20.03.2017 | Марина Войтенко

Экономика в точке разворота

Информационное пространство pax economica все плотнее наполняется подтверждениями убежденности необходимости структурные реформ для обеспечения большей производительности национальных экономик и повышения уровня жизни на долгосрочной основе. Все меньше сомнений в том, что поиски их алгоритмов входят в самую острую фазу, когда предстоит использовать новые инструменты экономической (в том числе налогово-бюджетной) политики, и переходить к ее конкретным мерам. Судя по всему, 2017 год становится, в том числе и для находящейся в глобальном мейнстриме России, временем выбора сбалансированных, взвешенных решений на этом направлении. Делать его, однако предстоит в довольно непростых условиях и переменчивых обстоятельствах.

Выступая на съезде Российского союза промышленников и предпринимателей (16 марта) Президент РФ Владимир Путин особо подчеркнул: «Сейчас, когда период адаптации экономики к новым условиям практически завершен, ключевыми становятся задачи по реализации планов долгосрочного развития». Первым убедительным значимым результатом должно стать опережение темпов роста общемирового ВВП «уже на рубеже 2019-2020 годов». Для этого принципиально важны серьезные структурные преобразования, существенное увеличение производительности труда и обеспечение промышленности квалифицированными кадрами, ускорение разработки и внедрения передовых технологий, формирование условий для привлечения инвестиций и создания новых рабочих мест с помощью настройки налоговой системы и качественного улучшения делового климата.

В правительстве уверены в формировании предпосылок для запуска регулятивных преобразований: предсказуемости в макроэкономической динамике стало больше, точечные признаки восстановительных процессов начинают складываться в более широкую и фронтальную картину. Экспертное сообщество в принципе с этим согласно, но не без оговорок.

С одной стороны, разработанная Центром макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования система раннего оповещения о макроэкономических рисках, судя по результатам последнего обновления данных (на 1 февраля), уверенно подтверждает выход экономики из рецессии. Эксперты ЦМАКП оценивают возможность продолжения рецессии в российском хозяйстве до февраля-2018 как низкую. Рассчитываемый Центром развития НИУ ВШЭ Сводный опережающий индекс (СОИ) по итогам первых двух месяцев 2017 года закрепился на самом высоком уровне с апреля-2010. То есть, как отмечается в комментарии аналитиков, «на данный момент завершение спада 2015-2016 годов представляется практически бесспорным».

Вместе с тем, темпы выхода СОИ в позитивную область притормаживают: в ноябре-2016 индекс был на уровне 1,17%, в декабре – 5,62%, в январе – 7,91%, феврале – 8,6%. Наибольший позитивный импульс исходил со стороны нефтяных цен (средняя цена Urals была выше в первый месяц 2017-го на 83%, во второй – на 75%, чем в соответствующий период 2016-го) и динамики индекса РТС (+56% и +43%), но динамика нефтекотировок в марте оказалась понижательной (к середине месяца они потеряли 8,6%), а волатильность долларового РТС усиливается вслед за международными площадками.

Динамика же новых заказов и уровень запасов готовой продукции в промышленности дают разнонаправленные сигналы. Не удивительно, что темпы промвыпуска, по данным Росстата, опять ушли в отрицательную область: по итогам первых двух месяцев 2017-го снизившись на 0,3% год к году, в феврале – на 2,7% г/г. Положительный результат в прошлом месяце продемонстрировало только обеспечение электрической энергией, газом и паром; кондиционирование воздуха (+1,7 год к году), добыча полезных ископаемых показала нулевой прирост, в минусе водоснабжение; водоотведение, организация сбора и утилизации отходов, деятельность по ликвидации загрязнений (-9,3%) и обрабатывающие отрасли (-5,3%). Такое сжатие выпуска тем более впечатляет, если учесть январский рост промышленности в целом на 2,3% и консенсус-прогноз опрошенных «Интерфаксом» аналитиков в +1,0%.

Остается слабым и внутренний спрос. В МЭР полагаются на скорое оживление потребиления. Согласно расчетам министерства, реальные располагаемые доходы населения без учета в январе без учета разовой выплаты пенсионерам прибавили около 1%. Глава ведомства Максим Орешкин на съезде РСПП заявил, что по итогам февраля их «положительная динамика сохранится и уже во втором квартале обеспечит годовой рост объемов розничных продаж».

Между тем, по данным Росстата, суммарная задолженность по зарплате продолжает расти двузначными темпами – в январе на 18,6%, в феврале – на 11,8% год к году. При этом результаты регулярного мониторинга Института социального анализа и прогнозирования (ИНСАП) РАНХиГС свидетельствуют о том, что распределение населения по уровню самооценки материального положения за прошедший год существенно не изменилось – в феврале-2017 доля россиян, которым хватает денег только на еду, достигла 40%. Еще 37% россиян могут позволить себе купить одежду, только 15% – бытовую технику.

