главным противником. Началась массовая мобилизация электората: 84% избирателей этих регионов заявили, что их интересуют эти выборы. В целом восторжествовал принцип «республиканской дисциплины»: 75% избирателей соцпартии в этих регионах проголосовали за список Республиканцев[31]. Марин Ле Пен проиграла дуэль республиканцу Х. Бертрану (57,8% против 42,2%), а М. Марешаль-Ле Пeн - республиканцу К. Эстрози (54,8% против 45,2%). В регионе Эльзас-Шампань-Арденн-Лотарингия, где впереди был список НФ во главе с вице-президентом партии Ф. Филиппо, руководство ФСП также потребовало снять партийный список, но Ж-П. Массерэ, возглавляющий социалистов, отказался. Но даже конкурентный треугольник не позволил НФ победить: список правых набрал 48,4% против 36% у НФ[32].

НФ продвинулся во всех социальных группах, одновременно сохраняя особенности своего электората. Специальное исследование о новых избирателях НФ с 2012г. по 2015г. показало, что новый электорат партии сформировался на 60% из бывших избирателей правоцентристской коалиции, особенно из тех, кто голосовал за Саркози в первом туре (47%), и чуть больше четверти из голосовавших в 2012г. за левых кандидатов. В социологическом плане «новые избиратели» способствовали некоторому расширению традиционной базы НФ: среди них несколько больше женщин, чуть больше лиц старших возрастов, они относительно лучше образованны. Видимо, сказались результаты политики «де-демонизации». Вместе с тем они гораздо реже, чем традиционный электорат НФ, отождествляют себя с «крайне правыми». Однако отказ от политической идентификации с НФ не мешает идеологической близости с его традиционным электоратом, особенно в оценке ислама, иммиграции и желании наказать нынешний политический класс.

Особенно сильно этот процесс затронул бывших избирателей Саркози: 69% «старых» избирателей НФ и 65% «новых» из голосовавших в 2012г. за Саркози заявили, что «ислам представляет угрозу для Запада», 79% «старых» и 72% «новых» утверждали, что «во Франции чересчур много иммигрантов», соответственно 64% и 58% согласились с тем, что «руководящие нами политики совершенно не интересуются тем, чем думают такие люди, как мы». Наконец, 77% традиционных» избирателей и 65% «новых», пришедших из электората Саркози, выступают за восстановление смертной казни. В 2015г. терроризм со стороны ИГ (запрещена в России) привел к «конверсии» этих избирателей, и прежде всего бывших «саркозистов»: их стали меньше интересовать социально-экономические вопросы и гораздо сильнее проблемы безопасности, иммиграции и терроризма, которые давно были первостепенными в программе НФ[33].

В электорате НФ по-прежнему доминируют мужчины (34% против 27%), слабее всего представлены лица пенсионного возраста (33% моложе 35 лет, 35%-младше 65 лет и только 23% старше 65), партия Марин Ле Пен укоренена в мелкобуржуазных слоях и среди рабочих и служащих (35% среди «независимых»,41% - мелких служащих, 46% -рабочих, 41% -безработных), но все еще не проникла в образованные категории французов (всего 18% среди «высших кадров»). Диплом по-прежнему остался важнейшим водоразделом в голосовании за НФ: фронт поддерживают 38% лиц без диплома или со свидетельством о профессиональной пригодности (САР) и с удостоверением о профессиональном образовании (ВЕР), но всего лишь 15% с дипломом о высшем образовании. Чем выше доход, тем реже голосуют за Марин Ле Пен (за нее голосуют 36% с семейным доходом в 1250 евро в месяц и только 19% с доходом более 6000 евро). Регулярно практикующие католики хуже воспринимают НФ, чем не посещающие постоянно церковь (соответственно 22% и 35%). НФ стал проникать даже в те социальные среды, которые ранее были для него практически закрыты: например, он получил 28% голосов в среднем классе, работающем по найму, опередив в декабре 2015 г. и правый список (25%), и список ФСП (25%). Даже государственные служащие, долгое время являвшиеся бастионом соцпартии, начали склоняться к голосованию за НФ (30%), и партия Марин Ле Пен сейчас опережает и социалистов (26%) и правых (22%).

