16.01.2017 | Марина Войтенко

Восстановление экономики – риски неопределенности

Во второй половине 2016 года в российском хозяйстве начала складываться новая реальность – рецессия, по самым строгим меркам (не падение ВВП как минимум два квартала подряд), осталась позади, сменившись переходом к восстановительному росту. Процесс этот, впрочем, протекает неравномерно и во многом противоречиво. Устойчивость трендов пока еще довольно хрупка. Рисков и вызовов по-прежнему в избытке. Тем не менее, в них отражается новое качество наблюдаемых процессов.

2017 год начался на мажорной ноте. Официальные итоги-2016 будут подведены во второй половине января. Однако мало кто сомневается, что ВВП в четвертом квартале показал сезонно очищенный рост к предыдущему периоду как минимум в 0,1-0,2%. Есть предположения, что он может оказаться и несколько выше, если принять во внимание ряд признаков, обнаруживших себя в конце минувшего года. Еще в ноябре выпуск по базовым видам деятельности увеличился на 2,2%, став максимальным с декабря-2014. В последний месяц 2016-го тренд, по предварительным оценкам, получил продолжение.

Совокупный PMI (индекс деловой активности в промвыпуске и секторе услуг) оказался максимальным за 50 месяцев – 56,6 пункта, что стало наилучшим квартальным результатом за четыре последних года. PMI в обработке достиг в декабре 53,7 пункта (в ноябре – 53,6) – это также максимум за 69 месяцев. При этом существенный прирост зафиксирован у субиндекса выпуска инвестиционных товаров. PMI сферы услуг тоже поднялся до 49-ти месячного максимума в 56,5 пункта (в ноябре – 54,7). Позитивной оказалась динамика выработки электроэнергии (+0,3% к ноябрю с сезонной очисткой) и грузопревозок железнодорожным транспортом (+1,0% м/м с устраненной сезонностью).

Одновременно к концу года на восходящую траекторию вернулись индексы потребительских настроений (с 88 пунктов в ноябре до 92 пунктов), ожиданий изменений личного материального положения (с 95 п. до 98 п.) и краткосрочных перспектив развития общеэкономической ситуации (с 92 п. до 102 п.).

Наблюдаемая картина подвигла МЭР к корректировке прогноза спада-2016 с 0,6% до 0,5%. В будущем, видимо, будет проведен его пересчет в несколько лучшую сторону – 8 января Росстат отчитался о том, что «перемерял» глубину падения-2015 с 3,7% до 3,0%, и это – только третья оценка ВВП-2015. Согласно стандарту МВФ, которого придерживается и российская официальная статистика, всего их пять. В конце марта-2017 вместе с четвертой оценкой Росстат уточнит поквартальные данные, окончательная же будет дана в конце текущего года. Нинешнее же улучшение динамики-2015 обеспечено в основном досчетами данных о произведенном валовом продукте в секторе госуправления и военной безопасности. До пересмотра его вклад в российский ВВП был отрицательным (-0,8%), теперь минус сменился на существенный полюс – +3,4%.

Прошлогодняя динамика части макропоказателей также дала основания для усиления оптимизма Минэкономразвития. Оценка-2016 по промпроизводству поднята с +0,4% до +1,0%, по темпу реальной заработной платы – с +0,3% до +0,5%. Уверены в МЭР и в замедлении сокращения инвестиций – до минус 3,0% в годовом выражении (пару месяцев ранее предполагался спад в 3,7%).

Вместе с тем, начавшиеся в экономике оздоровительные процессы пока не затронули реальные располагаемые доходы населения и торговую розницу. Оценки их динамики в 2016 году ухудшены с -5,6% до -5,8% и с -4,6% до -4,9% соответственно, что в принципе большим сюрпризом не стало. Согласно расчетам экспертов НИУ ВШЭ, с ноября-2014 (начало экономического спада) по ноябрь-2016 реальные располагаемые доходы россиян сократились на 12,7%, тогда как потребительские цены поднялись на 23,5%. Потому вполне закономерно, что несмотря на ярко выраженный рост, рассчитываемый ВЦИОМ индекс социальных ожиданий находится все еще глубоко в отрицательной зоне – в январе-2016 показатель был на уровне минус 64 пункта, в декабре – минус 41 пункт.

