13.03.2017 | Марина Войтенко

Возможности и риски: баланс требует внимания

Опубликованные на минувшей неделе корректировки ожиданий международных организаций, региональных регуляторов и инвесткомпаний, на первый взгляд, по крайней мере в цифрах, свидетельствуют о некотором оживлении деловой активности в глобальном хозяйстве, причем как в развитых, так и в развивающихся странах. Однако качественные оценки состояния глобального хозяйства указывают на крепнущую уверенность в нарастании существенных, особенно политических, рисков для динамики pax economica и неустойчивости расчетных страновых трендов.

В мартовском выпуске бюллетеня «О чем говорят тренды?» аналитики департамента исследований и прогнозирования (ДИП) ЦБ РФ представили довольно оптимистический прогноз российской экономической динамики на первую половину текущего года. Согласно обновленной версии, ВВП в первом квартале с исключением сезонного фактора (по отношению к октябрю-декабрю 2016 года увеличится на 0,6% (в январе-2017 предполагалось 0,4%), в апреле-июне квартал к кварталу – уже на 0,8% (ранее считалось на 0,5-0,6%). В ДИП подчеркивают: в случае сохранения умеренно благоприятных внешних условий высока вероятность «дальнейшего улучшения краткосрочных модельных оценок и прогнозов по ВВП». Вместе с тем, есть еще и внутренние факторы, прежде всего, неустойчивость потребительского и инвестиционного спроса, предопределяющая неизбежность оговорок при взгляде на складывающуюся макрохозяйственную картину.

Начало весны ясно показало, что замедление инфляции происходит быстрее ожиданий. По данным Росстата, к 6 марта рост цен в годовом выражении составил 4,5%. В Банке России констатировали: отклонение от целевой траектории сократилось, повысив вероятность достижения 4%-го рубежа потребительскими ценами к концу года. В МЭР не исключают, что это может случиться и ранее. Тем не менее, у тренда наличествует и обратная сторона – динамика инфляционных ожиданий остается все еще нестабильной. По результатам опросов «инФОМ», в феврале их снижение приостановилось. Так называемая прямая оценка, то есть, медианное значение ожидаемого увеличения цен на следующие 12 месяцев после сокращения два месяца подряд вновь выросла до уровня чуть выше декабря-2016 (на 1,4 п.п. до 12,9%). Одновременно к отметке конца зимы-2016 вернулась и оценка населением наблюдаемой годовой инфляции (на 1,1 п.п. до 15,1%). Большинство респондентов «инФОМ» (62%) предполагают ее сохранение на уровне прошлого года.

К декабрьским рубежам вернулись и «самоощущения» изменений материального положения. Их явное улучшение в январе к началу весны практически сошло на нет. Доля тех, кто говорит об ухудшении, подросла на 3 п.п. до 38%. На 2 п.п. (до 51%) стало меньше и не заметивших перемен. Доля граждан, считающих текущее время подходящим для крупных покупок, потеряла 4 п.п. (до 17%). Соответственно на 3 п.п. (до 42%) подросла выборка уверенных в противоположном. При этом 17% (сокращение на 6 п.п.) все еще намерены делать сбережения, однако 47% (рост на 5 п.п.) полагают, что ситуация для этого сейчас неподходящая.

Медленное с периодическими реверсами восстановление потребления – значимое ограничение общеэкономического роста, диктующее необходимость тщательного соблюдения баланса между его возможностями и рисками. Закрепление российского хозяйства на восходящей траектории с соответствующим оживлением потребительского спроса при прочих равных условиях способно усилить инфляционное давление. Поэтому ЦБ РФ предстоит очень плавное смягчение денежно-кредитной политики. Как объясняет директор департамента ДКП Банка России Игорь Дмитриев, «мы будем снижать ключевую ставку, но постепенно. Когда инфляция опустится до 4% и прочно закрепится на этом уровне, ставка может быть на уровне 6,5-7,0%. В ближайшие месяцы потенциал снижения, хоть и ограничен, но остается»[1]. Однако даже после достижения 4% центральные банкиры намерены держать планку какое-то время выше 7%, чтобы закрепить низкий уровень роста цен.

Их таргетирование обычно (и в целом вполне правомерно) рассматривается как важнейшее условие «включения» мотора частных инвестиций. Итоги 2016 года показали, что они понемногу начинают выходить из летаргического сна (общий объем вложений в основной капитал потерял 0,9%). На 2017 год МЭР прогнозирует (пока!) рост показателя на 0,8%. Вместе с тем, оживление может оказаться несбалансированным, если закрепятся прошлогодние тренды – рост на 14% в добывающих отраслях (увеличение доли с 19,9% до 22,7%) и падение на 12% в обработке (сокращение удельного веса с 18,4% до 16,8%).

