12.12.2016 | Татьяна Становая

Сделка года

8 декабря на встрече с президентом России Владимиром Путиным глава «Роснефти» Игорь Сечин объявил о завершении сделки по приватизации нефтяной компании. 19,5% акций «Роснефти» приобретены консорциумом Glencore и Qatar Investment Authority. Новость стала полной неожиданностью: до последнего момента наблюдатели были уверены, что «Роснефть» сама выкупит свои акции у «Роснефтегаза».

По данным РБК, Игорь Сечин лично участвовал в поисках иностранного инвестора, неделями проводя за границей. Вероятно, самый простой сценарий выкупа акций у «Роснефтегаза» оказался не самым удобным для «Роснефти»: проблема заключалась в том, что в случае реализации такой схемы «Роснефть» затем могла потерять рычаги влияния на будущую сделку с реальным инвестором. Кроме того, компания пыталась избежать ситуации, при которой в совет директоров могли попасть новые фигуры, способные вместе с BP потом блокировать решения руководства компании. Правительство и президент неоднократно говорили, что покупка 19,5% акций у «Роснефтегаза» «Роснефтью» - это лишь «транзитная» сделка, за которой неизбежно должна последовать продажа пакета стратегическому инвестору.

Переговоры Сечин вёл и с китайскими, и японскими потенциальными претендентами, однако в итоге договориться удалось с Катаром и Glencore. Первый, вероятно, рассчитывает на более активное взаимодействие с Россией в рамках ОПЕК, реализации достигнутого недавно соглашения о сокращении добычи нефти. Кроме того, эксперт по энергетическим рынкам Михаил Крутихин говорил «Новой газете», что его источники в Дохе указывали на стремление Катара продемонстрировать свою независимость в отношении США. Иными словами, для Катара эта сделка имеет скорее политическое, чем коммерческое значение.

QIA – девятый по величине суверенный фонд в мире с активами более $250 млрд, основанный властями Катара в 2005 году. Чтобы минимизировать риски зависимости страны от энергоресурсов, фонд инвестировал в основном за рубежом, а если в Катаре, то вне нефтегазового сектора. QIA впервые серьёзно заявил о себе в России летом, подписав соглашение о создании совместного фонда на $6,5 млрд с РФПИ, а затем купив чуть менее 25% в петербургском аэропорту Пулково. Источники «Коммерсанта» утверждают, что в сделке по «Роснефти» QIA выступает самостоятельно, без участия РФПИ.

Для Glencore сделка становится своего рода антикризисной мерой: компания имеет крупные долги (на середину 2016 года чистый долг составлял $23,6 млрд, валовый — $38 млрд, но в начале декабря компания завершила глобальную распродажу активов на $4,7 млрд, чтобы сократить чистый долг до $16,5–17,5 млрд). Одним из пунктов сделки является новое пятилетнее соглашение Glencore с «Роснефтью» о закупке у российской компании нефти из расчета 220 тыс. барр. в день для сбытового подразделения Glencore. Это 5% от добычи «Роснефти» (вместе с «Башнефтью») в ноябре, по данным ЦДУ ТЭК. Пятилетний объем поставок может быть оценен в $20 млрд, если исходить из цены барреля в $50. У Glencore уже есть контракт с «Роснефтью» на 2013–​2017 годы, по которому «Роснефть» планировала поставить трейдеру до 46,9 млн т нефти (344 млн барр. в сумме, или около 190 тыс. барр./сутки). Этот контракт заключался на условиях предоплаты — «Роснефть» получала миллиарды долларов авансом. Новый контракт, гарантирующий покупку нефти по цене 50 долларов за баррель при ожиданиях роста на энергетических рынках становится крупным преимуществом трейдера.

Glencore сообщил, что внесёт в сделку €300 млн собственного капитала, а оставшаяся сумма сделки будет профинансирована за счёт денег QIA и банковского финансирования. Катарский госфонд и Glencore получают по 50% в консорциуме-покупателе. Кредит консорциуму будет организован «одним из крупнейших европейских банков», сказал Сечин. Кредит не предполагает права требования к Glencore (non-recourse to Glencore), швейцарская компания рискует только собственными €300 млн, соответствующими непрямой доле в «Роснефти» в 0,54%, говорится в сообщении Glencore. Всего же QIA и Glencore в сумме инвестируют 2,8 млрд евро ($3 млрд) акционерного капитала в рамках сделки. Остальное, то есть около 7 млрд евро, дадут банки. Основным кредитором консорциума, вместе с рядом банков, выступит итальянский Banca Intesa Sanpaolo.

Аналитики, кроме того, обращают внимание на 600 млрд рублей, которые «Роснефть получила 7 декабря в рамках облигационного займа – и прямо связывают их с приватизационной сделкой. «То есть «Роснефть» увеличила сумму своего долга. Она фактически за свои собственные деньги помогла этим инвесторам приобрести свой миноритарный пакет», - говорил Михаил Крутихин. Таким образом, речь идет о сложной операции, которая может повысить финансовую нагрузку на «Роснефть». Все это не похоже на «классическую» приватизацию, которая связана с приходом стратегического инвестора, способного самостоятельно оплатить свою покупку.

