29.03.2017 | Игорь Бунин

Эмманюэль Макрон: фаворит президентской кампании 2017 года?

За полтора месяца до первого тура президентских выборов во Франции фаворитом стал Эмманюэль Макрон, бывший министр экономики в правительстве Франсуа Олланда и президент нового движения «В путь!».

По опросу социологического института Elabe, проведенного за месяц до первого тура президентских выборов во Франции, он набирает 26% в первом туре и обгоняет на полтора пункта Марин Ле Пен (24,5%), кандидата Национального фронта, которая с начала года была бессменным лидером избирательной гонки (по сводному рейтингу 11 общенациональных опросных институтов они идут ноздря в ноздрю – у них по 25,5%). Макрон намного опередил Франсуа Фийона, кандидата от правой Республиканской партии, чей рейтинг опустился до 17% в результате скандалов, инициированных сатирическим изданием Canard Enchainé и Национальной финансовой прокуратурой (по сводному рейтингу – 17,8%). Что касается левых кандидатов, то Макрон более, чем в два раза, впереди кандидата соцпартии Бенуа Амона (11,5%), и почти в два раза кандидата «радикальной левой» Жана-Люка Меланшона (13,5%). Сводный рейтинг даёт им по 12,4%.

Во втором туре все 11 институтов, работающих во Франции, прогнозируют легкую победу Э. Макрона над мадам Ле Пен (по данным Elabe, он побеждает с результатом 64% на 36%). И хотя некоторые французские политологи предполагают, что фаза кристаллизации голосования ещё не наступила из-за уровня абсентеизм, доходящего до 32% электората вместо традиционных 20%, разрыв в 9 пунктов между Макроном и Фийоном за месяц до первого тура, зафиксированный опросами, удалось преодолеть всего один раз: на президентских выборах 2002 года, когда Лионель Жоспен, кандидат соцпартии потерял 4 пункта, а Жан-Мари Ле Пен приобрёл 6 пунктов и вышел во второй тур[i].

Если говорить об абсентеизме, то его уровень выше, чем в 2007 и 2012 годах, но ниже, чем в 2002 году: по опросу ODOXA, проведенного 22-23 марта, точно собираются голосовать 74% избирателей (9% «точно» не придут, 17% - «возможно»). Но исключительно высок уровень «неуверенности» в своем политическом выборе: из тех, кто уже решил голосовать, только 57% заявили, что они сделали окончательный выбор. И процесс «кристаллизации» идет весьма медленно: за месяц доля определившихся повысилась с 46% до 57%. И если в электоратах Марин Ле Пен и Фийона доля уверенных в своем выборе относительно высока, то левым избирателям сложнее определиться: 53% электората Макрона, 56% Меланшона и 60% Амона колеблются. Но положение Макрона намного лучше, чем у других левых кандидатов: по данным ODOXA, у него велик «электоральный потенциал» - 46% опрошенных, готовых идти на выборы, не исключают возможности голосовать за него (в том числе 20% уверены, что проголосуют за него).

Кандидату движения «В путь!» пока удаётся решить главные проблемы своей кампании. Во-первых, его избиратели стали в большей степени уверены в своем выборе: с начала марта доля лиц, заявивших о том, что они сделали окончательный выбор, увеличилась на 12% и достигла 51%, по данным социологической компании Kantar Sofres-Onepoint (согласно опросу от 24 марта Rolling IFOP, даже 60%). Пока по этому показателю Макрон отстаёт от мадам Ле Пен и Фийона, у которых соответственно 75% и 73%[ii].

Ещё большим достижением кандидата движения «В пути!» стало повышение его президентского статуса: 47% опрошенных заявили, что он будет «хорошим президентом Республики» (на 9 пунктов больше, чем в начале марта), значительно опередив других кандидатов (Фийон и Ле Пен по 29%, Меланшон – 24%, Амон – 14%). С таким президентским рейтингом он может не очень страшиться обвинений в отсутствии политического опыта.

