30.01.2017 | Игорь Бунин

Праймериз соцпартии во Франции и их последствия

Завершились праймериз соцпартии или, точнее, «Прекрасного народного альянса» («Belle Alliance Populaire»), союза левых партий, входящих в правительственную коалицию. На них победил Бенуа Амон, бывший министр образования и солидарности и лидер «фрондеров», воевавших в парламенте против правительственных законопроектов, набравший 58,6% во втором туре (на основании подсчетов на 60% участков).

Очередной парадокс

На этих выборах повторилась парадоксальная ситуация праймериз правоцентристской коалиции, которые выиграл Франсуа Фийон, по опросам на протяжении всей избирательной кампании занимавший 3-4 место, но на финише опередивший своих соперников. В начале декабря бывший премьер-министр Манюэль Вальс доминировал, по опросу IFOP, над своими конкурентами: в первом туре он набирал 45%, тогда как Арно Монтебур, бывший министр промышленного восстановления, покинувший в августе 2014г. правительство Вальса и с тех пор находившийся в оппозиции, - 25%, а Бенуа Амон - всего 14%[1].

Но в течение избирательной кампании рейтинг Амона поднимался, Монтебура стоял на месте, а Вальса падал. Январский опрос Kantar Sofres дал уже иные результвты: Вальс набирал лишь 36% в первом туре и проигрывал во втором Монтебуру с результатом 53% на 47%, а дуэль с Амоном завершалась вничью:50% на 50%[2]. После первого тура Б. Амон вышел вперёд, получив 36,35%, опередив и М. Вальса (31,11%) и А. Монтебура (17,52%). Результаты остальных четырёх кандидатов малозначимы. Монтебур поддержал кандидатуру Амона, тем самым обеспечив его победу.

Результаты праймериз зависели от явки и состава избирателей. Социалисты, конечно, не надеялись повторить высокую явку на праймериз правоцентристской коалиции, в которых участвовало 4,6 миллионов избирателей, и даже не очень верили, что им удастся сохранить свои достижения 2011 года, когда на 10 тыс.участков пришло 2,6 миллионов человек. Их надежды были намного скромнее - явка в диапазоне от 1,5 до 2 миллионов на 7600 участков, которая оставляла надежду на будущий подъём и минимальное финансовое равновесие (участие в праймериз предполагает взнос каждого в один евро). «Явка меньше миллиона смертельно опасна, - говорили в штабах кандидатов, - если же получим больше 1,5 миллионов голосов, то сохраним лицо»[3].

В связи с этим у многих журналистов возникли сомнения в точности данных о явке в первом туре, предоставленных К. Боржелем, президентом комитета по организации первичных выборов. В полночь 22 января он сообщил, что на праймериз проголосовало 1 миллион 249 тысяч избирателей, а через десять часов появилась информация об одном миллионе 601 тысяче избирателей, то есть на 352 тыс. больше. При этом результат кандидатов в процентах не изменился ни на йоту, что статистически абсолютно невозможно. Боржели пытался этот феномен объяснить сначала компьютерным сбоем, потом ошибкой неопытного сотрудника, но дотошные журналисты всё пытались понять, каким образом все кандидаты через 10 часов получили ровно на 28% больше голосов и не верили в статистические чудеса, вспоминая фразу Мартин Обри по поводу праймериз 2010 года: «В расплывчатой ситуации всегда скрывается волк».[4]

Резкое сжатие электората соцпартии вполне объяснимо: все опросы показывают, что у кандидата соцпартии нет никаких шансов выйти во второй тур президентских выборов и поражение фактически было включено в сознание левых избирателей, активистов и политических лидеров. Известный политолог Ж. Жаффре писал, что задачи праймериз соцпартии гораздо скромнее, чем первичные выборы правоцентристской коалиции: речь идёт не о выборе будущего кандидата в президенты, а о голосовании за политика, который дальше понесёт знамя соцпартии.» С его точки зрения, »если цель праймериз спасти соцпартию, то вряд ли это станет мобилизующим лозунгом»[5]. Исследование, проведенное социологом Д. Ренье, показало, что избиратели ФСП нацелены «скорее выбирать лидера левых, нежели завоёвывать политическую власть в стране»[6].

По опросу, проведенному институтом общественного мнения IFOP, только 48% респондентов, собиравшихся голосовать на праймериз, упомянули в качестве одного из мотивов «желание выбрать кандидата, имеющего наибольшие шансы выйти во второй тур или даже победить». Значительно чаще они говорили о гражданском долге (49%), или о своей потребности выразить себя как «левого избирателя» (36%), или о необходимости развивать демократию с помощью праймериз (28%), или просто из интереса к политике (23%)[7]. На второй тур хоть и пришло больше избирателей, но они голосовали без надежды на успех и постоянно говорили об угрозе раскола партии[8].