Между тем, первая половина января добавила положительных новостей: национальная валюта, продолжая тенденцию прошлого года (реальный эффективный курс в 2016-ом вырос на 20,7%, в ом числе в декабре – на 6,1%), удерживает потенциал укрепления, доллар США колеблется около психологически комфортной для промышленности (оценка Минпромторга) 60-ти рублевой отметки; инфляция, набрав 1-9 января 0,3%, сбрасывает темп (за месяц, по прогнозам, она достигнет 0,7%, отстав на треть от уровня января-2015); бюджетный дефицит-2016 против расчетных 3,7% сложился в размере 3,56% ВВП. Сыгравшее главную роль в этом улучшение нефтеценовой конъюнктуры, в четвертом квартале уже отразилось в корректировке прогнозов стоимости crude oil. В первую декаду января ожидания среднегодовой цены Brent в среднем повышены на $1 за баррель (прогнозный интервал в настоящее время насчитывает $53-57 за «бочку»). При таком раскладе Urals «по 50+» уже позволил Минфину и МЭР сделать вывод, что в 2017-ом Резервный фонд не будет израсходован полностью.

Не удивительно, что на данном общем фоне укрепляются представления о более уверенном росте российской экономики в текущем году. Консенсус-прогноз Reuters (в конце декабря-2016) исходит из увеличения ВВП-2017 на 1,2%, прироста реальной зарплаты на 1,8%, оттока капитала в $20 млрд, среднегодового валютного курса – в 61,8 руб/$ (в ноябре эти параметры достигали соответственно 1,1%; 1,4%; $35 млрд и 65,2 руб/$). В январе свой прогноз по РФ обновил Всемирный банк: ВВП в 2017 году прибавит 1,5%, в 2018-ом – 1,7%, в 2019 году – 1,8%. Оценка-2017 аналитиков Moody’s несколько скромнее – +1,0%, но, тем не менее, выше официальных 0,6%, заложенных в бюджет РФ текущего года.

Такое потепление ожиданий по сути означает, что исходной точкой для формирования представлений о динамике российского хозяйства в 2017-ом стал сценарный вариант МЭР «базовый+» с нижней границей диапазона темпов роста в 1,1%. В Минэкономразвития, похоже, испытывают оптимизм еще больший. 9 января в интервью газете «Коммерсантъ» его глава Максим Орешкин прямо заявил: «Ожидаю довольно неплохие результаты от 2017 года. Во втором полугодии ВВП будет расти на 2% год к году и, возможно, даже больше».

Определенные основания для этого есть. Помимо отрастающей нефти поддержку может оказать и некоторое оживление в глобальном хозяйстве, на что указывают и динамика опережающих мировых индексов, и прогнозы по ускорению темпов роста в среднем на 0,2-0,4% ОЭСР, Всемирного банка и МВФ (см. выступление 12 января на Гайдаровском форуме замглавы Фонда Дэвида Липтона).

Вместе с тем, в этих международных организациях оговариваются: уровень неопределенности-2017 «зашкаливает», поскольку существенными остаются риски новой турбулентности финансовых рынков вследствие практической реализации «теоретической трампономики», Brexit'а и системного ослабления ЕС, а также вероятного «схлопывания» долгового пузыря в Китае.

Нелишне иметь в виду и возросшую в последние недели частоту высказываний международных экспертов о том, что 2017 год может стать стартом новой глобальной рецессии, триггером которой способны оказаться и многие геополитические факторы. Резкая политизация международных экономических отношений – это, увы, уже характерная особенность текущего состояния глобального хозяйства. Выступая 12 января на пленарном заседании Гайдаровского форума «Россия и мир: выбор приоритетов», премьер Дмитрий Медведев обратил внимание на недопустимость преуменьшения этой опасности. В то же время, глава правительства особо подчеркнул усиление глобального характера экономических процессов. При этом РФ не хочет и не будет закрываться, и не собирается игнорировать общемировые тренды, стремясь, напротив, максимально использовать их для решения своих задач. «Все, что мы делаем, – отметил Дмитрий Медведев, – тесно связано с глобальной экономической повесткой … Очевидно, что есть одна общая проблема – это риск долгосрочной стагнации. Уже понятно, что восстановить нормальные темпы роста только за счет денежной и бюджетной политики не получится. Требуется серьезная структурная реформа».