Более того, намного возросла готовность электората НФ к мобилизации: 79% избирателей Марин Ле Пен, голосовавших за нее в 2012, заявили, что они придут поддержать её и на региональных выборах 2015 г., они были отмобилизованы лучше, чем электораты других кандидатов. Эта мобилизованность сочетается с преданностью своему прежнему выбору: 93% проголосовавших за Марин Ле Пен на президентских выборах заявили о своей готовности поддержать НФ на региональных выборах (только 73% избирателей Саркози и 70% Олланда). И эта верность своему выбору становится серьезным ограничением в попытках Саркози перехватить электорат НФ на президентских выборах 2017[34].

Что же привело к прогрессу НФ на выборах-политика «де-демонизации» Марин Ле Пен или поправение электората? Исследование Нонны Мейер о мотивации женского электората и о причинах ослабления гендерных различий в поведении избирателей- женщин показывает взаимозависимость этих двух процессов. Голосование женщин за фронт объясняется теми же причинами, что и голосование мужчин: нетерпимостью к иммигрантам, евроскептицизмом, низким уровнем образования. ощущением экономической нестабильности, их позиционированием на правом или крайне правом фланге. Однако фигура Ж.-М.Ле Пена вызывала слишком много страхов и политика «де-демонизации» и сама личность его дочери помогли снять психологические барьеры в голосовании женского электората.

Схожий процесс происходил и среди избирателей, исповедующих иудаизм: они перестали относиться резко негативно к НФ и Марин Ле Пен, обещавшей им защиту «против единственного настоящего врага – исламского фундаментализма» и дистанцировавшейся от позиций своего отца. У НФ даже появился небольшой еврейский электорат, испытывающий повышенный страх перед радикальным исламом.[35]

Символические изменения в программе фронта, в частности по проблеме антисемитизма и равенства полов, являются необходимыми условиями переориентации избирателей на приоритеты НФ (иммиграция и безопасность), на его антиевропейскую и антисистемную идеологию. Но для этой переориентации необходимы и объективные условия, вызывающие поправение электората. «Двойная идеология» НФ – с одной стороны, «светская», «республиканская», «равенства полов», «социальной справедливости», а, с другой, «антииммигратская» и «антиисламская» позволяла и сохранять прежнюю базу и в неких пределах привлечь новых избирателей[36].

Может ли Марин Ле Пен пробить «стеклянный потолок»?

Как всегда после 2012 г., Марин Ле Пен 3 сентября выступила в деревне Браши с речью, предваряющей начало политического года. Она выдвинула на первый план идею суверенитета Франции, республиканскую идеологию, и даже говорила о голлистском подходе к мироустройству. Она вспоминала о «вечной Франции», её «величии», «славе», «независимости», «суверенитете». Она поздравила Великобританию с «Брекситом» и пообещала провести референдум о выходе Франции из ЕС. Президент НФ отвергла мультикультурализм и Францию как множество сосуществующих общин (по образцу США).

Оценивая риторические приемы Марин Ле Пен, французские журналисты давно заметили, что она является «достойной дочерью своего отца». «То же традиционное, с дрожью в голосе, упоминание Жанны д’Арк, то же неистовство в тоне, такая же любовь к рубленым формулами и вульгарному сарказму, те же навязчивые мысли об »упадке» вечной Франции, тот же высокопарный призыв к «объединению» «патриотов», чтобы защитить суверенитет страны и находящуюся под угрозой её идентичность, такое же осуждение ослепленной элиты и «касты у власти», такой же поиск корней зла, которые видятся в аномальной иммиграции и порожденном ею разрушительном коммунитаризме. Безусловно, она полностью освоила доктрину, фобии и риторику своего отца»[37]. Различия между ними лишь в одном: отец был «пророком», предвещающим будущие ужасы: массовая иммиграция затопит Францию и французов заменят люди другой национальности и другой расы. Поэтому «надо готовится к худшему». Однако Марин Ле Пен нацелена на власть, а не на протест, и поэтому она предлагает позитивные решения. Её отец довольствовался тем, что из всех сил бил в колокола, она тоже подымает тревогу, но чтобы потом всех успокоить. «Умиротворенная Франция», говорила она, это «не просто лозунг, а наша цель, жизненная необходимость»[38].