Кроме того, ухудшился имидж соцпартии, что было вызвано дебатами по поводу «закона Эль-Комри», появлением «фронды» внутри ФСП, износом исполнительной власти с 2012 года. В августе 2016 г. меньше четверти французов (23%) предполагали, что социалисты имеют проект будущего для Франции, что соцпартии близка к проблемам «простых французов» (22%), что она располагает «качественными лидерами» (19%)[9].

Ход кампании

Первоначальный замысел лидеров ФСП был принципиально иным: первичные выборы должны были просто легитимизировать кандидатуру президента Франсуа Олланда на второй срок. Его вынужденный отказ от выдвижения застал всех врасплох. В этой ситуации Манюэлю Вальсу оказалось весьма сложно «найти выход из классической ловушки в политике: как измениться, не отказываясь от своей идентичности»[10]. Политик сформировал себя и свой образ, атакуя социалистические догмы. В соцпартии его считали «левым саркозистом» и иконоборцем: он предлагал изменить функционирование соцпартии и её название, поскольку идея социализма умерла: это была «великолепная утопия 19 века». Он выступал за союз с центристами, возглавляемыми Франсуа Байру. В 2014 году Вальс обвинял социалистов в сектанстве и говорил, что они совершили ошибку, не протянув руку Байру во имя «так называемой идеологической чистоты». Он предлагал «отодвинуть засов рабочей недели в 35 часов», говоря о том, что время похоронило реформу. Он предложил отказаться от налога на крупные состояния, ибо он приносит в казну сущие гроши. Он уверял, что Франция не может принимать больше беженцев и Европа должна научиться контролировать границы и миграционные потоки. По его словам, цыгане должны вернуться в Болгарию и Румынию, ибо их образ жизни противоположен французскому. Ещё в 2008 году он говорил, что «существует пропасть между пассеистской левой, которой не хватает воображения, и той левой, которую он желал бы представлять»[11].

Вальс обладал уникальным ресурсом: он рассматривался избирателями как единственный из кандидатов, подготовленный к осуществлению функций президента Франции. По опросу IPSOS, проведенному накануне первого тура, 43% французов признавали за ним это качество и только 17% - за Амоном. Что касается избирателей, которые заявляли о том, что они точно придут голосовать на праймериз, то они давали ему более высокую оценку по способности осуществлять функции президента, чем Монтебуру и, тем более Амону (5,1 бывшему премьер-министру и всего 4,2 - будущему победителю праймериз). 33% французов признавали, что Вальс уже доказал свою эффективность и лишь 21% верили в эффективность Амона. Конечно, если бы избиратель соцпартии верил бы в победу своего кандидата, то голосование за Вальса приобрело бы дополнительный смысл. Кроме того, у экс-премьера была наиболее широкая поддержка среди нотаблей соцпартии - он опережал и Монтебура, и Амона (имеющих поддержку, примерно, по 25 нотаблей каждый) в несколько раз. Но и Монтебур, и Амон значительно опережали Вальса с точки зрения симпатий избирателей. По симпатиям оценка Монтебура и Амона была равна соответственно 5,3 и 5,4, а Вальса-всего 3,8. По своим идеологическим представлениям избиратели соцпартии были намного ближе к Амону, чем к Вальсу (соответственно 4,8 и 4)[12].

Однако Вальс с самого начала избрал ошибочную стратегию избирательной кампании. Он сделал ставку на объединение «двух несовместимых левых», протягивая руку своим бывшим антагонистам. «Я изменился, я больше не премьер-министр»,- говорил Вальс. И он предлагал темы, немыслимые для правого социалиста: «глобализации народов» или «демократического возрождения». Из его избирательной программе было убрано всё, что вызвало бы неприятие в левом электорате, в ней не было ничего излишне либерального, недостаточно социального или не соответствующего представлениям социалистов. Пять лет назад Вальс хотел «переформатировать ФСП и создать «современную левую партию», сейчас, напротив, соцпартия, ослабленная или даже находящаяся в предсмертном состоянии, стремилась переделать Вальса[13].