За шесть месяцев молодой политик (ему всего 39 лет) Э. Макрон, который до 2014 года был практически неизвестен во Франции, сумел выйти в лидеры избирательной кампании. По опросу социологического института IFOP, проведенного в марте 2017 года, 49% французов уверены, что он способен провести необходимые Франции реформы, 48% думают, что он обладает компетенцией, нужной для выполнения функций президента, несмотря на практически полное отсутствие политического опыта, 48% предполагают, что он честный политик, несмотря на то, что у Национальной финансовой прокуратуры возникли к нему вопросы, а пресса и конкуренты стали активно интересоваться характером финансирования его избирательной кампании, и, наконец, 41% верит, что он «близок к заботам простых людей» (с июня 2016 года рост на 8 пунктов), невзирая на то, что многие упрекают его в высокомерии или в технократическом подходе.

Были предположения, что в ходе дебатов более опытные политики сумеют добиться перелома в избирательной кампании. Но 20 марта, во время первых дебатов пяти главных кандидатов, он сумел отбиться от всех атак своих конкурентов, остаться в центре дискуссии и, по оценке двух социологических институтов, выиграть их[iii]. По опросу OpinionWay, проведенному для еженедельника «Пуэн», 24% респондентов назвали его самым «убедительным» (по 19% - Фийона и мадам Ле Пен), а, по исследованию «ЕLABE», 30% утверждали, что он предлагает Франции «лучший проект будущего» (20% - Фийон) и 31% думали, что Макрон есть тот политик, у которого больше всего качеств, необходимых для осуществления президентских функций (20% - у Фийона)[iv].

Каким образом малоизвестный политик добился такого успеха в стране с давней геронтократической традицией (средний возраст президентов Пятой Республики в момент вступления в должность 61 год, а в 1940 году французы надеялись, что Францию спасёт мудрый 80-летний маршал) и где любая карьера требует прохождения через все ступеньки («не сжигать этапы», - говорят во Франции)?

Этапы пути

Макрон закончил Парижский университет, философский факультет, Институт политических исследований и Национальную школу администрации в числе первых. С 2004 по 2008 год инспектор Министерства экономики, инвестиционный банкир в Rothschild & Cie Banque, член социалистической партии с 2006 по 2009 года, помогал Олланду во время избирательной кампании, заместитель генерального секретаря при президенте Олланде. В августе 2014 года вошёл в правительство Вальса по его приглашению и даже настойчивому требованию и стал министром экономики, промышленности и цифровых дел. Главное достижение Макрона в правительстве -принятие «закона для экономического роста, активности и равенства шансов» в августе 2016 года. Будучи министром Э. Макрон постоянно нападал на «тотемы левой идеологии» (например, на налог на богатство). Вскоре он принял решение о начале политической деятельности и в апреле 2016 года объявил о создании общественно-политического движения «В путь!», которое, по его словам, является «ни левым, ни правым» (потом он стал говорит, что оно «и левое, и правое»). 16 ноября 2016 г. Макрон покинул правительство и выдвинул свою кандидатуру на пост президента Франции, одновременно отказавшись участвовать в праймериз ФСП, которые он объявил «войной кланов».

Эти решения обеспечили ему два преимущества. Во-первых, он снял с себя ответственность за результаты легислатуры Франсуа Олланда, которая оказалась смертоносной для премьер-министра М. Вальса на праймериз соцпартии. Во-вторых, избежал идентификации с традиционной партийно-политической системой, которая вызывает стойкий ресентимент во французском обществе (только 12% французов доверяют партиям). Ему удалось превратиться в антисистемного политика. Как и Марин Ле Пен, Э. Макрон обвиняет традиционные партии во всех возможных грехах – в кризисе демократической системы, в превращении их в защитников корпоративных интересов, в коррупции.

