13.02.2017 | Сергей Маркедонов

Российско-грузинские коридоры

7 февраля 2017 года в Праге прошла встреча Григория Карасина, заместителя министра иностранных дел России и Зураба Абашидзе, специального представителя главы правительства Грузии по урегулированию отношений с Москвой.

После того, как в результате успеха на парламентских выборах 2012 года коалиция «Грузинская мечта» сформировала собственный кабинет, начался процесс нормализации отношений с РФ. В ноябре 2012 года тогдашний грузинский премьер-министр Бидзина Иванишвили ввел пост спецпредставителя, ответственного за отношения с Россией. Вскоре после этого 14 декабря 2012 года в Женеве состоялась первая встреча Зураба Абашидзе с Григорием Карасиным. В условиях отсутствия дипломатических отношений между РФ и Грузией переговоры этих двух дипломатов стали фактически единственным форматом прямого межгосударственного диалога. Помимо него Москва и Тбилиси ведут дипломатическое общение на многосторонней основе в рамках т.н. Женевских дискуссий по безопасности на Южном Кавказе (они стартовали осенью 2008 года).

Практически с самого начала процесс нормализации российско-грузинских отношений был сформулирован, как диалог без перехода «красных линий». В качестве таковых были обозначены политико-правовые вопросы относительно статуса Абхазии и Южной Осетии. Формат Абашидзе-Карасин ограничен обсуждением социально-экономических и гуманитарных сюжетов, которые хотя и связаны с политикой, но трактуются чрезвычайно аккуратно во избежание перерастания дискуссии в жесткую полемику. За все время своего существования данный переговорный формат успел превратиться в рутинную процедуру. Завышенных ожиданий от встреч двух дипломатов давно нет, как нет и очевидных прорывов. Сам диалог воспринимается и в Москве, и в Тбилиси, как нечто само по себе ценное, и как хороший задел на будущее.

Однако февральская встреча в столице Чехии принесла некоторую интригу. Известное российское издание «Коммерсант» в своей публикации «Отношения России и Грузии заводят в коридоры» сообщило о «важном сдвиге», достигнутом Карасиным и Абашидзе в Праге. О чем идет речь? По мнению авторов материала, «участники переговоров решили вдохнуть новую жизнь в договор “О торговых коридорах”». Это соглашение было достигнуто в 2011 году в ходе переговоров о вступлении России во Всемирную торговую организацию (ВТО). Без преодоления грузинского «вето» эта цель не была бы достигнута. И вряд ли Тбилиси дал бы «зеленый свет» российскому членству в этом международном объединении, если бы не давление со стороны Запада, заинтересованного в положительном результате для Москвы.

В тех условиях наиболее сложным вопросом было нахождение такого компромисса, который бы позволил Грузии сохранить лицо и не признать открыто независимости Абхазии и Южной Осетии, а России наоборот не поставить под сомнение свое решение от 26 августа 2008 года и не допустить представителей официального Тбилиси на территории двух республик. Которые, с точки зрения Москвы стали независимыми, а с грузинской точки зрения, были оккупированными Россией.

В итоге было принято компромиссное решение: международный мониторинг грузов, проходящих через торговые коридоры из РФ в Грузию. «Мы решили задействовать договор 2011 года, позволяющий нашим странам развивать торгово-экономические и транспортные отношения», - заявил «Коммерсанту» Зураб Абашидзе. Предполагается, что использование коридоров через абхазскую и югоосетинскую территорию не будет напрямую касаться статуса двух частично признанных образований.

На первый взгляд, в теории данная идея выглядит привлекательной. Она позволяет выстроить экономическое взаимодействие между странами, имеющими серьезные расхождения друг с другом в отсутствии дипломатических отношений и поверх имеющихся конфликтов. Однако между теорией и практикой, как это часто бывает, возникает немалая дистанция. Начнем с того, что идея «открытия» Абхазии и Южной Осетии не содержит в себе особой новизны.

По иронии судьбы ввод войск грузинского Госсовета на абхазскую территорию в августе 1992 года Тбилиси мотивировал необходимостью обеспечения безопасности железнодорожного сообщения. Но дальнейшая эскалация конфликта поставила крест и на безопасности (вооруженное противостояние в Абхазии длилось более года и привело к ее отделению от Грузии), и на экономическом значении железной дороги. Однако восстановление транспортного сообщения рассматривалось, как важная составляющая часть урегулирования грузино-абхазского конфликта. В марте 2003 года российский президент Владимир Путин и тогдашний лидер Грузии Эдуард Шеварднадзе в Сочи подписали соглашения, по итогам которых были созданы три рабочие группы, включая и «железнодорожную». При обсуждении этих проблем принимал участие и глава правительства Абхазии (на тот момент им был Геннадий Гагулия). Заметим, что восстановление железнодорожного сообщения рассматривалось в качестве важной задачи не только Грузией, но и Россией. И даже с приходом к власти Михаила Саакашвили идея не была сдана в архив. В марте 2004 года российские и грузинские представители даже договаривались о том, чтобы не увязывать восстановление железной дороги и процесс возвращения грузинских беженцев в Абхазию.

Если же говорить о Транскаме (Транскавказской магистрали), связывающей Северную Осетию, субъект в составе РФ с Южной Осетией, а через нее и с Грузией, то развитие этой магистрали было зарифмовано со всеми основными этапами грузино-осетинского конфликта. Были периоды затишья и перемирия (1992-2004 гг.), и эта артерия выполняла свою связующую функцию. Когда же они сменялись периодами новой эскалации, этот коридор «закрывался». Как бы то ни было, а «разморозка» двух этнополитических конфликтов в 2004-2008 гг. и «пятидневная война» сделали идею экономического взаимодействия поверх имеющихся противоречий политически неактуальной.