Лидеры фронта все чаще стали говорить о возможности победы на президентских выборах. Член руководства НФ Бруно Билд заявил: «Победу, которая нам казались невозможной, теперь уже нельзя исключить». Ж-Л. Лакапель, другой член руководства, уверяет: «Не существует больше стеклянного потолка. Его сломал «Брексит». «Мышиная норка не перестает расширяться», - утверждает О. Легран, генеральный делегат «Rеssemblement bleu marine», одного из филиалов НФ[39]. Но, скорее всего, эти заявления выдают желаемое за действительность. У Марин Ле Пен никогда не было таких политических плюсов, но шансов стать президентом у неё «чрезвычайно мало»[40]. Ж. Леви, директор политического департамента института общественного мнения «Харрис», подчеркивал: «В 2012 г. я бы сказал, что сценарий победы на президентских выборах не только невероятен, но и невозможен. Сегодня он по-прежнему невероятен, но не невозможен». Правда, при этом он называет сценарий, который можно заранее исключить - выход во второй тур президента Франции Ф. Олланда[41].

С апреля 2013 г. французские институты общественного мнения провели 38 опросов, и во всех Марин Ле Пен выходила во второй тур. Её результат колебался от 26% до 30%, и она часто занимает первое место[42]. Ей не надо думать о первом туре, она уже сейчас ориентирована на второй тур. Она может призывать к объединению французов на фоне той ожесточенной борьбы, которая развернулась в левом лагере и в правоцентристской коалиции. Не только социально-политическая ситуация работает на неё, но и другие претенденты. Бывший министр экономики в правительстве Олланда Э. Макрон, намеренный выдвинуть свою кандидатуру, обвиняет политическую систему в «цинизме», а партийные аппараты в том, что они думают только «о своем выживании», тем самым легитимизируя жесткую критику Марин Ле Пен политического класса. После террористических актов, совершенных этим летом, медийное пространство было «забито» выступлениями политиков по поводу радикального ислама, и их тезисы зачастую вполне соответствовали идеологии НФ. «Отсутствие немедленного экономического краха Великобритании после Брексита, вопреки утверждениям сторонников объединенной Европы, повышает кредитоспособность её предложениям о проведении такого же референдума во Франции»[43].

По мнению Н. Мейер, «НФ уже врезалась в стеклянный потолок, но не разбила его»[44]. Журналистка Од Лоррио пишет: «Стеклянный потолок выстоял, но в нем появились трещины. НФ разрушил многие барьеры, хотя и не сломал все»[45]. Ж-П. Леви вообще считает, что никакого «стеклянного потолка» не существует: электорат фронта постоянно растет, и даже в межтуровый период он немного увеличивается, например, в 2015 г. в Нор-Па-де-Кале-Пикарди - на 106 тыс. голосов для списка Марин Ле Пен, а для списка Марион Марешаль-Ле Пен в PACA - на 166 тыс.[46]

Cдвиг электората в сторону НФ, конечно, мало-помалу идет, однако фронт все еще не находится на пороге власти. Пока совершенно непонятно, как Марин Ле Пен соберет большинство голосов во втором туре. Во-первых, потому что НФ вызывает сильное отторжение французов: большинство из них заявляют, что они ни в коем случае не будут голосовать за его кандидатов. По данным SOFRES, только 28% опрошенных доверяют Марин Ле Пен и лишь 22% предполагают, что она будет «хорошим президентом Франции»[47]. И даже попытка Марин Ле Пен отказаться от бренда НФ в своей избирательной кампании не дает результата: её имя намертво связано с фронтом. Во-вторых, НФ рассматривается как партия протеста, а не как партия власти. Только треть опрошенных рассматривают НФ как партию, способную управлять страной.

Даже внутри НФ некоторые её руководители сомневаются в способности Марин Ле Пен руководить Францией. «Вы представляете Марин в Елисейском дворце? Нам не хватит министров! Кто будет ее директором кабинета? Послом в Вашингтоне? После роспуска парламента где найти 150 депутатов?»[48] Кратковременный опыт деятельности мэров от НФ весьма печальный. Например, мэрия города Безье запретила плеваться на улицах, развешивать белье на окнах, ввела комендантский час с 8 часов для детей младше 13 лет, объявила христианский сирийский город Maлулу побратимом, переименовала улицу «19 марта 1962» (в честь Эвианских соглашений, завершивших войну в Алжире) и назвала её именем офицера, который был сторонником французского Алжира. Робер Менар, мэр Безье, откровенно заявил: «Быть французом значит быть европейцем, белым и католиком»[49]. В-третьих, НФ все ещё ощущается как антисистемная партия, которая не разделяет общие принципы и ценности, как «партия, которая поляризует политические дебаты и отвергает всех остальных».