Вся структура движения «В пути!» построена на схемах добровольного участия. Примерно 50 сотрудников штаба на зарплате организуют работу около 3600 местных комитетов, многие из которых, на самом деле, состоят не более чем из одного человека. Каждую неделю добровольцы собирают местные группы для обсуждения конкретных вопросов, которые в виде инструктажа спускаются от кураторов департаментов. Каждую неделю проходят около 400-500 собраний активистов движения. Митинги с Макроном собирали тысячи человек даже в небольших городах: 6 января – 1000 человек в Невере, 7 января – 2500 в Клермон-Ферране, 14 января – 5000 в Лилле. Половина участников этих митингов впервые в жизни появляется на подобных мероприятиях, согласно одному из социологических исследований[v].

Преимуществом Макрона является высокий уровень политтехнологичности его предвыборной кампании. За спиной у Макрона – три молодых консультанта (1980-1983 годов рождения), которых французская пресса называет «бостонцами» - Гийом Лиегей, Артур Мюллер и Винсент Пон, которые участвовали в избирательной кампании Барака Обамы девятилетней давности, а в 2012 году подключились к работе избирательного штаба Франсуа Оланда, отвечая за «работу в поле». Через некоторое время после выборов Олланда «троица» создаёт собственную консалтинговую компанию «Liegey Muller Pons», ставшую затем главным «мозговым центром» Макрона[vi]. На основе качественной и количественной социологии Макрон вместе со своим штабом готовит избирательную программу, на митингах по специальной схеме расставляет клакеров, что позволяет ему создать атмосферу грандиозного шоу, добивается широкого присутствия и высоких рейтингов на телевидении[vii]. Можно даже предположить, что он достигает такого эффекта на телевидении за счёт неформальных договоренностей, ибо на некоторых каналах его митинги показывают столько же времени, сколько митинги всех кандидатов в совокупности[viii].

Удача оказалась на стороне Макрона: он «реализовал мечту игроков в бильярд и его шар выбил чудесным образом все шары конкурентов»[ix]. Ален Жюппе, самый опасный для него соперник, способный создать правоцентристсую коалицию, проигрывает праймериз Ф. Фийону, гораздо более правому кандидату: избиратели делали прежде всего идеологический выбор, ибо не сомневались в будущей победе своего кандидата. Президент Франсуа Олланд отказывается от участия в выборах, и Макрону удаётся избавиться от обвинений в предательстве к шефу, который фактически помог чиновнику стать политиком. Праймериз соцпартии избавляет его от премьер-министра Манюэля Вальса, который является прямым конкурентом в левоцентристском электорате, победителем становится Бенуа Амон, поскольку левые избиратели не сомневались в своем поражении и, как во время праймериз правоцентристской коалиции, делали идеологический выбор. «Пенелопагейт» резко ослабляет позиции Фийона, который еще в январе был фаворитом президентской гонки. Левый электорат расколот практически на две равные части: за него борются победитель праймериз соцпартии Бенуа Амон и лидер «радикальной левой» Жан-Люк Меланшон, возглавляющий движение «Непокоренная Франция», что позволяет Макрону рассчитывать на «полезное голосование» левых избирателей, не желающих допустить победы Марин Ле Пен. Наконец, Макрон заключает союз с центристом Франсуа Байру, своим прямым идеологическим конкурентом, электорат которого (около 5%) почти полностью переходит на его сторону (по опросу Kantar Sofres Onepoint, к нему присоединились 73% бывших избирателей Байру, а к Фийону – только 11%). Макрон заявил, что это «приведёт к кардинальному повороту в кампании».