За январь-февраль банковские вклады населения, поданным ЦБ РФ, уменьшились на 0,5%. Согласно результатам опроса Центра социологических исследований РАНХиГС, по итогам прошлого года количество имеющих сбережения жителей больших и малых городов РФ снизилось до 40% с 55% в 2015-ом. Так что склонность к сбережениям вряд ли станет сдерживающим фактором потребительского спроса. Но и заметного его оживления на фоне растущей зависимости доходов от государственных выплат тоже ждать не приходится. Повышения спроса на кредиты так же не предвидится – их объем на начало марта остался практически на уровне конца 2016 года с тенденцией к снижению (-0,1%).

Сокращение кредитования нефинансовых организаций было куда более заметным – в феврале на 1,9% после 0,3% в январе, тогда как депозиты и средства на счетах организаций выросли за январь-февраль на 0,9% (с учетом валютной переоценки – на 2,9%), что в совокупности, несомненно, указывает на все еще неустойчивость инвестиционного спроса.

Понятно, что при сохранении статус-кво в экономической политике рассчитывать ожидать бурного роста не приходится, особенно учитывая исчерпание эффекта «низкой базы» начала 2016 года.

Развертывание восстановительных процессов в российской экономике существенным образом зависит от мирохозяйственного контекста, характерной особенностью которого остается своего рода неустойчивое равновесие позитивных сигналов/ожиданий с серьезными рисками осложнения ситуации. Накануне встречи финансовой двадцатки в Баден-Бадене (17-18 марта) глава МВФ Кристин Лагард высказалась на этот счет весьма определенно: «Достигли ли мы поворотной точки? Короткий ответ – да, по крайней мере на сегодняшний момент. Показатели роста во второй половине года в целом оказались убедительными. Индикаторы производства и доверия улучшаются, и есть признаки, что вместе с ними растут объемы мировой торговли».

Напомним, что в январе-2017 в МВФ прогнозировали рост глобального ВВП в текущем году на 3,4% (в сравнении с 3,1% в 2016-ом). Международные эксперты не исключают, что в апреле Фонд может пересмотреть оценки в сторону некоторого повышения. Основания тому – ожидания «либеральной революции» в налогово-бюджетной политике США; более высокая, чем предполагалось, деловая активность в Еврозоне, Великобритании и Японии; сбалансированное замедление в Китае с вероятностью укрепления финансовой устойчивости; согласованные действия стран-нефтепроизводителей по сбалансированию рынка, а также «поступательная нормализация» в Бразилии и России, преодолевающих последствия глубокой рецессии.

Кристин Лагард констатирует: «положение в мировой экономике улучшается. Но было бы ошибкой считать, что она автоматически вернется к изначально здоровому состоянию. В действительности, редко бывают такие периоды, когда выбор тех или иных вариантов политики имел бы большее значение для того, как будет развиваться ситуация в дальнейшем, особенно если учитывать значительные риски для сегодняшних перспектив». Скорость и устойчивость разворота глобального хозяйства в 2017 году будет решающим образом определяться содержанием экономической политики в развитых и развивающихся странах, а именно синергией поддерживающего монетарного регулирования, большими акцентами на меры налогово-бюджетной политики (там, где они возможны) и структурными реформами, стимулирующими долгосрочный рост на основе повышения совокупной факторной производительности труда. Эксперты и участники рынков, однако, все чаще обращают внимание на то, что реализация заявленных планов регулятивных перемен заметно отстает от темпов, объективно необходимых pax economica.

Пожалуй, наиболее ярко разрыв между ожиданиями и наблюдаемой реальностью обнаруживается в США. Обещанная масштабная фискальная реформа имени Дональда Трампа к настоящему времени все еще остается не детализированной и сдвигается, судя по графикам подготовки, на конец текущего или даже на начало следующего года. Представленный в конгрессе проект бюджета на следующий финансовый год, по мнению наблюдателей, с точки зрения стимулирования роста пока носит нейтральный характер (увеличение на $52 млрд оборонных расходов уравновешивается поджиманием других статей). К тому же не решен вопрос о новом потолке госдолга (15 марта истек срок старого мандата, возможности же финансировании правительством США трат из казны без новых решений законодателей будут исчерпаны к 1 июня – очередное переиздание fiscal cliff, таким образом, уже не за горами). Дефицит «подробностей», важных для мотиваций бизнеса, ощутим и в двух других составляющих «триады Трампа» – дерегулировании финансового сектора и программах государственно-частных инфраструктурных инвестиций общим объемом в $1 трлн.

Участники рынков заговорили об исчерпании эффекта «трампэйфории» и скорой коррекции фондовых индексов. В то же время, консенсус-прогнозы по ВВП довольно оптимистичны. Респонденты The Wall Street Journal (17 марта) ожидают роста на 2,4% в 2017 году и на 2,5% в 2018-ом, в 2019-ом вероятно торможение до 2,1%. У ФРС США оценки скромнее и прогноз на текущий год повышен лишь на 0,1% до 2,1% (инфляция составит 1,9%, безработица – 4,5%). Начало же 2017-го и вовсе выглядит смазанным – прогнозная модель ФРБ Атланты (среди макроэкономических аналитиков она считается одной из самых продвинутых) предсказывает рост в первом квартале всего на 0,9% – наихудший результат января-марта за последние 37 лет.