Несмотря на стратегию «де-демонизации» французы парадоксальным образом смотрят больше всего на радикальную сторону образа НФ, на те крайности в его поведении и идеологии, которые еще сохранились. В начале 2016 г., по данным SOFRES, 56% опрошенных были уверенны, что НФ представляет «угрозу для демократии», а 47% считают, что Марин Ле Пен персонифицирует скорее «крайне правую, националистическую и ксенофобскую правую», нежели «патриотическую правую, базирующуюся на традиционных ценностях» (41%)[50]. Этот образ является отражением политической изоляции НФ, неустранимой во Франции с её избирательной системой, построенной на мажоритарных выборах в два тур, что обязательно предполагает наличие союзников. Из-за стигматов антисистемности сейчас это невозможно: по данным SOFRES, 26% французов считают, что партия «Республиканцев» должна сражаться с НФ, и столько же (26%) думают, что она «должна отказаться от любого политического соглашения с фронтом, не вступая с ним в прямую конфронтацию». Но все же 25% готовы на союз с крайне правыми на определенных условиях и только 9% -«за глобальное политическое соглашение с НФ»[51].

Говоря о будущем НФ, французские политологи чаще всего вспоминают судьбу ФКП. Как и НФ сегодня, компартия в 1946 г., на вершине своих успехов, получила 28% голосов на парламентских выборах. Чтобы противостоять коммунистам, была организована «третья сила», и ФКП вынуждена была уйти в оппозицию. На парламентских выборах 1951 и 1956 годов она набирала 25% голосов, а в годы Пятой республики (до 1981 г.) получала от 20 до 22%, оставаясь в оппозиции. Как писал политолог Ж. Лаво, компартия «вызывала наиболее сильные реакции отторжения и враждебности со стороны подавляющего большинства общественного мнения»[52]. Угроза прихода компартии к власти дисциплинировала избирателей и позволяла правым сохранять власть. В 1973 г., после подписания совместной программы левых сил, президент Франции Ж. Помпиду призвал всех французов объединиться против коммунистов, «которые подчинят каждого власти партии и тоталитарной администрации». Ж. Лаво подчеркивал, что фактически ФКП легитимизировала систему, постоянно критикуя её. Она попала в ловушку своей функции «трибуна» в древнеримском смысле этого слова, которую ей предоставила политическая система. «Именно из этой ловушки Марин Ле Пен сегодня пытается выскочить»[53]. Но стратегия Марин Ле Пен - «ни левые, ни правые» - исключает возможность создания некого подобия Союза правых сил.

Игорь Бунин – президент Центра политических технологий

[1] G. Perrault Le FN va-t-il plafonner commе le PCF à l’apogée de sa puissance?-Le Figaro,17.12.2015

[2] См. постановку проблемы в: C. Alduy Nouveau discours, nouveaux succés.-Pouvoirs, №157, 2016

[3] Подробнее см. И. Бунин «Феномен Ле Пена». - «Мировая экономика и международные отношения», 1989, № 8, с.67-75; G. Kauffmann Les origines du Front national. -Pouvoirs, 157, 2016

[4] S.Crépon, A. Dézé, N.Mayer. Les faux-semblants du Front national.P.Science Po. 2015, p.62

[5] См. подробнее: К. Бенедиктов Возвращение Жанны Арк. Политическая биография Марин Ле Пен. Москва, 2015, с.215-222

[6] S. Crépon, A.Dézé, N. Mayer Les faux-semblants du Front national. P. Science Po.2015, p.46

[7] A. Dézé Le changement dans la continuité: l’organisatioin partisane du front national.-Pouvoirs, №157, 2016, p.59

[8] S.Crépon, A. Dézé, N. Mayer. Op.cit. p.46

[9] Ibidem, p.46-48

[10] Crépon S. La politique des moeurs au Front National -S.Crépon,A. Dézé,N.Mayer. Op»cit. p.185-205