Социальная база макронизма

Все это создает принципиально новую ситуацию в избирательной кампании: у Макрона нет конкурентов ни на левоцентристском поле, ни на правоцентристском фланге. Когда социологи «Фонда Жана Жореса» и политологического центра CEVIPOF просят избирателей расположить кандидатов по десятибалльной шкале левые-правые, то Меланшон позиционируется на уровне 1,5, Амон располагается рядом - 2,8, а на другом фланге находятся Фийон (8,1) и мадам Ле Пен (9,1). Весь центр свободен и на нем «развалился» Макрон с оценкой в 5,2. На центристских позициях (4-6 позиции) себя располагают 34% избирателей, на левых (от 0 до 3 включительно) - 22,5%, на правых (с 7 по 10) - 36, 3%. Макрон не только занимает самую широкую территорию на этой шкале (от 4 до 6 позиции), где он доминирует и не имеет реальных соперников, но и способен заходить за её пределы: он получает 22% голосов левых избирателей, расположенных на позициях 2-3, 16% правых избирателей на 7 и 8 позициях. Иначе говоря, он «находится в правильном месте в нужный момент». «Самопозиционирование французов делает его положение структурно самым выгодным»[x].

Макрон, выступающий за преодоление водораздела между левыми и правыми, предложил новую линию политического раскола: «консерваторы против прогрессистов». Но в реальности правы те французские политологи, которые считают, что главное в «макронизме» не идеология, а «динамизм и политическая воля, очень четкая и в то же время очень пластичная в своей способности соединять несоединимое, смешивать идеи и традиции, имеющие разное происхождение»[xi].

Макрон чередует лево- и праволиберальную риторику, заручаясь поддержкой как части социалистов, так и центристов. Президент движения «В путь!» не раскрывал полностью свою программу, не детализировал её и не объяснял её финансовую составляющую. Это позволяло ему гибко реагировать на меняющуюся политическую конъюнктуру и эта пластичность, которую бы в эпоху идеологий назвали бы оппортунизмом, до недавних пор было его плюсом.

Даже до своего выдвижения Макрон собирал своих сторонников в самых различных социально-политических средах: среди них были и герой «68 года» Даниэль Кон-Бендит и бывший министр в правительстве Ширака Рено Дютрей. С самого начала французские политологи его называли «кандидатом для всех» (un candidat «attrape-tout»). По сентябрьскому исследованию CEVIPOF, за него подумывали голосовать не только левоцентристские и правоцентристские избиратели, но и сторонники антисистемных кандидатов и даже многие абсентеисты, в сценариях с его участием явка возрастала на три процентных пункта[xii].

К старту избирательной кампании социально-политический портрет электората Макрона более или менее прояснился благодаря исследованиям IFOP. По своим поколенческим характеристикам он достаточно сбалансирован: молодое поколение (до 35 лет) и пенсионеры (старше 65 лет) составляют по 22% его электората. Но этот баланс явно отсутствует в социальном плане: Макрон способен конкурировать с Фийоном в среде управленцев и лиц интеллектуального труда (за него готовы голосовать 26% представителей этой категории, а за кандидата правоцентристской коалиции - 25%) и занимает неплохие позиции в низшем среднем классе (26% заявили, что они его поддержат). Однако он полностью провалился в народных слоях: лишь 9% рабочих выразили желание голосовать за бывшего министра экономики. В этой среде кожей чувствуют высокомерие кандидата движения «В пути!». Во время посещения шахтеров в районе Па-де-Кале, он небрежно бросил фразу: «Алкоголизм и табакокурение мало-помалу установились в шахтерском бассейне». И в результате встретил жёсткую реакцию со стороны Стива Бриуа, мэра одного из шахтёрских городков, видного деятеля рабочего движения и активиста Национального фронта: «Макрон прибыл в Па-де-Кале, как некоторые приезжают в сафари с одной целью – вернуться с красивыми фотографиями».

Если сравнивать электораты Макрона и Марин Ле Пен по уровню образования, то мы увидим, что французы, не имеющие диплома бакалавра, почти в два раза чаще голосуют за кандидата НФ (соответственно 17% и 31%) и, напротив, лица с высшим образованием почти в два с половиной раза чаще предпочитают Макрона (соответственно 29% и 12%). Жером Фуркэ отмечал, что в данном случае воспроизводится традиционный водораздел между выигрывающими от глобализации образованными категориями населения и теми группами населения, которые не имеют этого ресурса. По всем социологическим данным, зависимость голосования от диплома прослеживается и во время «Брекзита», и в голосовании за Трампа, и во время выборов президента Австрии. Западная социология с явным преувеличением называет этот политический раскол конфликтом между «отличниками» (Front row kids) и «троечниками» (Back rоw kids). Как Макрон, так и мадам Ле Пен играют на нем, ибо стремятся заменить традиционный водораздел между левыми и правыми на принципиально новый, который лидер движения «В пути!» называет борьбой «прогрессистов против консерваторов», а идеологи Национального фронта «столкновением между глобалистами и патриотами»[xiii].