Комментируя решение (15 марта) Федрезерва повысить базовую ставку до 0,75-1,00%, его глава Джанет Йеллен, тем не менее, подчеркнула: «Мы наблюдали прогресс экономики несколько месяцев. И до определенной степени уверены в траектории, на которой она находится». Большинство членов комитета по открытым рынкам в 2017 году ожидает еще двух движений ставки вверх (до 1,375%), в 2018-ом – тоже как минимум двух, в 2019 году трех и более с максимальным приближением к долгосрочной цели в 3%.

Наблюдатели уже отметили: ФРС не обманула ожиданий участников рынков (вероятность события накануне оценивалась ими почти в 100%) и дала ясно понять, что стратегические предпочтения регулятора по нормализации денежно-кредитной политики для него важнее тактических сдержек. Тем самым текущая неопределенность по срокам наступления «трампоэкономики» была хотя бы отчасти компенсирована четкими сигналами по поводу монетарного курса – новых стимулов с его стороны не будет, пора переходить на колею фискальной поддержки экономики.

Немаловажно и то, что на сей раз последствия решения по ставке оказались как бы не классическими: курс доллара не резко вырос, а несколько снизился; нефтецены пошли вниз не после публикации коммюнике ФРС, а примерно за две недели до того (профучастники загодя начали отыгрывать прирост federal fund rate на 0,25 п.п.), цены на рыночные активы тоже практически не «вздрогнули» (линия ФРС была учтена в них заранее).

Интрига ближайших месяцев – как рынки будут адаптироваться к прогнозируемому циклу повышения ставки в США, и когда произойдет следующий шаг. Весьма емко эти настроения выразил в своем комментарии Мохамед Эль-Эриан, главный экономический советник Allianz: «ФРС уже слишком давно была единственным достойным игроком на поле. К счастью теперь у нее появилась возможность для методичной нормализации политики, но она не может беспрепятственно преодолеть этот путь в одиночестве … требуется, чтобы в игру вступили другие ведущие политические институты и использовали инструменты, которые лучше соответствуют стоящим перед ними задачам». Заметим, что адресат этого месседжа далеко не ограничивается одними Штатами. В условиях, когда монетарной определенности в мире стало больше, рынки ожидают аналогичных действий и от других регуляторов и «директивных инстанций». В этом плане примечательны доклады МВФ и ОЭСР, подготовленные к заседанию «финансовой двадцатки», главная рекомендация которых сводится к следующему: устойчивость долгосрочного роста упирается в слабую динамику производительности труда. Повышение же последней напрямую зависит от структурных реформ, начинать которые эффективнее всего с налогово-бюджетных систем, что позволяет добиться перемен в политике доходов, сокращении неравенства и обретении бизнес-средой гибкости, необходимой для ответа на новые технологические вызовы.

В Баден-Бадене F 20, действительно, посвятила немало времени обсуждению этих вопросов. Соответствующие «заявления о намерениях» нашли традиционное отражение в итоговом коммюнике. Тем не менее, ощущений по поводу сохраняющихся рисков у участников глобальной экономической игры меньше не стало. Вероятность того, что «неверная» политика может погасить новый импульс динамике мирового хозяйства остается все еще высокой. Внятным напоминанием об этом стала, например, коллизия по поводу поиска компромиссной формулировки в итоговом документе встречи по международной торговле. О противодействии любым формам протекционизма (включая валютные) в нем не сказано ни слова. Взамен оставлена лишь необязывающая мантра о важности свободной торговли, которая вносит существенный вклад в экономику.

Тем не менее, приоритеты структурных повесток для обеспечения долгосрочного роста – это уже общемировой тренд по меньшей мере в размышлениях о том, как добиваться уверенного разворота экономической динамики в сторону ускорения. Сигналы от российских властей на этот счет тоже становятся все более определенными. На съезде РСПП Президент РФ Владимир Путин призвал не спешить с понижением ключевой ставки Центробанка, учитывая «все взаимосвязанные вещи, требующие отдельного анализа» (вклад инвестимпорта в производительность труда, необходимость «поставить на якорь» инфляционные ожидания, проработку налоговых стимулов для капвложений и т.п.).

В свою очередь представители правительства ясно высказались о частных инвестициях как главном драйвере экономического ускорения; перестройке налоговой системы в целях сокращения прямой нагрузки на бизнес, поддержки экспорта и обеления рынка; перефокусировке плана действий кабмина до 2025 года на задачи повышения производительности труда [1]. Контуры будущей синергии экономической политики понемногу проясняются. И это позволяет надеяться на то, что деловая активность-2017 получит новые импульсы.

Марина Войтенко – экономический обозреватель

^[1] По оценкам экспертов ЦСР достижение темпов роста ВВП в -4% возможно только при увеличении производительности труда на 30% к 202 году.

Версия для печати