К идее возобновления железнодорожного сообщения через Абхазию вернулись уже после прихода к власти правительства «Грузинской мечты». В ноябре 2012 года эту инициативу озвучил тогдашний министр по реинтеграции Паата Закареишвили. В январе 2013 года в ходе своего визита в Ереван Бидзина Иванишвили (на тот момент глава правительства Грузии) также заявил о возможности восстановления сквозного сообщения через абхазский участок железной дороги. Упоминание в данном контексте Армении совсем не случайно. И это важная деталь, показывающая, как взаимосвязь между различными этнополитическими конфликтами в Закавказье, так и крайнюю сложность некоей «точечной сделки» между двумя игроками без учетов интереса других. Напомню, что в результате нагорно-карабахского конфликта две из четырех сухопутных границ Армении оказались для нее закрытыми. Азербайджан начал блокаду соседней республики еще в период поздней «перестройки», а Турция закрыла армянский участок границы (чуть более 300 км) в апреле 1993 года.

В итоге для Армении остаются два окна во внешний мир - грузинское и иранское. Именно территория Грузии отделяет (и в то же время связывает) Армению от ее военно-политического союзника России. В этой связи интерес Еревана к российско-грузинским коридорам более чем очевиден. Армянские дипломаты вели активную посредническую работу между Тбилиси и Москвой по открытию контрольно-пропускного пункт на российско-грузинской границе «Казбеги - Верхний Ларс». В марте 2010 года после паузы в три с половиной года этот КПП снова открылся. И Ереван был и остается крайне заинтересованным в открытии «абхазского окна», которое минимизировало бы региональную изоляцию Армении (которая, среди прочего, будет усилена появлением железной дороги Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс). В начале сентября 2013 года тогдашний секретарь армянского Совбеза Артур Багдасарян продемонстрировал пример wishful thinking, когда заявил о готовности Москвы, Тбилиси и Сухуми открыть абхазский участок железной дороги. Однако грузинская сторона опровергла это мнение.

И здесь мы подходим к еще одному не менее важному сюжету, отношениям между Грузией и Азербайджаном. Тбилиси и Баку многое объединяет. Обе страны позиционируют себя, как пострадавшие от сепаратизма. И Грузия, и Азербайджан входят в ГУАМ/Организацию за демократию и экономическое развитие. И Тбилиси, и Баку не состоят в евразийских интеграционных объединениях. В то же самое время Грузия, имея многочисленную армянскую общину в Самцхе-Джавахети, проявляет крайнюю осторожность в отношениях с Ереваном и стремится балансировать между Арменией и Азербайджаном, что воочию проявилось и во время прошлогодней эскалации в Нагорном Карабахе. Тем не менее, в экономическом плане Грузия весьма зависима от прикаспийской республики. Как следствие, вполне определенная позиция азербайджанской стороны по поводу возможного «открытия Абхазии». По справедливому замечанию российских кавказоведов Александра Крылова и Александра Скакова, «в Баку прямо говорили о возможности полного пересмотра отношений с Грузией со стороны Азербайджана в случае восстановления железной дороги». В условиях, когда в процессе нагорно-карабахского урегулирования прогресс маловероятен, сомнительно, чтобы азербайджанская дипломатия вдруг изменила бы свои прежние позиции.

Однако какими бы важными ни были резоны Еревана и Баку, нельзя сбрасывать со счетов позиции и интересы Абхазии и Южной Осетии. Можно сколько угодно говорить об их зависимости от российского финансирования и гарантий безопасности, не говоря уже о влиянии на внутренние процессы в двух республиках. Однако и в югоосетинском, и особенно в абхазском случае присутствует значительная степень автономии от Москвы. И открытие «коридоров» относится к числу особо чувствительных тема для руководства частично признанных республик. Для Абхазии же помимо властей крайне важен и фактор общественного мнения, и мнения оппозиции, особенно принимая во внимания имеющийся внутриполитический раскол. Пойди команда президента Рауля Хаджимбы на излишнюю уступчивость идеям Карасина и Абашидзе (которые, понятное дело, не были частной инициативой дипломатов), его решение станет предметом жесткой критики оппонентов. Даже если после их прихода во власть, они будут действовать схожим образом. Конечно, у Москвы есть ресурсы и возможности для давления на Сухуми и Цхинвали.

Однако, не видя в этом быстрой и очевидной отдачи, Кремль вряд ли будет создавать новые конфликты или провоцировать напряженность. Скорее всего, он будет и дальше «поспешать медленно». Не исключено, что мы услышим предложения к Тбилиси обсудить перспективы открытия коридоров с властями Южной Осетии и Абхазии, что вряд ли будет воспринято с энтузиазмом грузинскими политиками. Хотя сегодня по мере ослабления оппозиции и благодаря расколу в «Едином национальном движении» риски для правящей партии намного ниже, чем в ноябре 2012 года, когда была озвучена инициатива Пааты Закареишвили. Но, как и в случае с Москвой, не желающей менять налаженный статус-кво на абхазско-югоосетинском направлении, Тбилиси вряд ли захочет системных перемен.

Таким образом, открытие российско-грузинских транспортных коридоров вряд ли станет приоритетной целью на ближайшее время. Слишком много вокруг них переплетено интересов и противоречий, выходящих за рамки собственно отношений между Москвой и Тбилиси. И крайне сложно отказаться от привычных реалий, не провоцируя возможные риски. Тем не менее, попытки распутать сложные узлы дают надежду на то, что рано или поздно компромиссное решение будет найдено.

Сергей Маркедонов - доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета

Версия для печати