Если социологические условия для бифуркации и новых политических расколов практически созрели, то политически традиционный водораздел на левых и правых отнюдь не исчез и в ситуации мажоритарных выборов в два тура может восстановиться. В этом плане весьма показательно исследование IFOP, правда, проведенное до формирования союза Макрона и Байру. Согласно этому опросу, за Макрона были готовы голосовать не только 35% избирателей Олланда 2012 года и 30% сторонников Байру на предыдущих президентских выборах, но 17% избирателей Саркози и 14% Меланшона. Кроме того, 28% французов, не имевших отчетливых партийных предпочтений, выбирают Макрона. И этот гетерогенный электорат остаётся идеологически полностью расколот. Если взять, например, проблему иммиграции, то избиратели Марин Ле Пен и Фийона уверены, что во Франции «слишком много иммигрантов», тогда как левый электорат (Амона и Меланшона) категорически не принимает эту точку зрения. Что касается электората Макрона, то он расколот: одна половина его избирателей принимает эту позицию, другая – нет. Точно такой раскол существует по поводу отношения к безработным. Две трети левых избирателей (ФСП и «Непокоренной Франции») отвергают идею, что «безработные могли бы найти работу, если бы они этого реально хотели», тогда как правый электорат в этой же пропорции её принимает. Что касается электората Макрона, то он разделён ровно пополам. Наконец, выбор между дирижизмом и экономическим либерализмом в левом электорате делается в пользу «этатизма» (80% уверены, что государство должно больше вмешиваться в рыночные отношения), а среди республиканцев отчетливо смещен в либеральную сторону. И вновь электорат Макрона находится посередине, между левыми и классическими правыми[xiv].

Французская пресса писала, что в своих высказываниях Макрону приходится всё время выкручиваться, прибегать к акробатическим трюкам, использовать приёмы слалома, двигаясь то вправо, то влево[xv]. По поводу закона о «браке для всех», который в левой культуре воспринимается как высшее достижение правительства Олланда, Макрон, с одной стороны, поддержал его, но, с другой, подчеркнул, что этим законом противники однополых браков были унижены, ибо с ними не вступили в диалог. Сразу же Макрона раскритиковали лидеры ассоциаций, защищающих права гомосексуалистов, и бывший министр юстиции Кристина Тобира, которая резко оборвала его: «Как можно вести переговоры с теми, кто называет тебя мартышкой?» Другой пример: выступая перед предпринимателями в ранге министра, он говорил, что «вряд ли Франция могла бы идти быстрее, работая меньше», но потом дал задний ход, объясняя, что речь шла не о 35 часовой рабочей неделе, а об отношении к труду. В другом своём выступлении он осудил «пожизненный статус» государственных служащих, но вскоре опроверг собственное заявление, говоря, что речь не идёт о реформе статута государственной службы. Последний эпизод был связан с заявлением Макрона в Алжире, где он объявил колониализм «преступлением против человечества» и «подлинным варварством», тем самым вызвав резко негативную реакцию Национального фронта и ассоциаций выходцев из Алжира (pieds-noirs). Хотя большинство французов поддержало это заявление (51%), в возрастной группу старше 65 лет с ним согласились только 32%. Макрону пришлось извиниться[xvi].