Вальс, который за полтора года шесть раз использовал статью 49.3, предложил изъять её из Конституции. Французские публицисты называют подобные идеи «великой ярмаркой демагогии»[14]. Это предложение лишь спровоцировало иронию и даже сарказм в собственном лагере, а неудачные слоганы, которые вдобавок постоянно менялись, дополняли картину. Иначе говоря, имидж Вальс оказался размыт или «перемешен», как говорили некоторые его соратники, кампания топталась на месте, его команда стала явно нервничать[15]. Эти идеологические повороты вызвали «побочный эффект: они лишили Манюэля Вальса «его уникальности, которая была орудием его политического возвышения».[16] В январе Вальс осознал гибельность своей первоначальный стратегии и сделал ставку на такие понятия, как государственный опыт, реализм, властные полномочия, ответственность, и, как писала газета «Фигаро», «вновь стал Вальсом».[17] Однако, видимо, время было упущено.

Негативно против бывшего премьер-министра была настроена Мартин Обри, автор закона о 35-часовой рабочей недели и лидер течения соцпартии, которое было вторым в 2011 году (во втором туре она получила 43,4% голосов) и одновременно первый «патрон» Амона, сохранившая с ним хорошие отношения, и часть сторонников Олланда, испытывающих ресентимент в отношении Вальса из-за его интриг против президента перед его отречением. «Возможно, не он убил президента, но именно он нанес последний удар ножом», - говорили депутаты, тесно связанные с Олландом. Но им было весьма сложно найти фигуру, способную возглавить борьбу против Вальса. Выдвигать свою кандидатуру не согласились ни сама М. Обри, которая тогда была госпитализирована в связи с операцией позвоночника, ни Кристиан Тобира, бывший министр юстиции, ни Анни Идальго, мэр Парижа, ни министр социальных дел и здравоохранения Маризоль Турен. Быстро организовать новое идеологическое течение в ФСП технически достаточно сложно. Но лидерам традиционного большинства было страшно передать власть крайним течениям, будь то правые Вальса или «фрондёры» Монтебура. Им важно было найти новый центр притяжения, который заменил бы течение Олланда. Появилась перспектива выдвинуть бывшего министра образования Винсент Пейона, ныне евродепутата, который, по словам Идальго, должен был занять социал-демократическую позицию между «фрондерами» и социал-либералами. Но этот проект оказался импровизацией (его так и называли - «кандидат-сюрприз») и в конце концов Пейон получил всего-навсего 6,85% голосов.

Первоначально дебаты развернулись вокруг «наследия» легислатуры Олланда. Кандидаты-«фрондеры» собирались бороться с «либерально-авторитарным уклоном» в соцпартии и, с их точки зрения, «не существует фундаментальных различий между Олландом и Вальсом», это «одно и тоже» («С’est bonnet blanc et blanc bonnet»). Если кандидаты праймериз правоцентристской коалиции были идеологически однородны и спорили по периферийным проблемам, то между Вальсом и «фрондерами» сохранялись фундаментальные противоречия и бывший премьер-министр стал главной мишенью в телевизионных дискуссиях кандидатов на праймериз[18].

Его конкуренты выдвигают лозунг: «Кто угодно, только не Вальс», по аналогии с кампанией против Саркози во время праймериз правоцентристской коалиции. Они объявили Вальса «клоном» Олланда, в равной степени ответственным за итоги легислатуры. «Несущественно, с кем мы сражаемся – с Олландом или Вальсом. Они разделяют ответственность за итоги этой политики, это одна и даже политическая линия в разных воплощениях», - заявил депутат Л. Бомель, поддерживающий Монтебура. Другая линия «фрондеров» сводилась к тому, что политический лидер, нарушавший традиционные табу социалистов, не способен объединить левых во всем их многообразии. М. Обри выразила эту мысль достаточно четко: «Если существует две левые силы, то одна из них становится правой»[19].

В конечном итоге концепции кандидатов стали абсолютно противоположными, несмотря на все попытки Вальса смягчить ситуацию. В экономической области» «фрондёры» требовали «покончить с политикой жесткой экономии» и выступали за сильное государство. Монтебур даже предлагал «временно или частично национализировать банки», тем самым возвращаясь к программе соцпартии 1981 года. По вопросу европейского строительства «фрондеры» требовали пересмотреть нынешний договор, а Монтебур был даже готов аннулировать его.

Они критиковали Вальса за его выступление в феврале 2016 года, когда премьер-министр заявил, что «Европа не может больше принять беженцев». С их точки зрения, французы были более великодушны, чем их руководители. Монтебур критиковал власть за то, что она «была снисходительна к сильным и чрезмерно жестока к слабым.» Амон даже предлагал ввести «гуманитарную визу» для беженцев[20].