Судя по опросам ИЭП им.Е.Т.Гайдара, инвестиционные планы предприятий вышли в феврале на уровень 5-летнего максимума, вернувшись в относительно благополучный 2012 год. В то же время, они наталкиваются на новую комбинацию ограничений росту. В первой «тройке» – недостаточный внутренний спрос, неясность текущей экономической ситуации и ее перспектив, снижение возможностей для экспорта вследствие колебаний валютного курса. Их назвали соответственно 55%, 49% и 36% респондентов[2]. Понятно, что логика ускорения экономики прозрачно «намекает»: некоторое ослабление ДКП было бы отнюдь не лишним. Руководители промпредприятий, согласно опросам, как раз в феврале стали чаще упоминать финансовые сдержки – недостаток оборотных средств, проблемы с доступностью кредитов и величину процентных ставок. При этом многие уповают на более низкий, но при этом стабильный курс рубля.

Однако в этом случае у ЦБ РФ возникает своя «головная боль», когда сохраняющиеся инфляционные риски необходимо балансировать с негативными эффектами изменчивых внешних факторов. Один из них возникнет уже в середине текущего месяца, после повышения базовой ставки ФРС США на 0,25 п.п. до 0,75-1,00%. Вероятность события оценивается участниками рынков близкой к 90%. По «классике», оно должно укрепить доллар и опустить нефтекотировки. На сей раз последствия, полагают наблюдатели, могут оказаться несколько более смазанными. Нефть начала ощутимо падать накануне (не исключено, что трейдеры стали отыгрывать решение американского регулятора загодя), когда Brent по итогам минувшей недели растерял около 8%.

Нефтецены за считанные дни резко сменили диапазон волатильности с $53-57 за баррель на $50-53. Участники рынка отмечают высокую вероятность тестирования уровня поддержки в $49 за баррель, после чего начнется новое «отрастание»[3]. Триггеров текущей ситуации немало. По мнению экспертов, в один узел завязались: сомнения в достоверности статистики ОПЕК по сокращению добычи, анонсы Саудовской Аравии о предоставлении с 1 апреля скидок основным (прежде всего, азиатским) потребителям ее нефти, рост запасов и экспорта crude oil из США, повышение прогнозов добычи в Штатах (управление по информации в области энергетики подняло их с 8,98 млн баррелей в сутки до 9,21 в 2017 году и с 9,53 млн б/с до 9,73 в 2018-ом), увеличение числа буровых установок по всему миру в феврале на 5,7% и т.п.

В итоге уверенности в восстановлении баланса нефтерынка в текущем году стало заметно меньше. По оценкам, инвестиции на «сланцах» в 2017-ом увеличатся на 80%, в целом же в американской нефтянке – на 45%. Глава МЭА Фатих Бироль уже констатировал: «Мы наблюдаем вторую волну роста предложения в США». В свою очередь в ОПЕК задумались (и предприняли первые шаги) о координации действий по стабилизации рынка с готовыми к тому американскими компаниями.

Призрак новой нефтеценовой войны (Саудовская Аравия уже подала сигнал о том, что соглашение в формате ОПЕК + может оказаться непродленным в июне-2017) заставляет задуматься о ее последствиях для РФ. В январе-феврале дополнительный приток нефтедолларов в бюджет, по оценкам, составил $8-9 млрд (в расчете на год при «нефти по 53-57» он может достичь $50 млрд). Рост экспорта поднял внешнеторговое сальдо на $7,3 млрд (до $21,7 млрд), а профицит счета текущих операций – на $5,5 млрд (до $14,1 млрд) в сравнении с зимой-2016. Однако такая динамика может дать сбой как в случае нового падения цены, так и вследствие резкого усиления волатильности рынка. Одно из вероятных последствий – длительное закрепление валютного курса на уровнях выше 60 рублей за доллар США (в ВТБ, кстати, ожидают его значения к концу года в интервале 62-64 руб/$). За счет этого, естественно, возникнет дополнительное инфляционное давление, что в свою очередь вынудит ЦБ РФ к большей сдержанности в его монетарной политике.

Узел проблем, опять завязывающийся вокруг нефтецен, вновь актуализирует, увы, вечную истину – размер влияния внешних факторов на российскую экономику имеет значение. Уместным напоминанием об этом стал и последний доклад-прогноз Организации экономического сотрудничества и развития с его главным выводом: перспективы глобального роста-2017 сохраняются, но и рисков для него меньше не становится.

В ОЭСР ожидают ускорения мирового ВВП на 0,3% до 3,3% в 2017-ом и до 3,6% в 2018 году. Основным драйвером общемировой динамики должны стать США – +2,4% в текущем году и +2,8% в следующем. В еврозоне предполагаются умеренные темпы роста – по 1,6% в 2017 и 2018 годах[4]. Темп расширения ВВП Китая, как ожидается, замедлится с 6,7% в 2016-ом до 6,5% в 2017-ом и до 6,3% в 2018 году, поскольку экономика осуществляет необходимый переход от ориентации на внешний спрос и тяжелую промышленность к приоритетам в сфере внутреннего потребления и сектора услуг[5]. Повышение цен на сырьевые товары и замедление инфляции поддержат восстановление экономики России, а также Бразилии, говорится в сообщении Организации.