Гетерогенный характер электората Макрона, конечно, был преимуществом в преодолении традиционного водораздела между левыми и правыми. Но одновременно он является слабостью во время серьёзных идеологических конфликтов. Тем более, что избирательная база «макронизма» была сформирована в течение нескольких месяцев, она не закреплена и не консолидирована полностью. До недавних пор Макрон сохранял некую «размытость» своей идеологии. Однако в ходе избирательной кампании ему приходится занимать более четкие позиции и это неизбежно приведёт к потере каких-то групп электората. Традиционный раскол на левых и правых постоянно напоминает о себе: весьма характерна реакция Кристины Тобира. Экономической программы Макрона, выдержанная чётко в центристском духе, «немного левая в одних аспектах, немного правая в других», «равноудаленная от «ультралиберальной» программы Франсуа Фийона и «кейнсианских и мальтузианских» проектов Бенуа Амона и Жан-Люка Меланшона»[xvii], была жестко раскритикована и левыми, и правыми[xviii].

Проблемы кандидата Макрона

Перед первыми дебатами французский журнал «Пуэн» назвал четыре главные проблемы Макрона (или четыре «западни», по выражению журналистов издания). Во-первых, его «политическая незрелость», отсутствие политического опыта: он никогда не избирался: ни на уровне департамента, ни на уровне региона, не был ни мэром, ни депутатом. Но Макрону этот дефект политической карьеры удалось превратить в достоинство. Он резко выступил против «республики товарищей», назвав «политический опыт» французских политиков «культурой междусобойчика», «культурой сомнительных комбинаций в дружественном кругу». И он заявил, что «именно этого опыта у меня нет»[xix].

Во-вторых, проблема глобализации. Для кандидата движения «В путь!» глобализация есть объективная реальность, к которой, конечно, нужно приспособиться, но ни в коем случае не отвергать её. «Мы входим в цивилизацию, границами которой является весь мир, а не одна страна», - пишет он в своей программной книге «Революция»[xx]. По словам Макрона, главным принципом деятельности будущего президента должна стать «организация примирения двух Франций: той Франции, которая рассматривает глобализацию и происходящие преобразования как новый шанс, с той Францией, которая их опасается. Францию счастливых кочевников с оседлой Францией, которая испытывает шок»[xxi]. Мадам Ле Пен с удовольствием «схлестнётся» со сторонником глобального мира, открытой Франции, европейского строительства, защитником беженцев и мягкой иммиграционной политики. С её точки зрения, Макрон является идеальной боксерской грушей во время телевизионных дебатов. Для Макрона главное не попасть в ловушку пропаганды «счастливой глобализации», которая, безусловна, будет отвергнута избирателями. По данным OpinionWay, доля лиц, выступающих за больший протекционизм, выросла на 13 пунктов с 2009 года и достигла 43%, тогда как доля лиц, поддерживающих более открытую экономику, за этот период снизилась на 9 пунктов: с 33% до 24%. Но, с другой стороны, все исследования показывают, что ЕС и евро укоренились во французском обществе: например, «Фигаро» и Фонд Робера Шумана в марте 2017 года провели опрос, согласно которому 7 из 10 французов хотели бы сохранить евро. Большинство опрошенных считает, что ЕС оказывает позитивный эффект на французскую экономику: так думают 71% избирателей Макрона и 60% Фийона. Только в электорате Марин Ле Пен иная точка зрения: 67% её избирателей высказываются за возвращение к франку и только 15% говорят о позитивном воздействии ЕС на Францию[xxii].

В-третьих, проблема французской культуры и французской идентичности. Макрон заявил, что «не существует французской культуры, а есть культура во Франции и она разнообразна». Её основа – это беспрецедентная открытость к новым веяниям и новым людям (отсюда Шагал, Модильяни, Пикассо)[xxiii]. Защищая открытость по отношению к культурам, представленным во Франции, Макрон фактически отвергает доминирующую среди правых позицию «закрытого общества», которую на праймериз четко выразил бывший президент Николя Саркози: «Какой национальности не были бы ваши родители, в тот момент, когда вы становитесь французами, ваши предки – это галлы и Верцингеторикс». У Макрона скорее англо-саксонское видение национальной идентичности. «Каждый индивид полностью свободен в своей вере. И я ни от кого не требую ограничений в своей религиозной практике или умеренности в своих личных убеждениях. Правда, предварительным условием является соблюдение республиканских правил…Я не верю ни в республику, построенную на основе религиозных убеждений, ни в исчезновение религий»[xxiv]. Такой подход исключает запреты ношения буркини или другие ограничения в одежде.