Амон предлагал снять уголовную ответственность за производство конопли, против чего возражает Вальс. Чтобы получить мусульманские голоса, он призывал признать Палестинское государство. Представители команды Вальса даже называли Амона «исламо-гошистом» («islamo-gauchiste»), говорили о его повышенной терпимости к радикальному исламу и мусульманской системе ценностей[21]. Вальс напомнил, что Амон в 2010 году голосовал против закона, запрещающего ношение никабов. Столкнулись две концепции: с одной стороны, Амон, проповедник «антирасизма» и коммунитаризма («vivre ensemble»), с другой, «ортодоксальный республиканец» Вальс.

В области экологии предложения «фрондёров» весьма радикальны, хотя мало реалистичны. Для Амона «враг - это углерод, уголь и нефть». Он предложил довести к 2025 году долю обновляемой энергии до 50%, а также выдвинул ряд других проектов, которые могут встретить живой интерес в экологических кругах[22].

Но именно идея Амона об «универсальном доходе существования» окончательно разделила соцпартию. Он предложил заменить так называемый доход активной солидарности (RSA) в размере 524 евро, предоставляемый гражданам старше 25 лет, лишенных каких-либо ресурсов, «универсальным доходом существования» в размере 600 евро в месяц, автоматически распределяемый всем французам с 18 лет, и потом поднять его до 750 евро (стоимость проекта, по предварительным подсчётам, равняется 300-400 миллиардов евро). Во Франции с её высоким уровнем безработицы и после провала политики Олланда повернуть вспять «кривую безработицы», проблема места труда в обществе вышла на первый план.

Эта шоковая идея, дорогостоящая и практически не реализуемая, доминировала в обсуждениях в двух из трёх дебатов перед первым туром и стала главной темой последних дебатов между Вальсом и Амоном.Он также предложил сократить рабочую неделю до 32 часов, аргументируя это тем, что в цифровой цивилизации работа постепенно станет редкостью. Каждый в результате получит возможность «распоряжаться своим рабочим временем». Не только Вальс, но и Монтебур назвали проект «абсолютно нереальным» и нацеленным на создание «общества бездельников». Для Монтебура, который провозгласил себя кандидатом «платежной ведомости», проект Амона означал также отказ от борьбы с безработицей[23].

Как справедливо заявил Вальс, Амон предложил французам «мечту» и им теперь предстоит «выбирать между гарантированным поражением и возможной победой, между не реализуемыми обещаниями, не имеющими источников финансирования, и теми левыми, которые готовы взять ответственность за страну»[24]. В традициях социализма Амон и его сторонники предлагают утопию, не обращая внимания на реальности - внешнее окружение, Европу, конкурентоспособность Франции, состояние финансов. Другая левая, персонифицируемая Вальсом, принимает внешние ограничения и логику управления. Это давние разделение между «утопистами» и «прагматиками» в соцпартии, но на сей раз большинство у левых, которые готовы не обращать внимания на внешние ограничители во имя новой утопии-превращения Homo faber в Homo ludens.

Последствия для соцпартии

Опрос IPSOS, проведенный перед вторым туром праймериз, показал, что Амон занимает лишь пятое место в президентской гонке. Он набирает всего-навсего 8% в первом туре президентских выборов после президента Национального фронта Марин Ле Пен (27%), победителя праймериз Республиканской партии Франсуа Фийона (26%), лидера центристской партии «В пути» Эмануэль Макрона (20%) и лидера «радикальной левой» Жан-Люк Меланшона (13%).[25] То есть результат социалистов впервые после 1969 года будет ниже, чем у радикальных левых. И конечно, такой результат приведет к острейшему кризису соцпартии, вряд ли даже сопоставимый с потрясениями последних десятилетий.

В 1993 году ФСП потерпела серьёзное поражение на парламентских выборах, сумев избрать всего-навсего 57 депутатов, но через два года Л. Жоспену удалось привести партию к победе на внеочередных парламентских выборах. В 2002 году кандидат соцпартии даже не вышел во второй тур, тем не менее через десять лет Франсуа Олланд победил на президентских выборах. Этот кризис можно сравнить, пожалуй, только с провалом Гастона Деффера на президентских выборах 1969 года , когда кандидат СФИО набрал 5%, а Жак Дюкло, выдвинутый компартией, получил 21%. Правда, на съезде в г. Эпинэ в 1971 году Миттеран создал Французскую социалистическую партию, а в 1981 году был избран президентом Франции.