Эти предположения совпадают и с опубликованными на минувшей неделе ожиданиями рейтингового агентства Fitch, согласно которым экономический рост в развитых странах ускорится до 1,9% в 2017 году и 2% в 2018 году по сравнению с 1,6% в 2016 году, лидером подъема также «назначены» Штаты, темпы еврозоны и Японии определены как «стабильные», а в развивающихся странах экономический рост в текущем году ускорится до 4,7% с немногим более 4% в предыдущие два года[6].

При этом эксперты и ОЭСР, и Fitch характеризуют ожидаемую динамику глобального хозяйства как «умеренное восстановление» и предупреждают о сохранении серьезных понижательных рисков, среди которых по-прежнему разные подходы к денежно-кредитной политике, пузыри на фондовых и финансовых рынках и сильная волатильность на валютных, вялый рост производительности и усиление неравенства.

Возросла и озабоченность по поводу негативных последствий протекционистских подходов в торговой политике. Аналитики ОЭСР даже ввели в публичный оборот новый термин – «экономический национализм», подчеркнув, что увеличение торговых барьеров в ведущих мировых экономиках – Европы, США[7] и Китая – сильно ударит по торговле и росту ВВП, особенно в тех странах, которые пойдут на такие меры.

Характерная примета начала марта – сосуществование умеренно-позитивных прогнозов с усилением осторожности участников рынков. Общий посыл начинающейся коррекции ожиданий – «бычий тренд» на финрынках подзатянулся, а его нынешний главный драйвер в виде «трампоэйфории» стремительно утрачивает свою энергетику. Первым среди «икон» рыночного стиля на этот счет еще в феврале в традиционном ежегодном «письме инвесторам» высказался Уоррен Баффет. На минувшей неделе эстафету принял еще один финансовый гуру долгового рынка Билл Гросс, указавший в своем Investment Outlook, что у Дональда Трампа есть риск непретворения в жизнь политики, направленной на стимулирование роста. Обещания налоговой реформы могут оказаться миражами, поскольку результаты ее детальной проработки и первых обсуждений с законодателями обнаружат себя не ранее четвертого квартала. Текущее же состояние финансовой системы в США и других ведущих экономиках похоже на «грузовик с нитроглицерином на ухабистой дороге, достаточно одной ошибки и …».

Ситуация складывается далеко не тривиальная Перспективы роста в глобальной экономике сохраняются практически повсеместно. Но и рисков – конъюнктурных и системных – в нем тоже с избытком. Балансирования первых и вторых имеющимися в распоряжении регулятивными средствами может оказаться недостаточно. Для России с ее все еще сохраняющейся зависимостью от мировых углеводородных цен эта констатация еще более актуальна, поскольку волатильность котировок нефти и газа, как показывает история, оборачивается цикличностью реформ. Лучшим ответом на вызовы 2017 года стало бы избавление от непоследовательности действий, направленных на переход к новой модели развития на основе глубоко проработанной структурной повестки.

Марина Войтенко - экономический обозреватаель 

[1] Примечательно, что мартовский консенсус-прогноз аналитиков, опрошенных Bloomberg, предполагает более пологую траекторию снижения ключевой ставки – до 8,5% к концу 2017 года по сравнению с 8% по итогам январского «теста».

[2] См. подробнее: С.Цухло «Позитивные ожидания: российская промышленность в феврале 2017 года» в Мониторинге экономической ситуации ИЭП №4 (42) 2017, стр 18-21.

[3] В рейтинговом агентстве Fitch уже предположили: среднегодовая Brent-2017 составит $52,5 за баррель, что ниже ее уровней в январе-феврале текущего года.

[4] ЕЦБ прогнозирует рост ВВП еврозоны на 1,8% в 2017 году (декабрьский прогноз предполагал подъем на 1,7%), 1,7% в 2018-ом (1,6%) и 1,6% в 2019 году (без изменений).

[5] Госсовет КНР также снизил свой прогноз по темпам роста экономики Поднебесной на 2017 год с 6,7% до 6,5%.

[6] Аналитики Fitch полагают, что усиление экономического подъема в emerging markets будет достигнуто за счет возврата России и Бразилии к сдержанному подъему. Прогноз по китайскому ВВП на 2017 год снижен до 6,3%.

[7] Так, согласно расчетам ОЭСР, увеличение стоимости импорта в США на 10% приведет к повышению стоимости американского экспорта на 15%.

Версия для печати