Но главной «ловушкой» может стать представление о Макроне как о «клоне» Олланда, интенсивно внедряемое в массовое сознание его конкурентами справа. Фийон заявил, что Макрон есть просто «молодая голограмма Олланда». Это представление, во-первых, подкрепляется историческими связями Макрона с президентом: он был социалистом, участвовал в избирательной кампании Олланда, стал членом его команды в Елисейском дворце, а потом занял ключевой министерский пост. И, во-вторых, все возрастающей ориентацией министров Олланда и лидеров соцпартии на движение «В путь!». Первой Макрона официально подержала Барбара Попили, госсекретарь по экологическим проблемам, потом Т. Брэяр, госсекретарь по спорту, затем высказался министр обороны Жан-Ив Ле Дриан, который одновременно возглавляет региональный совет провинции Бретань. В движении «В Путь!» довольно прохладно относятся к поддержавшим его министрам-социалистам: «Макрон не подсчитывает все тех, кто к нему присоединяется», - заявил его представитель[xxv]. Однако приход очень популярного и эффективного министра обороны был встречен восторженно. И, видимо, это не последний министр, лично близкий к Олланду, готовый поддержать Макрона. В прессе появились имена бывшего премьер-министра Жана-Марка Эйро, ныне министра иностранных дел, нынешнего министра экономики и финансов Мишеля Сапена, председателя Национального собрания Клода Бартоло, экс-мэр Парижа Бертрана Деланоэ и так далее[xxvi]. Но Макрон больше «посматривает в другую сторону: ему нужны политики из правоцентристской коалиции. Если от соцпартии к нему течет настоящий поток, то из другого лагеря – лишь небольшой ручеёк, правда, быстро увеличивающийся. Бывшие «шираковцы, у которых были не самые лучшие отношения с Фийоном и которые видят в Макроне оптимального противника Марин Ле Пен, начинают подумывать о смене своих политических ориентаций. Появились статьи, в которых упоминаются видные «шираковцы» (Жан-Поль Дельвуа, Доминик де Вильпен) в качестве кандидатов на министерские посты в будущем правительстве Макрона. Во французской прессе есть информация о том, что к Макрону может присоединиться Фредерик Сала-Бару, бывший генеральный секретарь Елисейского дворца и зять Ширака.

Режим Пятой Республики, который превратил президента Франции в «республиканского монарха», с помощью мажоритарных выборов в два тура фактически «маргинализировал» центризм. Тем не менее центристские кандидаты на президентских выборах всё же обычно получали больше 10% голосов (Жан Леканюэ получил 15,5% в 1965 году, Ален Поэр – 23,3% в 1969, Раймон Барр – 16,5% в 1988, Франсуа Байру - 18,5% в 2007, но лишь 9,13% в 2012). Выход на первый план Национального фронта и эффект праймериз, который приводит к обновлению политического класса и появлению новых игроков, могут изменить традиционные политические схемы, и дать шанс на возрождение центризма.