Но сейчас условия для «линьки» соцпартии гораздо хуже: не говоря уже о потере культурной гегемонии, которая явно переходит к консерваторам, и явном ослаблении социальной базы - рабочий класс переориентировался на Национальный фронт, подорваны политические позиции соцпартии. Электорат соцпартии, видимо, сожмётся более чем в два раза, продолжится сужение членской базы и бегство её «нотаблей» в другие партии, тем более, что рядом возникли две партийные структуры, готовые обеспечить теплый приём - «Непокоренная Франция» Ж.-П. Меланшона для левых социалистов и «В пути» Э. Макрона для социал-либералов. Эти две новые политические силы создали, как пишет «Экспресс», «бермудский треугольник для социалистов, своеобразную зону турбулентности».

Макрон уже соблазнил многих сенаторов и депутатов ФСП: по данным «Экспресс», два десятка сенаторов уже пришли в «макронизм» и около 50 депутатов проявляют явный интерес к Макрону; кроме того, примерно треть депутатской группы ФСП не сделала ещё выбор и ждёт развития событий[26]. Праймериз правоцентристской коалиции, на которых Фийон опередил Жюппе, открыли для Макрона доступ к правоцентристским избирателям, а победа Амона позволяет ему усилить позиции в левом центре. Для Макрона сейчас главное, чтобы избиратели продолжали рассматривать его как новую силу, а не как новое издание ФСП, которая себя полностью дискредитировала в их глазах.

Что касается Амона, то перед ним стоят практически неразрешимые задачи. Из «фрондёра» он превратился в лидера. Но теперь в его партии возникла новая фронда, направленная теперь уже против Амона. Даже те из «нотаблей» ФСП, которые не перешли к Макрону, но не разделяют программу Амона, хотели бы не участвовать в избирательной кампании и временно отойти в сторону. Видимо, восстановить единство партии уже невозможно. Переговоры с другими левыми партиями вряд ли закончатся успешно: Меланшон их отвергает в принципе, Макрон отказывается от аппаратных соглашений и ему опасно даже вступать на путь диалога с соцпартией, экологисты пока не реагируют на предложения Амона. Наконец, его программа подверглась интенсивной критике и вряд ли может стать документом, синтезирующим устремления левого электората.

Игорь Бунин – президент Центра политических технологий

[1] Le Monde, 04.12.2016.

[2] Primaire à gauche: Manuel Valls donné perdant face à Arnaud Montebourg. - Le Figaro, 10.01.2017.

[3] Le Figaro, 23.01 2017.

[4] Primaire à gauche: le PS soupconné d’avoir manipulé les chiffres du scrutin. - Le Figaro, 24.01.2017; Primaire de la gauche: comment les chiffres du scrutin ont été manipulé. - Le Monde, 23.01. 2017.

[5] J. Jaffré «Pour la gauche, l’enjeu de la primaire est plus modeste que pour la droite». - Le Figaro,12.12. 2016.

[6] Sondage: ce que les Francais savent, et ne savent pas, des primaires. - Le Figaro,19.10.2016.

[7] IFOP. Participation et motivation du vote à la primaire du Parti Socialiste. - Vague 2. Janvier 2017.

[8] Les électeurs affluent, mais ils n’y croient plus. - Le Point, 29.01.2017.

[9] IFOP. «L' image du Parti Socialiste auprès des Français. Vague 15, aout 2016.

[10] Manuel Valls, une campagne sur la défensive. - Le Monde, 06.01.2017.

[11] Le Figaro, 05.12.2016; 06.12.2016.

[12] IPSOS. Enquete électoral francaise 2017 - Vague 10, p.23.

[13] L’inéluctible hollandisation de Manuel Valls. - Le Monde, 04.01.2017.

[14] Le Point, 16.12.2016.

[15] Primaire à gauche:l’inquiétude grandit dans le camp Valls. - Le Figaro, 10.01.2017.

[16] Primaire à gauche : pourquoi la campagne de Manuel Valls patine - L’Eхpress, 10.01.2017

[17] À la peine dans les sondages, Valls refait du Valls. - Le Figaro, 18.01.2017.

[18] Manuel Valls cible principale du deuxième débat. - Le Monde, 15.01.2017.

[19] Clone de Hollande, traitre. - l’Express, 04.12.2016; La gauche éclatée. - Le Figaro, 10.12.2016.

[20] Valls, principale cible des attaques. - Le Point, 16.01.2017.

[21] «Islamo-gauchiste», le nouveau point Godwin de la campagne politique. - l’Express, 25.01.2017.

[22] Les sujets qui divisent les candidats de la primaire à gauche. Le Monde, 04.12.2016.

[23] Revenu universel: Hamon fait l’unanimité contre lui. - Le Figaro,13.01.2017.

[24] Le Figaro, 23.01.2017.

[25] Le Point,23.01.2017

[26] Macron est-il en train de tuer le PS? - L’Express, 19.01.2017.

Версия для печати