Без этого, по логике премьер-министра, практически невозможно справиться с вызовом вероятного нарастания технологического отставания, постоянно подпитываемого в том числе слабыми темпами цифровизации экономики (особенно ее госсектора), что на деле далеко не прибавляет готовности страны включаться в процессы новой индустриальной революции. При этом формирование адекватной этому институционально-регулятивной среды предполагает существенный пересмотр роли государства в управлении экономикой. Понимание ситуации, как видим, предельно ясное и однозначное. С его отражением в практической политике дела обстоят, мягко говоря, несколько хуже. В результате российское хозяйство, застряв на развилке между выработанной старой моделью и еще не сложившейся новой (чему способствует и нерешительность власти), находится под главным риском-2017 – обратимости начинающегося восстановительного роста в длительную хроническую стагнацию, если не будет последовательных действий по устранению структурных ограничений экономической динамики, прочно удерживающих потенциальный выпуск в границах 1,5-2,0%-го годового увеличения ВВП.

Именно поэтому улучшение макроэкономических показателей требует исключительно внимательного взгляда на качество отражаемых статистикой реалий. Заметим, что, по мировому опыту, общее «правило осторожности» предупреждает: тенденции, радующие «глаз и душу», по выходу из кризиса – например, снижение инфляции, укрепление курса валюты или удешевление кредита – при отсутствии структурных реформ могут означать мерцающий «желтый», сигнализирующий о сползании в стагнацию, почти всегда означающую «провисание» между моделями развития. В этих обстоятельствах устойчивость и надежность роста самым непосредственным образом зависит от содержания экономической политики, нацеленной на перезагрузку его источников и движущих сил.

Еще одним актуальным напоминанием на этот счет стала на минувшей неделе презентация (на том же Гайдаровском форуме) Всемирным банком комплексного диагностического исследования экономики РФ «Пути достижения всеобъемлющего экономического роста». Его авторы видят два главных – повышение производительности труда для обеспечения диверсифицированного развития и прирост человеческого капитала. Такая двоякая основная цель экономической политики, естественно, расшифровываемая созданием благоприятного инвестклимата, реформированием рынка труда, развитием инфраструктуры, сочетанием инноваций с повышением профессиональной подготовки занятых, ростом качества и доступности медицинских и образовательных услуг при увеличении эффективности систем социальной защиты, должна, в свою очередь, обеспечиваться тремя важнейшими «сквозными» предпосылками: повышением качества госуправления, подотчетности и правоприменения; поддержанием бюджетной устойчивости и совершенствованием рационального природопользования.

На первый взгляд, может показаться, что речь идет об еще одном переиздании традиционных рекомендаций для России. Однако на сей раз глаз режет озабоченность интонации. Во-первых, развитие РФ чем дальше, тем больше блокируется разрастающимся госсектором (аналитики во Всемирном банке не исключают приближения его доли в ВВП к 80%), что подрывает конкуренцию и выхолащивает все благие замыслы структурных трансформаций. Во-вторых, «реформы необходимо проводить немедленно», уверены авторы исследования. Их эффект, конечно, будет ощутим лишь в среднесрочной перспективе. Тем не менее, они необходимы именно сейчас, пока есть возможность закрепить результаты экономического роста до того, как усиление неравенства и последствия демографических изменений «станут представлять собой слишком серьезную проблему и лягут тяжким бременем на бюджет».

Опасений у российских экспертов еще больше. Прогнозы темпов роста на основе системных институциональных и структурных изменений, уверен глава Центра стратегических разработок Алексей Кудрин, позволяют выйти к 2019 году на скорость выше 3% и к 2022-ому – более 4%. Однако уровень доверия граждан к большей части властных институтов (за исключением Президента РФ) не превышает 15%.

Переломить ситуацию способна определенность по поводу реальной структурной повестки (ее отсутствие, по оценкам, уже стоило не менее трети глубины накопленного по ходу кризиса спада ВВП). Но прояснение необходимых ответов складывается так, что черепаший шаг в сравнении с ним кажется забегом на стометровку. Между тем, общемировой опыт подсказывает: четкость целей и приоритетов действий зачастую оказывается дополнительным фактором экономического ускорения, а их отсутствие – еще одной и очень мощной тормозной колодкой.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

Версия для печати