Пока Макрону явно не хватает поддержки «нотаблей», чтобы выиграть парламентские выборы. Стоит напомнить, что в 2007 году, когда Ф. Байру получил 18,5% голосов в первом туре, центристы сумели выиграть всего в 4 округах, а лидер центристов потерпел поражение в своём округе. Макрон надеется, что политическая волна, которая обычно подымается после победы на президентских выборах, автоматически приведет к успеху на парламентских. Однако традиционные партии – РП и ФСП – обладают огромным резервуаром «нотаблей», способных победить в своих округах, а их пока немного в движении «В путь!» (а также и в Национальном фронте). Надежды Макрона на автоматическую победу могут не реализоваться: можно напомнить, что даже Шарль де Голль не сумел получить абсолютное большинство в парламенте ни в 1958, ни в 1962 гг. И вскоре перед Макроном встанет дилемма, как управлять Францией, не имея парламентского большинства: как Шарль де Голль, используя харизму лидера, которой ему явно не хватает, или опираясь на парламентские комбинации с геометрически меняющимся большинством? В любом случае кризис системы неизбежен.

Игорь Бунин - президент Центра политических технологий

Сокращенный вариант статьи опубликован на carnegie.ru

[i] D. Reynié: «On est encore très loin de la phase de cristallsauion du vote». - Le Figaro, 21.03.2017; http://www.rtl.fr/actu/politique/presidentielle-2017-vers-taux-d-abstention- considerable-7787737530; À quel moment se sont jouées les présidentielles?- Le Figaro, 22.03.2017

[ii] Институты общественного мнения дают разные данные, но одинаково фиксируют главные тенденции.

[iii] Débat: ciblé de toutes parts, Macron répond aux attaques. – Le Figaro, 21.03.2017

[iv] Debat: et le plus convaincant a été…Emmanuel Macron!-Le Point, 21.03.2017; Macron jugé le plus convaincant du «Grand débat». -Les Echos, 21.03.2017

[v] Emmanuel Macron peut-il gagner?- L’Express, 01.02.2017

[vi] см. Становая Т. Синтетическая политика, или в чем успех Эммануэля Макрона. -Политком, 09.03.2017

[vii] Emmanuel Macron, le produit de l’année- Le Point, 16.02.2017

[viii] BFMTV diffuse autant de Macron que de Fillon, Hamon, Mélanchon, et Le Pen réunis!- http://www.marianne.net/politique

[ix] La Chronique de Jean-Marc Vittori-Les Echos, 20.03.2017

[x] G. Finchelstein. Comprendre en deux graphique le succès d’Emmanuel Macro.-Jean-Jaures. org/nos productions. 22.03.2017

[xi] Pourquoi le macronisme n’est pas une doctrine, mais une dynamique.- Le Figaro, 02.02.2017

[xii] Bruno Cautrés «Emmanuel Macron se ménage toutes les options possibles»-Grazia. fr., 10.02.2017

[xiii] Le vote Macron: sociologie d’électorat en cours de cristallisation.- IFOP.Focus, février 2017. №148

[xiv] Quelle est la ligne politique des électeurs de Macron?- Le Figaro, 18.02.2017

[xv] 35h, nationalite, mariage gay…Le slalom droite-gauche d’Emmanuel Macron.- L’Express, 19.02.2017

[xvi] Les Francais partagés sur les propos de Macron sur la colonisation.- Le Figaro, 20.02.2017

[xvii] Macron,un programme économique d’extreme centre.-Le Point, 25.02.2017

[xviii] Le Projet Macron fait l’unanimité contre lui.-Le Figaro, 25.02.2017

[xix] Les 4 pièges qui attendent Emmanuel Macron.- Le Point, 20.03.2017

[xx] Emmanuel Macron. Révolution. C’est notre combat pour la France. XO Éditons, 2016, p.53

[xxi] En pré-campagne, Macron s’attaque au thème de l’identité.-Le Figaro, 12.10.2016

[xxii] Les Francais largement opposés à l’abandon de l’euro.-Le Figaro, 24.03.2017

[xxiii] Emmanuel Macron, la troisiéme voie identitaire. - Le Point, 20.03.2017

[xxiv] Les 4 pièges qui attendent Emmanuel Macron.- Le Point, 20.03.2017

[xxv] Submergé par les socialistes, Macron lorgne la droite.- Le Figaro, 22.03.2017

[xxvi] Le cas Macron divise le gouvernement.- Le Figaro, 22.03.2017

Версия для печати