[11] См. К. Бенедиктов Ук. соч. с.116

[12] S. Crépon Op.cit. p.186

[13] S. Crépon, A. Dézé, N. Mayer Op. cit. p.303-304

[14] Le Figaro, 02.09.2016

[15] C. Alduy. Op.cit. p.21

[16] S. Crépon…Op.cit,p.173

[17] Марин Ле Пен. Во имя Франции. М.2016, с.27

[18] S. Crépon… Op.cit. p.174

[19] Le projet du FN déchiffré: «Incompétence, lachété, cynisme»-L’Express,11.08.2016

[20] G. Kauffmann Le nouveau FN. Les vieux habits du populisme. P. Seuil, 2016 цит. по: Le Monde, 03.09.2016

[21] Цит.по: Бенедиктов К. Ук.соч. с.98

[22] Подробнее см. P. Perrineau Montée en puissance et recompositions de l’électorat frontiste.-Pouvoirs, 157, 2016; P. Perrineau, La France au Front. Essai sur l’avenir du Front nationai,Paris, Fayard. 2014

[23] P. Perrineau. La France au Front: essai sur l’avenir du Front national. Paris,Fayard, 2014; «Marine Le Pen effraie moins que son pére, mais elle n’a pas changé le FN»-Liberation, 21.04. 2012

[24] N.Mayer: «Reprendre les thémes du Front national est la pire solution»-Le Monde, 20.12.2015

[25] Pascal Perrineau: La force des populistes, c’est de réussir à politiser le rejet de la politique-L’Opinion. fr. 02.07.2016

[26] Le Vote des Français: de Mitterrand à Sarkozy,P. Press de Sciences Po, 2014

[27] S. Crépon, A. Dézé, N.Mayer Op. cit. p.306

[28] P. Perrineau «Nous vivons un nouveau chapitre de notre histoire politique» -Point, 25.03.2015

[29] P. Perrineau: «Pour le FN, cette élection est un échec» -Le Point, 30.03.2015

[30] Le Monde, 13.12.2015

[31] Le Point, 09.12.2015

[32] Le Monde, 14.12.2015

[33] J Jaffré. Les nouveaux électeurs du Front National. La note № 7, Vague 4 , www.enef.f

[34] P. Perrineau Montée…; P. Perrineau La dynamique du Front national. La note №2, Vague1,www.enef.fr.

[35] N. Mayer, «The Closing of the Radical Right Gender Gap in France?», French Politics,vol13,№4, 2015, p.391-414; Fourquet J. Le vote Front national dans les électorats musulman et juif- S.Crépon, A.Dézé, N. Mayer Op.cit. p.375-393

[36] C. Alduy Op.cit. p26-28

[37] G. Courtois. FN: le vieil homme et sa fille.-Le Monde, 03.06.2016

[38] Ibidem.

[39] Marine Le Pen, la stratégie du trou de souris.-L’opinion, 03.09.2016

[40] Ibidem.

[41]Jean-Daniel Lévy. Rien ne permet d’affirmer qu’il existe un plafond de verre pour le Front national.-L’Opinion, 03.09.2016

[42] Le Point,03.09,2016;Le Monde,03.09.2016

[43] G. Tabard La stratégie de second tour de Marine Le Pen-Le Figaro,04.09.2016

[44] N. Mayer Le plafond de verre électorai entamé, mais pas brisé-S.Crépon, A. Dézé, N. Mayer Op.cit. p.299-320

[45] Aude Lorriaux. Le plafond de verre contre le Front national résiste, mais il est fissuré-Slate.fr.14.12.2015

[46] J-D. Lévy.Op.cit.

[47] La Libre.be. 05.02.2016

[48] S. Crépon,A. Dézé, N. Mayer Op. cit. P.532

[49] Le Monde, 05.09.2016

[50] La progression électorale du FN et ses limits.-Hommes et Libertés, №173, mars 2016, p14-16

[51] La Libre.be. 05.02.2016

[52] G. Lavau. A quoi sert le Parti communiste francais. P. Fayard.1981

[53] Marine Le Pen en quete d’une stratégie présidentielle.- Le Monde, 03.09.2016

Версия для печати