Ещё одна интрига связана с правами новых акционеров в системе корпоративного управления «Роснефтью». Пресс-секретарь нефтяной компании Михаил Леонтьев заявил, что Glencore и QIA будут представлены в совете директоров по завершении сделки. По его словам, представительство у новых инвесторов будет «как у BP, у них примерно такая же доля». Количество представителей в совете директоров «Роснефти» будет зависеть от того, изменится ли количественный состав представителей внутри совета. В июле первый вице-премьер Игорь Шувалов подписал директиву, согласно которой покупатель акций «Роснефти» должен будет заключить акционерное соглашение с Росимуществом или «Роснефтегазом», которое предусматривает голосование за кандидатов от государства в совет директоров «Роснефти». Пока иностранные акционеры смогут выдвинуть в совет директоров четырех членов (из девяти) и оказывать существенное влияние на управление. Сейчас, вероятно, «Роснефть» попытается внести поправки в Устав, расширив число членов совета директоров компании.

Сделка имеет критично важное значение для российского бюджета. По словам Путина, в бюджет от приватизации поступит €10,5 млрд (721,25 млрд руб. по курсу ЦБ на 7 декабря). Вместе с деньгами, которые «Роснефть» заплатила за «Башнефть», бюджет получит 1050,95 млрд рублей. Однако пока остаётся неясность в отношении цифры в €10,2 млрд, появившейся в сообщении Glencore. Если окончательная цена будет именно такой, то бюджет получит меньше средств, чем это предусматривалось соответствующим постановлением правительства.

В целом сделка на рынке была воспринята позитивно. Во-первых, это позволило «Роснефти» избежать неудобной для неё схемы buyback. Во-вторых, в компанию удалось в кратчайшие сроки привести реальных инвесторов. В-третьих, акции куплены в целом по рыночной цене. Дисконт составил всего 5% к цене акций компании 6 декабря. По данным Reuters, дисконт составил 2% исходя из общей оценки «Роснефти» в $59,17 млрд. В то же время напомним, что в середине лета этого года тогда ещё министр экономического развития России Алексей Улюкаев оценивал 19,5% акций «Роснефти» в 900 млрд рублей, притом, что на тот момент компания не владела «Башнефтью».

«Роснефть» также обезопасила себя от появления возможного недружественного инвестора, претендующего на участие в управлении. Glencore, как говорилось выше, от влияния отказывается, катарский фонд в одиночку достаточного количества акций не получит.

Сделка также воспринимается и как важное политическое событие. Западная пресса подчёркивала, что она стала крупнейшей в программе приватизации, несмотря на западные санкции. FT отмечала, что расчёт ЕС и США на то, что санкции отпугнут западные компании от участия в российской приватизации, не оправдался. Bloomberg писал о триумфе президента Путина, а The Wall Street Journal назвала акции «Роснефти» «одной из жемчужин короны», продажа которой принесёт российскому правительству так нужные ему деньги. «Продажа доли в «Роснефти» будет благом для г-на Путина, страна которого находится под санкциями со стороны США и Евросоюза из-за военного вмешательства на Украине», – писала газета.

Сделка по продаже 19,5% акций «Роснефти» становится ключевым событием уходящего года, причём событием, оказавшим гигантское влияние на важнейшие институты российской власти. Это и конфликтная история с приватизацией «Башнефти», завершившейся арестом министра экономического развития, и проблема отношений ФСБ с гражданскими чиновниками, которых, даже несмотря на статусы, регулярно «разрабатывают» «чекисты», и проблема бюджетного дефицита, решённого таким экзотическим способом (повторить подобный опыт российским властям в будущем году уже не получится), и вопрос неизбежной приватизации «Роснефти» с учётом принципиального интереса Игоря Сечина сохранить корпоративный контроль. Все это стало крупнейшей спецоперацией персонально главы «Роснефти», который при этом получил политическое «добро» от российского президента.

Сделка по продаже 19,5% акций «Роснефти» была расценена как персональный успех Сечина, который резко укрепляет свои позиции в неформальной иерархии российской власти. Однако можно предположить, что в действительности в среднесрочной перспективе его положение оказывается, напротив, более уязвимым. Во-первых, закладывается больше оснований для конфликта между государством и компанией за дивиденды и ее стратегию развития. Во-вторых, конфликтная история отношений правительства и Сечина сохранилась, а в будущем это может вылиться в новые концептуальные разногласия. В-третьих, привилегированное положение Сечина будет вести к росту его амбиций и запросов, в том числе, например, в отношении снижения налогового бремени компании. При этом возможности играть роль «спасателя бюджета» на сегодня у «Роснефти» почти полностью исчерпаны. А это означает, что сейчас Сечин оказался на пике своего успеха, за которым может последовать ослабление позиций.

Татьяна Становая – руководитель Аналитического департамента Центра политических технологий

Версия для печати